А уж как раскраснелась пайлот, расчищая свою желто-красную красавицу, как вздымалось все, должное вздыматься, и как красиво она выпячивала ягодичные мышцы, швыряя снег… даже сам Клыч загляделся. Как проморгала майор? Ну, как, бывает и на старуху проруха. Даже если старуха молода и очень опытна в командовании. Так что…
Так что снежинки падали на лицо Пустельги, красивое даже в смерти, и не таяли. А Десятый стоял на коленях, со связанными руками, включая сломанную Восьмым правую. А Войновская…
А Войновская заледенела полностью. Колючая и злая.
Десятый решил изнасиловать Пустельгу на стоянке, ночью. Морозники, ударившие с вечера, планы спутали. Боец, поплывший, как после ударов по голове стальной каской, решился на дурость.
Напарник попался еще дурнее. Наемник, взятый в Похвистнево, даже не подумал головой. Куда там, такие псы войны трахали без разбору все, что шевелилось. Именно шевелилось, а не шевелится. А раз уж старший не против, так сам Бог велел.
Как и чем два сластолюбца сманили Пустельгу на корму, на время передав управление наемнику, непонятно. А рассказывать о подарке, купленном Клычом у пайлотовского медика во время консультации по, типа, запору и растворенном во фляге Десятого… Антон Анатольевич совершенно не желал. Половину запасной обоймы отдал и не пожалел. Эвон, какой результат вышел. Подумаешь, чуть расслабил ребяткам мозги химией, чего уж…
Пустельга не сдалась. Не той породы птица, пусть и на двух ногах. Дырка в борту сказала сама за себя. До кобуры Десятого женщина дотянулась. И даже выстрелила. Два раза.
Первой пулей продырявила обшивку. Второй расплескала мозги наемника. Десятый действовал на рефлексах, а ножи у него острые. Когда машина ушла вбок и перевернулась, Пустельга уже получила свое между рёбер. И умерла.
А Десятый, ошалело мотая головой, стоял на коленях и пытался осмыслить себя и дальнейшее. Хотя, тут Клыч довольно согласился с самим собой, решение теперь вовсе не за ним.
Расчет оказался верным. Яд, именуемый Антоном Клычом, растворился в каждом из военных, даже в майоре. Раньше бы, наверное, допрос провела. А сейчас… почему-то Клыч точно верил в его отсутствие. Военно-полевой суд — такая чудесная забава. Особенно когда судью, наверное, саму как-то попользовал такой же грубиян в форме. По молодости — так уж точно, к гадалке не ходи.
— Ты нарушил приказ, Десятый…
— Простите, майор.
Майор не слушала.
— Я вытащила тебя из кислоты в Ясном. Восемнадцатая прикрывала тебе спину у Орска. Седьмая несла тебя вместе с Восьмым пять километров, бегом, меняясь, на спине. Пустельга должна была провести нас дальше. Она была нашим проводником. Я доверила ее тебе, Десятка.
— Простите, майор.
Войновская посмотрела на ширящуюся полоску рассвета. Хлестнула стеком по сапогу, злясь на себя.
— За невыполнение приказа в боевой обстановке приговариваю тебя к смерти через повешение. Седьмая, выполнять.
— Майор!
— Заткните ему рот. И не убейте, даже если захочет. Повесить.
Ей стоило бы оглянуться на Клыча. Радость от потери такого пса майора плескалась в глазах, надо полагать, как река, вышедшая из берегов, как горячая жидкая радость бабы, в первый раз за год оказавшейся с мужиком… Ну, или как пошедший первач в стакане Хамзы, мутанта-алкоголика из Отрадного.
Расстраивало лишь одно. Жаль потерянной возможности посадить умельца с ножами в муравейник красных плотоядных крох с палец длиной. Очень жаль.
Глава 10Крохи покоя
Водить умела Уколова. Азамат даже не удивился, СБ — штука серьезная. А уж офицеры в ней, все десять, должны быть круче яиц. Даже если у самих нету. Вот такие, как Евгения.
Чудо-«буханка» стояла удобно. За домиком, с ее стороны, обнаружился пологий спуск, убегавший в овраг. Прям как ворожил кто беглецам, выскочившим из капкана и попавшим в облаву. Уходить по нему вышло — любо-дорого.
Завели лишь в самом низу. Транспорт кто-то из двух хозяев-выродков поставил именно носом вниз и, только приложи усилие, тяжеленная хреновина сама заскользит. Так и вышло, разве что Азамату с Уколовой досталось прямо на ходу нырять внутрь кузова. Учитывая высоту — оказалось не очень удобно.
Азамат, взобравшись на крышу разгонявшегося стального чуда-юда, вглядывался назад. Ногами технику не победишь, эт верно. Он старался не обманываться, не с чего. Ревел авиационный движок, верно? Их-то он запомнил после нескольких услышанных машин пайлотов. Спасательная экспедиция? Возможно… Только чересчур уж большая, если припомнить остальные звуки. И свет. На машинах Бугуруслана редко стояли военные фонари, бившие на километр. Неоткуда взять просто было, и все тут. А тут… не иначе, прожектор типа «Луны», стоявшей на двух бэтээрах-восьмидесятках ОСНАЗа, точно.
Раз так, то все само собой складывается в картинку, неприглядную и крайне опасную.
