Где-то недалеко залаяла собака.
— Александра Васильевна у дачников работает. Ее хозяйка недавно утонула.
— Я в курсе. Ее хозяева мои соседи.
— Когда хозяйка утонула, Аслан про это много думал. Мне не говорил, но я знаю, что думал. На себя прежнего стал походить, когда в полиции работал. — Медина печально посмотрела на Михаила. — Но это уже давно было. А больше я ничего не замечала.
— Варвара, дочка Александры Васильевны, с ней живет или отдельно? — как можно равнодушнее поинтересовался Михаил.
— С ней. Раньше она с мужем жила, но уже больше года, как к матери вернулась. Варя тоже очень хорошая. И тоже старается мне помочь.
Медина от него устала. Ей не хотелось отвечать на его вопросы.
— Ты не знаешь, в деревне у кого-нибудь есть мотоцикл? — не удержался Михаил.
— У многих есть, — она пожала плечами. — У Самойлиных в конце улицы. У Александры Васильевны есть. Только у Александры Васильевны больше ездить некому, внук за границу уехал. А может быть, они и продали мотоцикл, я не знаю.
Нехорошие мысли приходят Михаилу в голову. И факты, как назло, нехорошие мысли подтверждают.
Наполовину разобранный сарай находился в нескольких метрах от дома. Поверить в то, что соседи не имели возможности достать из сарая яд, было трудно.
— Спасибо вам, — тихо сказала Медина.
— За что? — не понял он.
— За участие, — серьезно пояснила она и быстро ушла в дом.
Михаил успел заметить, что на глазах у нее выступили слезы.
Александра возилась на участке, недовольно выпрямилась, когда Тихон открыл ворота, чтобы завести на участок машину.
— Я уж не знала, явишься ты или нет. Звонила, звонила, а телефон у тебя отключен.
— Да? — Тихон достал из кармана разряженный телефон и тупо на него уставился. — Забыл вчера зарядить.
— Предупреждай, когда приходить не надо!
— Да-да, конечно, — пообещал Тихон.
— Обед я тебе приготовила, в холодильнике все найдешь.
— Спасибо.
— А я сейчас пойду. Сосед мой в больнице, жена при нем, за детьми присмотрю.
— Конечно, — согласно кивнул Тихон.
Спать не хотелось, но бессонная ночь давала о себе знать, голова гудела.
Александра сняла резиновые перчатки, в которых пропалывала куст роз. Вообще-то, эти цветы не были розами, Лика называла их как-то по-другому, Тихон забыл.
— Павел приезжал, — вспомнила Александра. — Тоже, видимо, пытался тебе дозвониться и не смог. Посидел немного и уехал.
— Сейчас я ему перезвоню.
— Про Ликиных родственников расспрашивал. А что расспрашивать! Сам не хуже меня знает, что не было у нее близких родственников.
Тихон зачем-то покивал и быстро прошел в дом. С удовольствием встал под душ.
Когда вышел из душа, Александры уже не было.
Вспомнив, что телефон разряжен, Тихон воткнул в него зарядку, вышел на веранду и закурил, рассматривая мрачный лес на холсте.
Одиночество наполнило сразу и так сильно, что он едва не застонал. Мучительно захотелось услышать голос жены.
— Лика! — шепотом позвал он, напоминая себя сумасшедшего.
Наверное, он и впрямь спятил, потому что какое-то время прислушивался к тишине.
Впрочем, абсолютной тишины не было. Был шум хорошего летнего дня, щебет птиц, негромкие далекие голоса, жужжание двух мух, непонятно за какой надобностью вившихся у банок с красками.
Одиночество давило. «Позвоню родителям», — решил Тихон. К родителям он относится плохо. Не захотел, чтобы приехали хоронить Лику. И потом почти им не звонил, зная, что они единственные за него переживают.
Набрать номер он не успел, напитавшись электроэнергией, телефон зазвонил сам, и нежный Настин голос робко произнес ему в ухо:
— Мне захотелось тебя услышать. Можешь сказать пару слов?
— Могу, — улыбнулся Тихон.
От нежного голоса одиночество отступило. Совсем не пропало, но уменьшилось.
— Ты уже на даче?
— Да.
— Когда-нибудь ты разрешишь мне туда приехать?
Лика никогда не задала бы этого вопроса. Жена знала, когда можно что-то спрашивать, а когда лучше промолчать. Не потому что была очень умна, а потому что любила.
Впрочем, Лики больше нет, а Настя тоже его любит. И лучше такая любовь, чем ничего.
— Обязательно, — соврал Тихон.
Привести сюда Настю он не сможет. Это означает что-то сломать в собственном мироощущении, а к такому Тихон готов не был.
— Только ты меня не торопи.
— Не буду, — пообещала она. — Когда ты приедешь?
— Как только смогу вырваться.
— Я все время тебя жду! Ты помнишь об этом?
— Да.
— Ты меня любишь?
— Люблю, — выдавил он.
Настя засмеялась, сказала, что целует, и отключилась.
Тихон повертел телефон в руках, быстро прошел в кабинет тестя, нашел в ноутбуке одну из Ликиных фотографий и увеличил лицо жены во весь экран.
— Я тебя любил, — сказал ноутбуку Тихон. — И сейчас люблю. Только мне плохо очень. Ты на меня не обижайся.
