— Да. А могу я перед тем, как попрощаться, поговорить с другими гостям аббатства?
— С кем?
— С рыцарем Юстинианом из Московии. Кстати, он тоже может подтвердить мою личность.
— Мессир Юстиниан задержался в городе.
— А со швейцарским священником Тодтом, вашим художником?
— Тодта только что, прямо перед вами, арестовали солдаты герцога Савойского.
Фредерик постарался не подать вида. Арест Тодта это очень плохо. Кто-то очень удачно напал на след. Надо бежать.
— К кому мы можем обратиться по поводу кражи нашего имущества? — спросил Фредерик, подыскивая приличный предлог, чтобы убраться отсюда как можно скорее.
— Я уже обратился к герцогу и к викарию. Надеялся увидеть посланцев сегодня, но до темноты они, похоже, не успеют.
— Я бы хотел до темноты проводить дам.
— Вас здесь никто не держит, — пожал плечами аббат, — Значит, постоялый двор в Тестоне?
— Он самый, — сказал Фредерик.
Симон тем временем успел немного поговорить с поваром.
— Тодт сдался властям как добропорядочный горожанин, не апеллируя к церковному суду, — сказал повар, — А вот его послушник Мятый устроил драку. Вообще, он не послушник, а непослушник какой-то. Сначала ему не понравились, что Тодт отдал свою телегу…
— Какую телегу?
— Ту, на которой Тодт с Мятым сюда приехали. К Тодту еще на площади, когда мы грузились, подошел какой-то парень. Сказал, телега принадлежала его покойному брату, и он законный наследник. Тодт этого парня знал и нисколько не возразил. Сказал, забирай свою телегу, только в аббатство нас отвези. Мятый, похоже, хотел с Терцо поехать, а Тодт его не отпустил.
— Терцо? — переспросил Симон.
Похоже, громко сказал. Услышал Фредерик, который уже попрощался с аббатом.
— Что Терцо? — спросил Фредерик.
— Терцо попросил, чтобы Тодт отдал ему телегу покойного брата, — повторил повар, — И Тодт отдал. Мятый хотел с Терцо уехать, но Тодт подумал, видать, что Мятый парня ограбить хочет, и не отпустил его. Зато когда солдаты спросили, куда подевался Терцо, Мятый сразу наябедничал. Солдаты Мятого с собой забрали и вместе с ним поехали в сторону Тортоны. А Тодта повезли в Турин.
— Вот как. Поговорил бы я с этим Терцо.
— Скачите быстрее, может, догоните до темноты.
Тодт рассказал, что он довез до Монцы одну телегу золота. Ту, что принадлежала Птичке, брату Терцо. Птичка погиб. Телега, которую вел Терцо, куда-то подевалась. Полная телега золота. Семьдесят пять тысяч монетой и слитками. Вдруг Терцо выныривает из глубин мироздания живой и здоровый в неделе пути от места, где его последний раз видели, и просит отдать ему братову телегу.
Надо полагать, золото он не присвоил, а то бы он таких телег смог несколько тысяч купить. Надо полагать, он может прояснить судьбу золота. Конечно, надо его догнать. Там, правда, солдаты какие-то и Мятый, но ничего, разберемся.
— Симон, на тебе карета. До темноты все равно ничего не успеем, проводи девушек на ночлег, — сказал Фредерик, — Я поскачу за Терцо, Мятым и солдатами. Может, что-то полезное узнаю.
Зимой темнеет рано и быстро. Полчаса назад еще было светло, Вблизи еще можно разобрать дорогу, глаза все-таки привыкают к наступающей темноте. К мосту через По Фредерик подъехал шагом.
Зато всадник, скакавший навстречу, сильно торопился. Мул под ним хрипел и фыркал, но довольно часто цокал копытами по мощеной дороге. Как он до сих пор не улетел в канаву? Кто это торопится и куда? Не посыльный ли от тех, кто поехал за Мятым и Терцо?
Фредерик выехал на мост и встал посередине. Захочет объехать — назовет себя.
— Эй, сеньор, можно я проеду! — попросил торопыжка.
До последнего он, наверное, рассчитывал, что помеха уберется с моста сама собой. А голос-то знакомый. И с Мятым мы вроде не ссорились.
— Мятый? — спросил Фредерик.
— Дьявол! — крикнул Мятый и ударил своего мула пятками в бока.
Конь Фредерика тревожно заржал и попятился, не желая уступать дорогу.
— Уйдите с дороги, мессир, — потребовал Мятый.
— Или что? — спросил Фредерик.
Он уже понял, что у Мятого все сложно, и он очень спешит. Может быть, уходит от погони. Но поговорить надо обязательно.
— Да дьявол же тебя побери!
Мятый совершенно не был настроен ни просить, ни ругаться. Он спрыгнул с седла и выхватил меч. Фредерик не был уверен, что конь под ним годится для боя, и не хотел это сейчас проверять. Поэтому сразу же спешился и вооружился.
— Пропусти! — крикнул Мятый и нанес первый удар.
Фредерик отступил.
Мятый еще пару раз рассек воздух. Фредерик продолжал отступать, а конь за его спиной развернулся и ушел с моста. Умная скотина.
— Ну ты меня достал!
Мятый бросился вперед, отчаянно размахивая мечом перед собой. Фредерик отступил еще немного, до края моста и пару раз аккуратно взял защиты с сопровождением клинка. После чего решил, что достаточно понимает противника и ударил в кисть, уходя с линии атаки.
Мятый чуть не уронил меч, но перехватил левой рукой за навершие.
