– И что было дальше?
– Бурное выяснение отношений. Петр редко выходит из себя. Но туг не выдержал. Разнервничался, повысил голос. Сказал жене: «Как ты могла?». Она начала оправдываться.
– Значит, Людмила Федоровна чувствовала себя виноватой? Если нет, почему она тут же не сказала правду? Это мол, не я, а моя подруга.
– Не знаю. Понимаете, они заговорили все разом. А Асе вдруг стало плохо. Да и Стас выглядел не лучшим образом.
– А что с Асей?
Алексей оглянулся. Ася сидела на диванчике, рядом с матерью. Людмила Федоровна гладила ее руку, и что-то быстро-быстро говорила. Мария Казимировна Новинская держалась поближе к Аде. Стас Лопухин вообще держался особняком. Вид у него был мрачный. Сажин тоже посмотрел в сторону диванчика, где сидели Рябовы, мать и дочь, и сказал:
– Я вообще не понимаю, зачем ее сюда привезли. Асю. Хотя… Может, Монти решил, что она может быть его сестрой. Захотел собрать всю родню. Предполагаемую родню. Но почему она пришла? Не понимаю.
– А вам не показалось, что Монти и Ася давно знакомы? Они так странно друг на друга смотрят.
– Возможно, – кивнул Сажин. – У меня не было времени это заметить. Я же говорю. Началось бурное выяснение отношений, Люся принялась рыдать, как обычно. Петр пошел в бар, за минеральной водой без газа.
– Вы хотите сказать, отошел к барной стойке? – уточнил Алексей.
– Нет, он вышел в соседний зал. Здесь сегодня не было никого, бар закрыт. Монти сказал, что хочет разобраться во всем без свидетелей. Он арендовал этот клуб на всю ночь. На столах напитки и закуски, как вы видите. Прозвучала многообещающая фраза: «А горячее я подам потом».
– У него своеобразное чувство юмора, вы не находите?
– Он вообще… своеобразный, – не удержался Сажин.
– Я так понял, что парень вам не нравится?
– Я еще не понял, нравится он мне или нет, – сердито сказал Дмитрий Сергеевич. – Да, мне не нравится, чем он зарабатывает на жизнь. Не нравится, что он постоянно кривляется, не нравятся его плоские шутки, манера одеваться. Не нравится спектакль, который он здесь разыграл.
– А что нравится? – Алексей не удержался от улыбки.
– Он смелый парень. Люди самих себя стыдятся, особенно если их уличили в чем-то недостойном. Матвей же всем своим видом говорит: да, я такой. Хотите, любите меня, хотите, с кашей ешьте. Он, как бы это сказать? Естественен. Органичен. Что бы он ни сделал, ему за себя не стыдно. И он органично вписывается в окружающую среду. Именно поэтому на него так приятно смотреть. Этот город для него. Этот мир для него, – с чувством сказал Сажин, а потом вдруг добавил: – Монти – это наши тайные запретные желания во плоти. И наше душевное уродство, если хотите. В ярком красивом фантике. Он не виноват, что такой. Это мы все виноваты.
– Мы, это вы кого имеете в виду? – с интересом спросил Алексей.
– Среда. Общество. Женщины, наконец, которые сделали его своей игрушкой. А он, не сознавая того, им мстит.
– Или сознавая.
– Нет, он не злой. Мальчик-бабочка. Порхает себе, собирает сладкий нектар. Я не верю, что он убил. Только не он.
– Как вы красиво говорите! – не удержался Алексей. – Мне бы так! Но, как говорится, кесарю кесарево, а слесарю слесарево. Поэтому вернемся к нашим баранам. Значит, Петр Николаевич вышел в соседний зал. Там были люди?
– Нет, – покачал головой Сажин. – Не было никого. Только бармен. Я так понимаю, что Матвей потратил много денег, чтобы все это устроить.
Алексей увидел своего коллегу, старшего лейтенанта Сечкина, заглянувшего в это время в зал, и поманил его. Спросил, когда тот подошел:
– Бармен где?
– На кухне, вместе с остальным персоналом. Я с ними поговорил. У них у всех алиби. Друг с другом тусовались.
– Тусовались! А кто нашел тело?
– Ада Лопухина. Забеспокоилась, что мужа долго нет, и пошла его искать.
– Бывшего мужа, – поправил Алексей. – Что существенно. С чего это Лопухина забеспокоилась о бывшем муже? Ладно, с барменом я сам поговорю. Узнаю, с кем он там «тусовался». А ты потряси охранника, который милицию вызвал.
– Есть.
– Нет, постой. С охранником я сам поговорю. Выясни алиби бармена. Думаю, что он был с девушкой в укромном местечке. Быть может, она что-то заметила?
– Что-то?
– Кого-то! Все, иди.
– Есть!
Сажин напряженно прислушивался к диалогу. Когда Сечкин отошел, Алексей повернулся к нему:
– Долго отсутствовал Рябов?
– Я на часы не смотрел. Не до того было.
– Чем же вы были так увлечены? – с иронией спросил Алексей.
– Я пытался выяснить у Наи, солгала она мне или нет.
– Рябов вернулся с водой?
– Без.
– Как он это объяснил?
– «Черт его знает, куда все подевались! Бар закрыт!».
– Чтобы Петр Николаевич Рябов не раздобыл стакана воды для любимой жены? – удивился Алексей. И покачал головой: – Не верю!
– Но ведь бармена и в самом деле там не было, – возразил Сажин.
– А вы откуда знаете?