В доме посторонних шумов не было, и какое-то время он посидел в полной тишине.
— Прокатиться не хочешь? — спросил Михаил, заглянув в планшет, который Катя держала в руках.
Жена играла в шарики. Она могла играть в них часами, что всегда Михаила поражало, скучнее занятие, по его мнению, придумать было трудно.
Катя подняла на него глаза, подумала.
Поехать лучше было одному, и он помечтал, что жена откажется от прогулки.
Ему необходимо выяснить, есть ли у Александры мотоцикл. Если тот имеется, пожалуй, нужно поделиться подозрениями с Тихоном.
— Поехали, — согласилась Катя.
«Если надумаю что-то предпринять, отошлю ее домой», — решил Михаил.
Вечер был хороший, тихий, нежаркий. В сгущающихся сумерках темнели кусты по обе стороны дороги. В свете зажегшихся фонарей блестели листья. Шины мягко пружинили на грунтовой дорожке.
— Миша! — позвала Катя, когда он свернул не к пруду, а к деревне.
Михаил остановился, подождал, когда жена подъедет.
— Сегодня направимся в другую сторону, — объяснил он.
Катины глаза казались темными. Отчего-то обдало внезапным страхом. Нужно увезти ее в Москву, решил он. Плюнуть на все, что здесь творится, и увезти. Не ждать, пока что-нибудь нехорошее начнет твориться с ними. Они оба слишком увлеклись чужими проблемами, это может плохо для них закончиться.
— Хочу кое-что проверить.
— Что ты хочешь проверить? — потребовала объяснений Катя.
Он знал, что она потребует объяснений.
— Потом скажу, — пообещал он и засмеялся. — Если будешь хорошо себя вести.
Когда подъехали к деревне, совсем стемнело. Он не заметил бы вышедшую из калитки Варвару, если бы не остановился подождать Катю.
Варвара шла по узкой тропинке, прижимавшейся к соседским заборам.
Михаил отступил назад, к кустам.
— Не вылезай! — хмуро велел подъехавшей Кате.
Жена знала, когда надо слушаться, молча вместе с велосипедом влезла в кусты. Ей было любопытно и весело, а ему опять захотелось увезти ее отсюда подальше.
— Мы сейчас пойдем за ней, — прошептал он, показав глазами на проходящую в нескольких метрах от кустов Варю. — Очень тихо и незаметно.
— Зачем? — веселым шепотом спросила Катя.
Ответить ему было нечего, и он легонько щелкнул ее по носу.
Не мог же он сказать, что у него смутное нехорошее предчувствие.
Это поразительно, но предчувствие его не обмануло. Варвара, не оглядываясь, дошла до автобусной остановки около железнодорожной платформы, остановилась. Михаил, объехав остановку, покатил к городской больнице, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что жена не отстает. Она ему мешала, но отправлять ее домой было поздно.
Они успели. Сначала автобус проехал им навстречу, потом догнал их у остановки около больницы. Он не удивился, когда Варя вышла из автобуса. Он удивился, что она пошла не к расположенной метрах в двадцати проходной, а, быстро подойдя к больничному забору, пролезла между прутьями ограды.
— Жди здесь! — шепнул Михаил Кате и бегом помчался следом за бывшей коллегой.
Он легко пролез в ограду, один из прутьев отодвигался. То ли неизвестные умельцы намеренно обеспечили желающим проход на территорию, то ли строители забора халтурно выполнили свою работу.
На территории он Варю не увидел. Добежал до хирургического корпуса, подергал запертую дверь.
Зачем-то обежал корпус, снова подергал дверь. Растерянно огляделся, и тут же отступил в сторону. Дверь открылась, мужские голоса произнесли несколько слов, и во двор больницы вышел участковый.
— Ты? — устало удивился Иван.
— Я, — отчитался Михаил. — Что с Асланом? Как он?
— Пока без сознания.
Иван немного постоял и, к удивлению Михаила, направился к дыре в заборе.
— Иван, я не верю, что узбекские убийцы будут его выслеживать, но… — Михаил пошел вслед за участковым. — К нему точно никто не сможет проникнуть?
— Доктора никого не пропустят, — не оборачиваясь, неохотно заверил Иван.
Участковый пролез между прутьями. Когда следом выбрался Михаил, Ивана у забора уже не было. Наверное, свернул за угол.
На улице никого не было, кроме топтавшейся у двух велосипедов Кати.
— Дочка Александры зачем-то ходит в больницу, — вздохнул Михаил, не дожидаясь расспросов жены. — Зачем можно приходить в больницу ночью?
— Работать! — недовольно объяснила Катя. — Она медсестра.
Кажется, они поменялись местами. Теперь ей не нравятся его глупые подозрения.
Он не стал говорить, что за несколько секунд до крика соседки с собакой у тела Аслана он видел на дорожке за березами женщину, очень похожую на Александру.
Катя знала Александру с детства. Та ей нравилась. А у него, кроме слабо обоснованных подозрений, ничего нет.
Назад они ехали медленно. Машин на дороге не было, только у переезда стояло несколько автомобилей и люди собрались у машины на обочине.
Пробиться сквозь толпу было несложно. Машина оказалась цела, а лицо наполовину вывалившегося из нее водителя было мертвым.