Как – это уже вопрос десятый. Случайно. Она меня тоже вокруг пальца обвела. Я даже когда в эту яму летела, все ещё ничего не понимала. Только когда её рожу наверху увидела, тогда стало ясно. Я была у твоей мамы, Ольга. Она тебя ждёт, в комнате пыль протирает и верит, что ты вернёшься.
– Правда? – Девушка всхлипнула. – Бедная мамочка, сколько я, дура, ей зла причинила…
– А мои там как? – тихо спросила Арина.
– Твои уже дачу продавать собрались, чтобы за расследование заплатить.
– Дачу?! Мою любимую дачу?! – Она оторопело уставилась на меня. – На фиг это нужно вообще, такое расследование! Сколько ж вы там с людей дерёте?
– Лично я работаю бесплатно, – отстранив их от себя, я поднялась на ноги и подошла к телу Светланы. – Надо бы её оттащить отсюда, чтобы не мешала.
– Чему не мешала? – Арина тоже встала и, покачиваясь на нетвёрдых ногах, подошла ко мне.
– Выбираться отсюда, – я посмотрела наверх. – Да, высоковато будет. Но ничего…
– У тебя что, крыша уже поехала? – удивлённо спросила Ольга. – Так быстро?
– Действительно, – смущённо скривилась Арина, отводя от меня взгляд. – Извини, не знаю, как зовут…
– Мария.
– Извини, Мария, но, по-моему, ты на самом деле не то ляпнула. – Она подняла глаза к люку. – Думаешь, мы не пытались добраться туда? Мы тут все облазили, хотя тут и лазить-то негде'. Кругом бетон…
– А кричать пробовали?
– Светка пробовала, – подала из угла голос Ольга. – Говорила, что орала как резаная, когда рука болела, но ни одна собака не откликнулась. Мы тут замурованы навечно.
– Ладно, давайте Свету отнесём. – Я нагнулась к девушке. – Арина, бери за ноги.
– Я боюсь, – та отвернулась. – Пусть лежит здесь.
– Ольга? – Я посмотрела в угол.
– А что Ольга? – хмыкнула та. – Я только ползать и разговаривать могу – на остальное сил уже нет. Воду последний раз вчера пила, а ела вообще сутки назад, да и то один хлеб…
Взяв девушку за тоненькие хрупкие плечи, я сама оттащила её в противоположный угол и бережно уложила там на спину. Левая рука её была переломана в локте и висела, выгнутая в обратную сторону. Скрестив ей на груди руки и закрыв глаза, я постояла немного и вернулась к девушкам. Хорошо, что стоял полумрак и плохо было видно, а то бы и я разревелась, не выдержав нервного напряжения. А мне нужно было держаться. Теперь уже для того, чтобы вытащить отсюда сначала себя, а потом и остальных. И по поводу того, как это сделать, в моей голове пока ещё не возникло ни единой мысли.
Я начала ощупывать стены, сантиметр за сантиметром, выискивая малейшие выбоины, по которым можно было бы взобраться наверх, поближе к люку, и сломать механизм, который его открывал и закрывал. С одной стороны квадратного люка виднелась какая-то тёмная коробка и торчал рычаг. Но выбоинки в стене если и были, то величиной с напёрсток. И все же я упрямо продолжала искать.
– Она говорила, что папа какая-то большая шишка в армии, – сказала Ольга, прижимая к себе съёжившуюся Арину. – Мать у неё давно умерла. Отец ничего для неё не жалеет, на даче почти не появляется. Тачку видела в гараже?
– Видела.
– Тоже папашка подарил. Классная, правда? – Она завистливо вздохнула. – Везёт же людям. Мне бы столько богатства…
– А у нас и так все есть, – просто сказала Арина. – Дача, машина, гараж, компьютер… И меня как-то не тянет ещё на что-то. А зачем? Неприятности искать? Ну нет, так спокойнее…
– Я понимаю, просто как-то несправедливо все в жизни…
Пока они разговаривали, я обшарила все стены, но ничего подходящего не нашла. Мозг не воспринимал того, что ситуация безвыходная, и упорно продолжал оптимистично твердить: так не бывает, так не бывает, что-то обязательно должно быть…
Задержавшись ненадолго у параши и решив, что рыть подземный ход через это место если кто-то вообще и будет, то только не я, я опять вернулась и села на Светины джинсы. Хорошо хоть девчонки пока держались молодцом, не ныли и не бились в истерике.
– Когда она воду и еду приносит? – спросила я.
– Когда ей, выдре, в голову взбредёт, – ответила Ольга. – В тюрьме и то лучше – там хоть кормят, говорят, регулярно. Ничего, зато фигура у меня теперь будет – закачаешься. – Она хихикнула.
– Воду она каждый день приносит, – заговорила Арина. – Открывает люк, ложится на край и смотрит на нас. Потом на верёвке спускает пластмассовую бутылку, мы все выпиваем, и она её обратно поднимает.
– А хлеб просто так бросает, – сказала Ольга. – Последний раз сутки назад кинула.
– Хорошо, что я к голодным диетам себя приучила, – усмехнулась Ариша, – неделю спокойно могу не есть.
– И я тоже.
– Да вы просто созданы для этой ямы, – пошутила я. – А что за верёвка у неё?
– Обычная верёвка, по-моему, бельевая, – пожала плечами Ольга.
– Она её в руках держит или привязывает?
– Кто ж её знает? В руках, наверное, зачем привязывать? Но другого конца не видно… А что, для детектива это может быть важно?
