Жаль, что не вовремя зазвонил телефон. Едва ли звонок помешал сорокам, но они вспорхнули, улетели.
— Привет, мам, — ответила Катя.
— Папа со Славиком поехали в зоопарк. Что-то они долго, я уже беспокоюсь.
— А ты почему не поехала?
— Мне не нравятся львы за стеклом машины, — фыркнула мама. — Львы должны сидеть за забором, как в московском зоопарке.
Послышался тихий клекот, сороки переместились недалеко. Катя повертела головой, но птиц не увидела.
— Ты не представляешь, кого мы вчера встретили!
— Кого? — улыбнулась Катя.
— Антонину Ивашову! Помнишь такую даму?
— Нет.
— Она иногда к нам заходила, когда ты была маленькая. У Ивашовых участок был недалеко от конторы. Потом они его продали. Тоня вышла замуж за человека, которому в нашем поселке бывать не по чину. Не уверена, что миллиардер, но миллионов у него, должно быть, немерено. Кривицкий! Слышала про такого?
— Нет.
— В список «Форбс» он вряд ли входит, но ворюга тот еще! Одно время губернатором где-то был, потом от политики отошел. Про него иногда по телевизору упоминали как про бизнесмена. Теперь он в Израиле! Умеют люди вовремя спрыгнуть! Простым россиянам счета открыть не дают, а те, у которых миллионы, везде устраиваются.
— Черт с ним, — засмеялась Катя.
— Тоня со своим Кривицким сидели в кафе за соседним столиком. Причем она меня первая узнала. Кивнула, про тебя спросила. А с мужем не познакомила.
— А тебе хотелось с ним познакомиться?
— Единственное, чего мне хочется, это чтобы у вас все было хорошо! В общем, Тоня со своим миллиардером сидели скромненько в обычном кафе.
— Ты же сказала, что он недотягивает до миллиардера!
— Не важно! Ой! — вздохнула мама. — Я ее не видела лет двадцать. Мы с ней особо никогда не дружили, но в молодости в одной компании собирались. У них с Пашей Ермаковым одно время любовь была. Павла-то ты должна помнить, они с Всеволодом к нам часто заходили. Они были компаньоны.
— Помню, конечно.
— Когда-то в Павла все девочки были влюблены.
— И ты? — улыбнулась Катя.
— Я всегда была влюблена в твоего папу и ни в кого больше! — засмеялась мама. — Нет, правда удивительно. Ничего особенного в Павле не было, парень как парень. А душа компании! Когда мы студентами были, он ни на кого, кроме Тони, не смотрел. Но Тоня всегда знала, чего хочет. Сначала вышла замуж за какого-то помощника депутата, на даче перестала появляться. Павел сильно переживал, хоть и не подавал вида. Он тогда Эллу к нам в компанию привел. Элла в него была влюблена без памяти. Но я всегда знала, что добром это не кончится. Я Эллу жалела.
— Ты у нас очень проницательная! — пошутила Катя.
— Так и вышло! Тоня с первым мужем развелась, и Павел снова переметнулся к ней. Но и Элла долго страдать не стала, вышла за Всеволода. Севке она нравилась. Я сразу заметила, что он к ней неровно дышит.
— Вот видишь, как хорошо все закончилось!
— Через год Тоня захомутала своего Кривицкого и исчезла навсегда. Но к тому времени у нас всех уже появились семьи, дети, и компания распалась. — Мама вздохнула. — Как же некоторые умеют устраиваться! Вот Антонина… Не красавица, не великого ума, а ухитрилась пробиться в почти высший свет.
— Не завидуй!
— Я не завидую. Я просто удивляюсь. — Мама помолчала. — А Всеволод всю жизнь дочери посвятил. Не женился. По-моему, это достойно уважения.
— В последнее время у него появилась дама, — улыбнулась Катя. — Помнишь Аслана, рабочего-узбека?
— Не помню.
— Аслан хороший парень, уже лет пять в поселке работает. Так вот, Всеволод Сергеич ухаживал за матерью Аслана. Это если верить Надежде Эдуардовне.
— Ей можно верить. Наденька мне сто очков вперед даст, — засмеялась мама. — Ой, ну наконец-то!
В трубке послышался шум, голоса.
— Привет, мам! — закричал Слава.
Катя, улыбаясь, поговорила с сыном. Отложила телефон и поискала глазами сорок. Тех не было.
В траве тихо стрекотал кузнечик. Несколько раз в ближнем лесу прокуковала кукушка и смолкла.
Двенадцатиэтажный панельный дом находился в неплохом месте. Дома здесь располагались редко, были окружены зеленью, а прямо напротив начинался большой парк.
Тихон пешком поднялся на второй этаж, позвонил в дверь. На площадке перед квартирами стояли самокаты, детская коляска и велосипед не из дешевых. Видимо, район в целом и дом в частности были спокойными, и краж хозяева не опасались.
Дверь распахнулась через несколько секунд. Невысокая женщина лет пятидесяти посмотрела на него с веселым удивлением. На ней был длинный халат-кимоно и пушистые тапочки, неуместные при такой жаре. Волосы с сильной проседью ровно пострижены у шеи.
— Извините, эта квартира принадлежит моей жене, — промямлил Тихон.
Хотел поправиться, сказать, что Лике квартира принадлежала десять лет назад, но не успел. Женщина побледнела, отшатнулась. На секунду закрыла глаза и тихо спросила:
— Вы пришли нас выгонять?
