– Именно то, чего вы так опасаетесь, больше ничего.
Дороти нахмурила брови и сделала нетерпеливый жест, потом возразила:
– Я вам совершенно не верю. Карл никогда не… К тому же у меня сегодня вечером свидание с ним в «Телли-Хо».
– А мне кажется, что он собирается подложить вам свинью, моя красавица. И к тому же вы теперь в трауре. Вы что, совсем забыли о приличиях?
Дороти Трип громко расхохоталась. – Можно подумать, что все это мне говорит мой отец. Он запретил мне идти туда к Карлу. Какая нелепость! Хорошо. Гертруда, приготовьте, пожалуйста, мне одежду. То, палевое платье.
– Хорошо, мисс.
Горничная встала, прошла в соседнюю комнату и закрыла дверь.
– Вы хотите корчить из себя идиотку, я вижу, – пробормотал Шайн…
– Это вы – идиот! – вдруг закричала Дороти, со злостью раздавливая сигарету в пепельнице.
– Девушка, которая в настоящий момент заарканила вашего Карла, без всякого труда заставит его забыть такую мерзкую девчонку, как вы, можете мне поверить.
Дороти посмотрела на него уже с беспокойством, но заявила:
– Я не строю никаких иллюзий относительно Карла, но я прекрасно знаю, что теперь уж он меня ни за что не бросит после того куска, который я скоро получу.
– И тем не менее, я хотел бы знать, куда он мог увезти свою новую знакомую, свою новую победу?! – настаивал Шайн.
– Подумайте сами, Карл ведь не мог никуда и ни с кем пойти. Это ночная птица. Днем он, по обыкновению, всегда спит. Если вы так хотите его видеть, то вам стоит лишь отправиться в «Телли-Хо», он там обязательно будет. А теперь я должна одеться, и желаю вам всего хорошего!
Она хотела встать, но огромная рука Шайна опустила ее обратно в шезлонг.
– Вы знаете, что произошло с вашим братом?
– С этим болваном? Вы хотите, чтобы это что-нибудь значило для меня? Оставьте меня!
Она попыталась освободиться от его руки, потом хотела поцарапать руку Шайна. Он схватил ее крепко за руку.
– Эрнст сегодня, недавно, стрелял в меня, когда он сам или кто-то постарался вбить ему в голову, что я могу обвинить вас в убийстве вашей мачехи. Вы должны быть ему благодарны за такую заботу.
Дороти снова упала в шезлонг с открытым ртом и округлившимися от ужаса глазами.
– Вы… Эрнст стрелял в вас? Нет!
– Да. Он думает, что Карл задержал его вчера вечером внизу, пока вы спокойно заканчивали начатую им работу. То есть пока вы душили свою мачеху.
– Дурак! Да он просто сумасшедший! Но… А что он вам еще сказал, этот ненормальный мальчишка?
– Немало вещей… до того, как я свел с ним счеты. И то, что он мне сказал, и то, о чем я сам догадывался – этого вполне достаточно.
Майк немного помолчал, потом все же решил рискнуть:
– Вы знали о том, что Карл пытался шантажировать вашу мачеху?
Насколько он мог судить по выражению ее лица, удивление Дороти было совершенно искренним.
– Шантажировать ее… Леору? Да вы сошли с ума! Я никогда не слышала ничего более невероятного! Заставить мою мачеху петь? Да вы в своем уме? Но по какой причине?
– А по вашему мнению, кто же мог тогда писать ей угрожающие письма, кроме него?
– Кто угодно!
Она несколько секунд помолчала, видимо, серьезно обдумывая свои слова, потом сказала:
– Это, без сомнения, какой-нибудь ненормальный, который знал, что у нее есть деньги. – И тут же добавила:
– А вы знаете, что сегодня пришло еще одно письмо?
Майк подскочил.
– Еще письмо с угрозами?
– Ну да. Вы этого, значит, не знали? А я-то считала, что раз вы детектив, то должны знать все.
– А что это было за письмо? Откуда оно прибыло?
– Оно было такое же, как и те, другие. Напечатанное на машинке и опущенное в Майами. Почтовая печать на нем вчерашнего вечера, а папа сказал, что это пускает вашу гипотезу о том, что ваш человек не виновен в убийстве, на ветер. Потому что если бы автор писем задушил Леору, то он никогда бы не послал новое письмо вчера вечером. Если это, как вы говорите, делал Карл, то есть писал их, то это лишний раз доказывает, что никогда, никого он не убивал.
– Это еще совсем ничего не доказывает, – возразил ей Шайн. – Кроме того, что автор этих писем думает просто таким образом выпутаться из этого дела и отвести от себя подозрения.
Шайн закурил новую сигарету и мрачно смотрел некоторое время на ковер. Дороти наблюдала за ним, немного наклонив на бок голову. Дважды она открывала рот, чтобы сказать что-то, но не сказала ничего.
Потом она поднялась с шезлонга и прошла мимо него.
Он, казалось, совершенно забыл о ее присутствии.
Она уже подошла к двери самой спальни, когда около камина за ширмой мелодично зазвонил телефон.
Дороти повернулась, а Шайн вдруг тряхнул головой как человек, который только что вышел из воды.
Он посмотрел на ширму, потом на Дороти. Телефон замолчал.
– Это что, параллельный телефон? – спросил он.
– Да. Прислуга уже ответила внизу.
Они немного подождали.
Телефон больше не звонил, но через некоторое время раздался стук в дверь.
– Да?