– Не исключено. Люк этот как работает?
– Это я тебе могу подробно рассказать, – улыбнулась Ольга и пояснила:
– Я авиационно-технический заканчивала. Вон видишь, тёмная штуковина торчит? Это приводной механизм, там электродвигатель и механический рычаг, прикреплённый к люку. И ещё есть задвижка. Она у себя там на пульте одну кнопку нажимает, задвижка отходит, и люк просто падает на петлях. Потом психопатка нажимает другую кнопку, включается двигатель и начинает его закрывать. Все очень просто.
Интересно, зачем только все это было придумано?
– Наверняка папаша у неё такой же психопат-извращенец, – язвительно проговорила Арина. – Конкурентов по службе сюда заманивал и мучил. Потому и армия у нас такая – ненормальная.
– Она что-нибудь говорит, когда смотрит сюда? – продолжала я выспрашивать их, думая о своём.
– Практически нет. Больше мы говорим. Вернее, кричим на неё, обзываем по-всякому, свободы требуем. А она только смотрит и скалится, страшила чёртова!
– Про Свету она уже знает?
– Нет ещё. Света вчера вечером умерла, когда она уже воду приносила. А сегодня мы не успели, слишком ошарашены были, – Ольга улыбнулась. – Мы уж было подумали, что такой здоровенный бифштекс летит, ха-ха!
Они обе рассмеялись, и я подумала, что с таким настроением мы не пропадём. По крайней мере умирать будем с песней.
– А вы разве не слышали, как я с ней наверху разговаривала?
– Тут разве что услышишь? Так, шорохи какие-то доносились… – Арина вздохнула. – Эх, крылья бы мне сейчас. Я бы притаилась у люка, когда эта психопатка придёт, вцепилась ей в глотку и задушила вот этими руками. А если мои ещё и дачу продадут, то и волосья бы ей повыдёргивала.
– А когда она на край ложится, чтобы сюда смотреть, её тело сильно внутрь перевешивается? – опять взялась я за своё.
– В каком смысле?
– В прямом.
– Да как обычно, – встряла Ольга. – Думаешь, она сюда свалится? И что мы с ней тут делать будем? Нет уж, пусть лучше там торчит. А ты не забивай себе голову ерундой, Мария. Твоя детективная дедукция тут не поможет. Лучше расслабься, не трать зря энергию. Если никто не поможет снаружи, значит, нам крышка. Смирись с этой мыслью.
– Слушай! – подалась ко мне Арина. – А твои коллеги не знают, что ты здесь? Ты им разве ничего не сказала?
Я вспомнила про Барби, мне стало совсем плохо, к горлу подступил комок, к глазам слезы, я отвернулась и бодро ответила:
– Увы, я одна веду это дело. И в компьютере у меня наверняка вирус. Так что никто ничего не знает. Скажите спасибо, что я вообще вас нашла.
– Спасибо, конечно, но нам от этого не легче, – скривилась Ольга. – Мы тут уже радовались, что батон теперь на двоих делить будем, а теперь опять на троих придётся. Шутка.
– Ничего, я не голодная, сами все съедите. Она его, кстати, сегодня принесёт?
– Должна, по идее. И воду должна принести – мы же не верблюды, в конце концов.
Что-то твёрдое вдруг обозначилось под моей попкой, и только сейчас до меня дошло, что я на чем-то сижу и мне больно. Пощупав рукой, я обнаружила, что села на металлическую пуговицу на джинсах. И тут мне все стало ясно. Озарение снизошло на меня благодатным светом и принесло с собой облегчение и ясное понимание того, как мы отсюда выберемся. Мне сразу стало легко и весело, и я громко рассмеялась. Девушки в недоумении смотрели на меня, не понимая, что произошло, а я сидела рядом с ними на впившейся в ягодицу железной пуговице и хихикала, как счастливая идиотка.
– Это она от страха, что ли? – испуганно спросила Арина.
– Кто их, детективов, разберёт, – вздохнула Ольга. – Нынче всяких полно…
Насмеявшись, я весело сказала:
– Все, девчонки, сегодня вечером будете дома. Наступила пауза. Они не знали, как реагировать, поэтому хмуро молчали. У меня даже было подозрение, что в душе они жалели меня как свихнувшуюся от горя. Не разубеждая их, я вытащила из-под себя джинсы и аккуратно отделила ногтем пуговицу с выдавленным на ней фирменным значком. Попробовала её на вес – лучше не придумаешь, правда, немного маловата. Нужна была ещё одна, а лучше две, чтобы уж наверняка. Ольга была в брючном костюме с пластмассовыми пуговицами, они для моей цели не подходили.
Зато на Арине были джинсы, точно такие, какие описывала мне Лаура в своих «видениях». Только теперь до меня дошло, что все сказанное ею наверху было чистейшей правдой, ей даже выдумывать ничего не пришлось, кроме разве что крыс, которых здесь, к счастью, не было. Если бы были крысы или мыши, то я бы спала на потолке.
– Арина, покажи мне свою пуговицу от джинсов, – ласково попросила я.
Девушка молча задрала блузку, расстегнула пуговицу и показала мне.
– Вот эту?
Пуговица тоже была не на заклёпке, а на нитках.
– Да, вот эту.
– Бери.
– Спасибо.
Ловко разрезав ногтем нитки, я получила ещё одну пулю. Теперь наши шансы увеличились вдвое. Говорить им я пока ничего не хотела, чтобы не расстраивались потом, если ничего не выйдет. Но план у меня был уже готов.