— Так и будешь вертеться? — спросил он.
— Что с Тодтом? Куда ты поехал? Тебя догнали? От кого бежишь? — выпалил Фредерик.
— Иди ты в зад! Не до тебя!
Мятый снова пошел в атаку, и Фредерик снова увернулся. Он уже не отходил назад. Мост закончился, а грунтовка за ним была не особо ровная. В темноте несложно найти, обо что запнуться.
— Отвечай и пропущу.
— Не отвечу!
Слишком много эмоций. Может и лучше бы было ответить, но Мятый уже руководствовался не разумом. Он снова пошел на Фредерика, только уже не так быстро, и описывал мечом восьмерки, держа его двумя руками.
Фредерик уловил момент, когда клинок противника прошел верхнюю точку и направился вниз. Накрыл его своим мечом, ускорил книзу и перевел движение в элегантный выпад с уколом.
Проткнул грудь справа примерно на ладонь и тут же отпрыгнул назад. Если очень надо, человек может и с пробитым легким сказать пару слов. Тем более, что вот-вот подъедет Симон, а доктора обязаны носить с собой мешок лекарств и бинтов, чтобы оправдывать ожидания благородных людей.
— Ах ты ж гадский немец! — сказал Мятый и опустил меч, — Больно!
— Давай по существу. Где Тодт?
— Пес его знает.
— Кто вас арестовал?
— Вроде местные.
Можно бы было спросить, вроде или местные, но Симону кто-то сказал, что на самом деле савойяры. Мятый, похоже, не знал, приехали за ними от декуриона, от герцога или это недобитый дядей Максимилианом Андре де Ментон напал на след.
— Рыцарь, солдаты, чиновник?
— Вроде рыцарь, — Мятый перевел дух, — Вроде в город его повезли.
— Почему ты здесь? Бежал?
— Бежал. Доволен?
Мятый убрал меч в ножны и пошел обратно по мосту.
— Стой!
— Я все сказал.
Мятый упал лицом вниз.
Фредерик вбросил меч в ножны, подбежал, взял Мятого за плечо и попытался перевернуть. Мятый тут же перевернулся сам, схватил Фредерика двумя руками за горло и подмял под себя.
Считанные секунды оставались до потери сознания, но Фредерик успел ударить левой. Он уже так делал. В Генуе бил кулаком врага, раненого в легкое.
— Ох! — Мятый ослабил хватку.
Фредерик, задыхаясь, ударил еще раз. Мятый булькнул, и из его рта вылилась струйка крови. Фредерик схватил его за локоть и сдернул с себя. Мятый упал на спину, дернул кадыком, будто захлебывается, и лег набок.
— Этот твой дядя как атаман полное говно. И этот ваш Тодт полное говно. А вот отец Жерар всем атаманам атаман, — прошептал Мятый.
И умер.
Фредерик обыскал труп и не нашел ничего интересного. Зато при седле оказались два удивительно тяжелых кожаных мешка. Золото!
То есть, золото вывез из аббатства Терцо на своей телеге? Мятый хотел поехать за ним, но его не отпустил Тодт. Тодт был на мистерии и не мог знать, что в это время кто-то украл золото и убил Пьетро, а Пьетро несомненно убит. Но Мятый, получается, знал. И он не был в доле с Терцо и убийцей.
Значит, когда Мятый вызвался сопроводить солдат за Терцо, он рассчитывал убить солдат и отобрать у Терцо и неизвестных охотников за золотом какую-то долю. Надо полагать, солдаты мертва, а неизвестные поделились. То есть, где-то в ближайших деревнях стоит многострадальная генуэзская телега снова с тем же золотом. Жаль, что уже стемнело. Хотя все равно надо возвращаться к себе в Тестону, а это, кажется, по пути. Может, эта телега дальше не успела доехать.
К мосту подъехала карета с Симоном и девушками.
— Мятый? — удивился Симон.
— Он самый, — кивнул Фредерик.
— Недалеко он уехал.
— Он уже ехал обратно. И не пустой.
Фредерик подвел Симона к мулу Мятого и позвенел золотом, чтобы возчик не слышал. Симон взвесил в руке мешок.
— Увесистый. Еще второй такой же?
— Ага. Вместе тысяч на десять по весу.
— Он догнал этого Терцо и убедил его поделиться.
— Или зарезал.
— Нет, он бы не бросил все остальное, — Симон сунул руку в мешок и вытащил монету, — А это не наше.
— Как не наше?
— Это монеты. А мы заколдовали только слитки. И расколдовал обратно я тоже слитки.
— Я не видел. Но это же генуэзский дукат. Новый дукат.
Симон полез в другой мешок и зачерпнул несколько монет.
— Это тоже дукаты. Монетки-близнецы. Сдается мне, возчики запустили руку в груз, пока никто не видел.
— Точно. Они ведь еще в Вогере просились отпустить их с телегами. Вот же мерзавцы! Думаешь, Мятый у него все забрал?
— Судя по тому, что в Генуе говорили про Мятого, он живет не по расчету, а как моча в голову ударит. Скорее убьет, чем уговорит поделиться.
— То есть, где-то впереди мы встретим телегу, мертвого Терцо и мертвых солдат?
— Скорее всего. Поехали, пока еще дорогу видно.
— Поехали. Садись на этого мула.
— А труп? Здесь бросим или в реку спихнем?
— Возьмем с собой на всякий случай. Если Мятый кого-то убил, чтобы сбежать с золотом, то мы молодцы и получим награду.