У нее было бесцветное не запоминающееся лицо и очень светлые испуганные глаза.
— Нет-нет, — заверил Тихон и едва не перекрестился для убедительности. — Я просто хочу поговорить.
— О чем?
Кажется, испуга в глазах стало меньше.
— Лика умерла. Вы знали Лику?
— Боже мой! — она на секунду отшатнулась, схватилась руками за шею. Медленно перекрестилась. — Как же это?.. Она приезжала пару месяцев назад. Не казалась больной.
— Она утонула. Пошла плавать в пруду около дачи и не вернулась.
— Кошмар! — дама горестно покачала головой. — Теперь квартира принадлежит вам?
— Сейчас она никому не принадлежит. Вы родственница Лики?
Женщина повернулась, прошла в квартиру. Тихон, не дожидаясь приглашения, вошел следом.
В квартире стояла мебель позднего советского времени. На потолке такие же старые светильники.
Женщина молча прошла в комнату, села за стоящий в углу стол. Тот был накрыт темной бархатной скатертью.
Тихон огляделся и уселся на длинный диван.
— Лика к нам приезжала весной. Сказала, что Всеволод умер. А на похороны даже не позвала. — Хозяйка сцепила пальцы, как будто мерзла. — И с вами не познакомила. На свадьбу не пригласила.
Лицо у нее было круглое, но отчего-то казалось угловатым.
— Мы были женаты три года, — сообщил Тихон.
— Боря родственник Ликиного деда. Боря это мой муж. — Она посмотрела на висящие над дверью часы. — Он скоро придет.
— Если не возражаете, я его дождусь.
— Ждите, — она пожала плечами.
Дура, решил Тихон. Дура без капли сострадания.
Изображать гостеприимство ей не хотелось, и она не изображала.
— Когда Элла умерла, Боря много Елене Георгиевне помогал. И продукты покупал, и лекарства.
— Елена Георгиевна — это?..
— Мать Эллы. Ликина бабка. Всеволод-то не очень о старухе заботился. А она его жалела, причитала, что один с ребенком. С каким ребенком! Лика сама должна была уже о бабушке заботиться.
Женщина прислушалась и заспешила к двери. Круглое лицо перестало быть угловатым, стало ласковым, приветливым.
— Боренька! — она быстро ткнулась мужу в плечо. — У нас гости!
Боренька был лет на пять старше жены. Худощавый, чуть сутулый и с лысиной в полголовы.
Он был не ниже Тихона, но почему-то казался низкорослым.
У мужчины был усталый вид, и гостю он явно не обрадовался. Но, в отличие от жены, изобразить гостеприимство постарался. Вымученно улыбнулся и представился:
— Борис.
— Тихон.
— Тихон муж Лики, — объяснила хозяйка и печально добавила: — Лика утонула. Господи, какое горе!
Борис замер, уставившись на Тихона.
— Она утонула в пруду рядом с дачным поселком. Пошла утром купаться и не вернулась.
— В жару нельзя купаться, — скорбно посетовала хозяйка. — Солнце печет, вода холодная, много несчастных случаев. Об этом пишут, пишут, предупреждают…
Борис снял с плеча сумку, достал из нее зонт. Дождя не было дней десять и еще столько же не предвиделось. Зонт хозяин положил на тумбочку, сумку бросил на пол и устало предложил:
— Пойдемте ужинать. Кирочка, накрывай на стол. Помянем Лику. Расскажете, как это случилось.
— Нет-нет, — отказался Тихон. — Спасибо. Я за рулем. А как это случилось, никто не видел. Она купалась утром, народ у пруда обычно появляется позже. Борис, вы приезжали к Всеволоду Сергеевичу перед Новым годом?
— Нет, — удивился Борис. — Мы редко виделись, мы и перезванивались нечасто. С Новым годом обычно друг друга поздравляли, и все. Два года назад мы Всеволода с Ликой на Кирин юбилей позвали…
— Всеволод пришел, а Лика не удосужилась, — перебила его жена.
— Девчонке не интересно с нами, — заступился за родственницу Борис. — С тех пор мы Всеволода не видели. О том, что он умер, узнали, только когда Лика приехала.
— Приехала, потому что ее квартира интересовала, — опять влезла супруга. — Не мы, а квартира. А что с ней! С квартирой все в порядке. Не представляю, как она могла не позвать нас на похороны! Конечно, формально мы ей почти никто, седьмая вода на киселе. Но ведь с детства ее знали, о бабушке заботились.
— Всеволод Сергеич умер неожиданно, — постарался объяснить Тихон. — Лика очень переживала.
— Боря перед Новым годом в командировке был, — Кира уставилась на Тихона внимательными глазами.
Напрасно ему показалось, что она дура. Глаза были умные.
Она не дура, просто ей наплевать на Лику.
— Боря приехал только тридцатого. Почему вы спросили, не приезжал ли он к Всеволоду?
— Мне сказали, что к Всеволоду Сергеичу приезжал родственник. В двадцатых числах.
— У него, может, какой-то родственник и есть, а у Эллы, кроме нас, никого не было.
— Теперь вы будете хозяином квартиры? — устало спросил Борис.
Квартирный вопрос супругов очень волновал.
Тихон хотел сказать, что на наследство жены не претендует, но только неопределенно пожал плечами.
В том, чтобы жить на деньги тестя, было что-то настолько отвратительное, что даже разговаривать на эту тему не хотелось.