Те, шедшие от Отрадного, существовали на самом деле. И оставались такими же сильными, как в мертвом городе. Считать ли плюсом уничтожение Клыча с бандой… Пуля еще не решил. Не до того.
Вездеход гулко и не особо шумно порыкивал двигателем, уходя по оврагу дальше и дальше. Стенки поднимались выше, и даже стало немного боязно. Мало ли, вдруг упрутся в тупик, проворонив подъем, и что?
— Азамат, заберись внутрь! — Уколова, потянув за куртку, заставила забраться назад. — Нет никого сзади. Успокойся. И сверху по-над оврагом никого тоже нет. Удача.
Азамат не ответил. Удача — чересчур капризная девка, чтоб ей верить. Повернулась милым личиком и не менее милыми сиськами — жди, как покажет зад. Совершенно не милый, проходящий антибонусом.
Сейчас им куда важнее попытаться уйти, оторваться как можно больше, надеяться на поломки, на морозники, на что угодно. Даже на зверье, уже впадающее в спячку по своей мутантской манере. Где-то неподалеку, если не изменяла память, водилось ни много ни мало, а целое стадо гром-быков. И с ними сталкиваться не хотелось. А вот преследователям-то… тут Азамат радовался бы, как ребенок.
— Мы идем по следу, — доверительно шепнула Женя. — Четко здесь они шли к МТС.
Азамат присмотрелся.
Освещения не включали, глупо чересчур. Здесь снег не стаял, пока лежал. И верно, колею-то не с высоты видно лучше, как ни странно.
Движок работал отлично, гудел ровно и без подозрительных звуков, которых Азамат почти боялся. Ну, не любил, эт точно. Не знал, что с ними делать, если чего случится.
— На крыше — бак с горючкой. В машину залито почти по полной, предусмотрительные сволочи нам попались. Явно заправили сразу по приезде. Ты отдохнуть не хочешь?
Не хочешь? Азамат был готов вырубиться, наплевав на все. Но оставлять ее одну… это неправильно. Такое вокруг творится, стоит быть вместе.
— Зря.
Он опять вслух говорил?!
— Не говорил ты ничего. На лице все написано просто. Наши там как?
Наши… Азамат забыл такие слова. Не вспоминал очень давно. И сейчас не особо хотел.
Машина… это хорошо. Не ножками грязь с сугробами месить. И Леночка все ближе. И Дармов…
Сейчас Азамату, пусть и на совсем ничего, поверилось в успех экспедиции. И в девчоночку, дочурку Мишки, виноватую только в шерстке на спинке. Жалко ли Дашу? Да, жаль. Это Азамат понял уже давно. Чересчур жесткий обмен выпадает. Но того стоит. Думать тут стоит только о Леночке. И о медвежьем угле, куда стоит упереться и скрыться там надолго. Если не насовсем.
— Гляну, что да как…
Уколова кивнула. Света не хватало, Азамату виднелся только тонкий профиль вытянутого лица. Он пожал ей плечо и отправился в корму. Отправился… тут развернуться бы.
Хотя, оказалось, развернуться тут вполне можно. Наваренный сверху горб поднял потолок, добавил места. Машину неведомый Хозяин упаковал для своей ручной твари по полной.
Крепления по бортам и канистры с водой. Встроенная печка с… газовыми баллонами, баллонами, пят`ак! Откидной столик, контейнеры с инструментом, контейнеры с… боеприпасами и шкаф с оружием. Закрытый на кодовый замок. Сволочи… Его не вскроешь за просто так.
Костыль спал. На откидной койке слева. Даша, в обнимку с неутомимо мурчащим Саблезубом, лежала на правой. Именно лежала, смотрела на Азамата и монотонно гладила-чесала кота. Беда-а-а…
— Ты как?
Даша кивнула, почти сразу отвернувшись к стенке-борту.
— Мы доберемся. А они до тебя — нет.
Плечи девчушки дрогнули.
— И что?
Азамат, собравшись уходить, застыл. Хороший вопрос…
— Я ж не ребенок. Думать могу, хотя и не часто.
Он не знал, что ей сказать.
— Где был мой дядя до прошлой недели? Или позапрошлой, какая разница? Родных своих искать надо, не сдаваться, а он…
Права, конечно, чего уж… Хотя все у них, у подростков, всегда с надрывом.
— Дядя твой — человек серьезный. Он десять лет порядок наводил, как мог. Начал с сержанта, стал командиром СБ. Да и мало ли, как вышло. Он же тебя нашел.
— Не он. Та женщина, сканнер. Не случись ее, я б так и полоскала белье в Кинеле, и ласкала бы… ну, в общем…
— Я понял. Если бы да кабы росли во рту грибы…
Даша развернулась.
— Это у свиней такое есть, видела. Наросты, мясистые, их удаляют.
Азамат шмыгнул носом. Хотелось смеяться, но не стоило. Снова закроется.
— Да, понимаю. Твой дядя — человек умный и расчетливый. Думаю, будет сложно, но всяко лучше, чем там, где жила раньше. Ты — мутант, но на это в СБ глаза закроют.
— Обычно не закрывают?
Азамат кивнул.
— Фашисты.
— Поговорку про грибы не знаешь, а о фашистах — наоборот?
— Кто про них не знает?
Оставалось только снова кивнуть.
— У нас они были, недолго, правда. Все пытались с Тофиком и его бандой бороться.
— Кто?
— Фашисты… — Дарья села. — А ты о ком?
И действительно, о ком он сам-то?