Очень спокойно Шайн смотрел на Дороти. Дверь отворилась, и горничная заявила:
– Это звонил кто-то, чтобы узнать, здесь ли находится мистер Шайн, мисс. Я сказала, что, кажется, здесь, и тот мистер сказал, что сейчас приедет сюда, и повесил трубку.
Шайн небрежно поднялся с места.
– Создается впечатление, что это собаки из своры Майами Бич, которые гонятся по моему следу.
Не торопясь, он направился к двери и добавил:
– До скорого свидания в «Телли-Хо».
Выйдя за дверь, он быстро спустился по лестнице, побежал к своей машине, сел в нее и быстро поехал в сторону Майами, где у него еще был маленький шанс не оказаться в тюрьме. Но теперь у него появились очень и очень сильные сомнения, что такого небольшого промежутка времени ему не хватит для окончания дела Трипа.
Глава 15
Шайн остановился у первого же аптекарского магазина на Бискайн-сквере в Майами и, подойдя к автомату, позвонил к себе в отель из телефонной кабины.
Служащий, взявший трубку, ответил ему, что Филлис еще не возвратилась и не звонила больше. Он повесил трубку и позвонил Виллу Жентри, голос которого был полон беспокойства.
– Боже мой, Майк, что это с вами делается? Вы бьете морды всем подряд и по очереди! Я очень хочу помогать вам и оберегать вас по возможности, но нельзя же так злоупотреблять этим! Вы же все-таки не имеете права бить людей вроде Пантера!
– Ах нет? А почему бы и нет, Вилл?
– Ради бога, Майк, да будьте же благоразумны!
– Это накапливалось уже давно, Вилл. Он меня просто вывел из терпения. А что сказал вам этот мелкий подонок, что он собирался сунуть меня в тюрьму, когда я появился?
– Конечно. Это ни к чему хорошему не приведет. Сопротивляться аресту и набрасываться на полицейского, когда тот находится при исполнении служебных обязанностей! Все это может вам обойтись очень дорого, мой дорогой. Если вы сейчас сунете свой нос в Майами, я сам буду вынужден арестовать вас, хотя я и не симпатизирую этому Пантеру!
– Согласен, полностью согласен с вами, Вилл, – вздохнул Майк и проговорил усталым голосом: – Я согласен, что создаю своим друзьям трудную жизнь. Вы очень много сделали для меня, и я никогда этого не забываю, Вилл. Если вы хотите отправить за мной машину, то я звоню вам с угла Бискайн-сквер и Двадцатой улицы, из телефонной кабины.
– Полно, Майк, вы ведь понимаете что к чему. Я не могу себе позволить возражать против того, что задерживают человека на том основании, что он мой друг.
– Я знаю, я знаю, Вилл. И знаю то, что нельзя слишком многого требовать от дружбы, даже самой бескорыстной.
Майк услышал подавленное ругательство и стал улыбаться, в то время как Жентри продолжал:
– Я сделаю что угодно для вас, Майк, но существуют же пределы благоразумия. Этот малый Трип, например. Вы знаете, что его подобрали на одной из улиц после того, как его стерли в табак «бродяги», которые обворовали его?
– Да, я узнал об этом. Это очень шикарно с вашей стороны, Вилл. Я не был бы к вам в претензии, если бы вы обвинили меня в этом. Я не сержусь, я знаю, когда я захожу слишком далеко.
Задержите меня, и вас будут благодарить. Вам даже за это могут дать медаль. Утренние газеты напишут, что я стал слишком опасным и почти сумасшедшим. Это, может быть, и правда. Я ведь только хотел остаться подольше на свободе, чтобы за это время найти Филлис и отвезти ее домой, но… Но я предполагаю, что на этот раз для меня игра кончена.
– Филлис? Ваша жена? Господи боже мой, Майк, что же еще такое с ней случилось? Почему вы мне раньше не сказали об этом?
– Я сейчас уже ничего не знаю, – проворчал Майк. – Но, как мне кажется, что-то хуже смерти. Вы же знаете, насколько она импульсивна. И она… Но вы ведь не можете беспокоиться об этом в данный момент!
– Черт возьми, Майк, я люблю эту малышку, как родную дочь. Что вы еще там от меня скрываете?
– Ничего, Вилл. Может быть, с ней ничего и не случилось. Вы понимаете, когда нервничаешь и беспокоишься…
– Я что-то до этого никогда не видел вас нервничающим. Если же и ваша жена в опасности…
– Эта девочка… Храбрая девочка, достаточно глупая, чтобы верить, что ее муж не убийца и чтобы пытаться помочь ему доказать это. Это больше всего меня и беспокоит, что, когда я буду в тюрьме по воле Пантера, с ней в это время может случиться несчастье, и это будет по моей вине. По моей вине… Как этот бедный Джое. Когда я отправлял этого беднягу под удар, он уже мог и тогда считаться мертвым, уже мертвым, понимаете, Вилл? Но ни он, ни я этого не знали. Люди делают много различных трюков, совсем и не подозревая, что они уже приговорены. Филлис, она…
– Вы скоро кончите, Майк, молоть чепуху? – закричал вдруг Жентри. – Если Филлис в опасности, необходимо как можно быстрее предпринять что-то!
– Да-а. Я лучше скажу вам все, прежде чем меня посадят, чтобы хоть вы могли бы действовать. Она оставила мне сегодня утром записку, написав, что отправляется, чтобы помочь мне раскрыть, тайну убийства миссис Трип. Она не нашла ничего лучшего, как прямиком направиться к Карлу Мелдруму, не зная того, что это за тип, не зная этого наркомана. Она настолько наивна, Вилл…