– Я… в общем, в какой-то момент я выглянул в соседний зал. Мне показалось, что Петра слишком уж долго нет. Зал был пуст.
– А Наина Львовна где в это время была?
– Пошла курить. Она разнервничалась.
– Разве в зале нельзя курить? – удивился Алексей.
– Она хотела выйти на воздух. Сказала, что ей душно. Я думаю, что просто ушла от ответа. И от меня.
– А Монти?
– Пошел переодеться. «Чтобы мой внешний вид не смущал маму», – передразнил Сажин.
– А какой у него был вид?
– Ну в общем… Как бы это сказать?
– Не совсем пристойный.
– Я бы даже сказал, совсем не пристойный.
– Насколько я понимаю, Людмила Федоровна, Ася и Ада Станиславовна были шокированы.
– Я бы так не сказал, – не согласился с Алексеем Сажин. – Я об Аде. Мне показалось… Впрочем, ладно, ничего…
Алексей подождал немного, но не стал развивать тему. Подумав, сказал:
– Из соседнего зала есть выход. К туалетам.
– Разумеется.
– То есть Рябов прошел через пустой зал, не обнаружив на месте бармена, и вполне мог наткнуться в коридоре на Лопухина.
– Тогда и меня подозревайте, – усмехнулся Сажин. – Теоретически все мы могли. В этом клубе полно закоулков. Это же катакомбы какие-то! Гримерки, подсобки, служебные помещения.
– Когда вы успели все осмотреть?
– Я здесь с одиннадцати часов вечера, как вы говорите, «тусуюсь». Следователь расположился в кабинете хозяина. Я пока шел туда, осмотрелся.
– Значит, Лопухин ушел минут за пятнадцать до полуночи, – задумчиво сказал Алексей.
– Скорее, за двадцать.
– И за эти двадцать минут этот зал покидали все. Или не все?
– Я думаю, Ася никуда не выходила. И Людмила Федоровна. Они все время держались вместе. Мария Казимировна также не покидала зал. Вроде бы. Смешно даже подумать, что она убила Лопухина! Хотя она, конечно, очень привязана к Аде, а та не ладила с мужем. Ада не выходила. То есть, выходила. Она ведь нашла тело.
– А Стас? Имеется в виду, Станислав Лопухин.
– Я понял. Но на него никто не смотрел? Стаса, имеется в виду. Он вообще не принимал участие в дискуссии.
– А что он за человек? На кого похож, на мать или на отца?
– А вы разве не видите? – усмехнулся Сажин. – Серединка наполовинку. Причем, взял от них все самое худшее. Ведь Ада хороша собой, Слава тоже, был… – Дмитрий Сергеевич запнулся. – Внешне он был очень привлекательным мужчиной. А Стас… Он никакой. Ростом гораздо ниже отца, и плечи узкие. А лоб низкий, как у матери.
– Я имею в виду характер Стаса, не его внешность.
– Себе на уме. Капризен, это в отца. Избалован. Это от матери. Вообразил себя гениальным художником.
– А это от кого?
– От дури. Я лично не нахожу в его картинах ничего гениального. Таких портретистов на Арбате – на каждом шагу.
– А он портретист?
– В том числе. Ищет себя.
– Надеюсь, не импрессионист?
– А почему вас это так волнует?
– Их сложнее всего понять. Гениальные они или бездарности.
Сажин рассмеялся.
– А вы, похоже, разбираетесь в искусстве!
Напряжение спало. Алексей воспользовался этим и спросил:
– А на столах разве не было минеральной воды? Людмиле Федоровне нечем было залить начавшуюся истерику?
– Видите ли, у нее проблемы со здоровьем. Вода была, но с газом. Она же пьет только без газа. Спиртного вообще не употребляет. А от апельсинового сока, который был на столах, у нее изжога. Вот Петр и отправился за той водой, которую употребляет его жена. Он вообще очень заботливый муж.
– Однако у Людмилы Федоровны серьезные проблемы со здоровьем, – посочувствовал Алексей.
– Да. Она очень хотела второго ребенка. Но врачи запретили. Сказать, что Люся переживала, значит, не сказать ничего.
– И последний вопрос, Дмитрий Сергеевич, – Алексей глянул на начинающего политика в упор: – Почему вы остались?
– То есть? Я не понял.
– Дали показания, и – пожалуйста! У вас, наверняка есть личный адвокат.
– Есть.
– Доказательств вашей вины нет. Пока вы проходите по делу как свидетель. Я полагаю, что следователь вас отпустил. Как лицо значительное, опросил первого и – с богом! Но, как я вижу, вы уезжать не собираетесь.
– Не собираюсь, – подтвердил Сажин.
– Почему?
– Сказать по правде, мне наплевать, кто убил Славку. Никчемный был человек. Хотя – человек ведь! Но его убийцу я не осуждаю. Лопухин мог кого угодно довести до белого каления. И меня в том числе, чего уж тут скрывать? Но я хочу знать, кто отец этого парня. И потом: пока Ная здесь, я никуда не уеду.
Алексей посмотрел на Сажина с уважением. Если Монти его сын – человеку предстоит сделать непростой выбор. Но он не из тех, кто прячет голову в песок. Сажин к этому готов.
– Спасибо вам за содержательный рассказ, Дмитрий Сергеевич. Я полагаю, вы хотите утешить Наину Львовну?
– Вы думаете, что эта женщина нуждается в утешении?
– Ну, поддержать. Быть рядом.
– Да, конечно. Я всегда хочу быть рядом с ней.