Изабель мечтала стать второй Сарой Бернар. Входя в роль, она словно начинала жить другой жизнью. Ее окружали бесчисленные жаны-люки, и все они были убеждены, что идут по пути к мировой славе.
– Сегодня вечером у нас репетиция, – продолжала она. – Второй акт из пятой сцены. Я безумно волнуюсь.
Морис заметил это по ее чрезмерной веселости и блестящим глазам.
– Это признак таланта, – сказал он.
– Хорошо бы так.
Изабель вздохнула. В свои девятнадцать лет она имела прекрасную девичью фигуру. В пуловере и длинных брюках она стояла босиком на ковре и курила сигарету, не теряя от всего этого женственности и свежести. Белокурые волосы она связала в хвост. Над небольшим вздернутым носиком сверкали голубые глаза, а при улыбке на детски округленных щеках появлялись две ямочки.
Морис очарованно смотрел на нее, взволнованный нахлынувшими, воспоминаниями. Изабель была очень похожа на свою мать. Она унаследовала ее внешность, темперамент, артистические способности и ту прирожденную грацию, какой нельзя научиться. Изабель – это всё, что осталось у Мориса от счастливого брака, который смерть так рано разрушила.
– Извини, что помешал, – сказал Морис. – Я ищу последний номер «Криминалистики».
Она указала на битком набитые книжные полки.
– Он должен валяться где-то там.
– Ты читала интервью с Даниелем?
– Еще не успела.
Настроение у нее испортилось: отец почти не обратил внимания на ее сценическое искусство. Она заметила ему об этом с укоризненным, выражением лица, делавшим ее неотразимой.
– Не сердись, мое сокровище, но Даниель прислал мне начало нового романа, громадную роль в котором играет его интервью. Его история – поразительная смесь вымысла и правды. В ней говорится, например, и обо мне.
– А обо мне?
Морис улыбнулся.
– Нет, тебя он позабыл.
– Как нелюбезно с его стороны, – совершенно серьезно произнесла девушка.
– Ты сердишься?
– Нет, но, вспоминая тебя, он мог припомнить и твою дочь, ее планы и цели.
– Ого! Ты уже думаешь о рекламе?
– Почему бы и нет? А если его роман будут экранизировать…
– Прежде он должен его закончить.
– За этим дело не станет. А потом он продаст его, как и все прочие. А если впоследствии начнут снимать фильм, возможно, найдется роль и для меня. У Морэ большие связи, и ему нетрудно будет устроить мне протекцию.
Теперь беседа перешла в область, которую Морис совсем не мог оценить. Изабель, разливалась соловьем. Она не видела препятствий к тому, чтобы Даниель помог ей сняться в фильме.
– Он же, наконец, называет себя твоим другом, – говорила она.
– Не только он, но и я.
Она пожала плечами.
– Я совсем не претендую на главную роль. Для начала подошла бы и второстепенная.
– А как быть с театральной школой?
– Ох, уж эта школа. Я еще нескоро закончу ее, а если снимусь в кино…
Желание дочери сделать карьеру огорчило Мориса.
– Почему ты так спешишь? – спросил он.
– Как же не спешить, папа? Мы живем в эпоху больших скоростей. Теперь все спешат. Но у тебя, конечно, старая закалка.
– Вот именно. Я дряхлый старик.
– Ты самый молодой отец во всем мире, – возразила она и поцеловала его, – Самый молодой и самый лучший.
У него потеплело на сердце. Однако его счастью мешали угрызения совести. В конце концов, Даниель может отказаться протежировать Изабель. Но кто же прав? Изабель со своими желаниями, честолюбием и молодостью или он, озабоченный отец, не желавший, чтобы его дитя заблудилось в дремучем лесу кинематографии? А может, современное дитя и не будет съедено волком?
В, холле раздался телефонный звонок. Изабель вскочила.
– Это Жан-Люк! – воскликнула она и вышла.
Морис задумчиво покачал головой и присел на пол возле книжных полок. Вытаскивая журналы, он по-прежнему думал о планах своей дочери. Она, как и ее покойная мать, воодушевлена мечтой сделать карьеру актрисы. В один прекрасный день она встанет на собственные ноги и покинет его. Тогда квартира опустеет.
«И я останусь один», – с тяжелым сердцем думал Морис. Почувствовав нежное прикосновение к своей ноге, он опустил глаза и увидел Милорда. Кот терся о его лодыжку, глядя на хозяина так, словно хотел сказать: «У тебя еще есть я».
– Да, мой малыш, – вздохнул Морис. – Мы оба старики, и скоро мы одни останемся.
– Папа!
Морис вздрогнул, поднялся и, испугавшись бледности дочери, невольно оттолкнул Милорда в сторону.
– Что такое? – спросил он.
– Позвонили! Даниель… – Она запнулась, затем воскликнула в ужасе: – Он умер!
– Что ты сказала?
– Мне это сейчас сообщили, – Морис смотрел на дочь непонимающе. – Правда, – папа.
– А как это случилось? Каким образом?
– Я не знаю.
Девушка прислонилась к дверному косяку. Свой страх она поборола, но все же была растеряна.
– Ты должен подойти к телефону.
Морис поспешил к двери, но по дороге остановился и спросил:
– Кто звонил?
– Без понятия… Какой-то мужчина.
Морис застыл на месте, бессмысленно бормоча про себя:
– Этого не может быть. Он не мог умереть.
– Иди же, – настаивала Изабель, – ты сам убедишься, что это правда.
Она выволокла его из кабинета, но сама встала в отдалении, словно телефон пугал ее.
Морис взял трубку.
– Вас слушают…
– Ну наконец-то! – отозвался мужской голос, который Морису сразу не понравился. – Вы месье Латель?
– Да. Дочь передала мне, что…
– Минутку, – невежливо прервал звонивший. – Вы знали Даниеля Морэ?
– Да, он мой друг.
– Очень хорошо!
Первое впечатление Мориса усилилось. Недружелюбный голос, звучавший подобно злобному лаю, совсем не импонировал ему.
– Кто вы такой, собственно говоря? – спросил Морис.
– Комиссар. Фушероль из криминальной полиции. Звонивший с такой гордостью отчеканил эти слова, будто называл громкий титул, дающий право на всевозможные привилегии.
– Даниель Морэ убит, – продолжал Фушероль, – Я нахожусь сейчас в его квартире и хочу как можно скорее встретиться с вами.
После паузы, показавшейся Морису бесконечно долгой, он наконец пробормотал:
– Хорошо, я сейчас приеду, – и повесил трубку. Видимо, он вслух повторил слова комиссара, ибо Изабель спросила приглушенным голосом:
– Убит? Кем же? Почему?
– Я ничего не знаю – Морис с трудом поднялся. – Мне нужно уехать.
– И оставить меня здесь? Совсем одну?
Изабель трепетала перед тайной смерти, с которой встретилась впервые. Когда умерла ее мать, она была, очень мала и не понимала происходящего.
– Пригласи подругу. Или Жана-Люка, – посоветовал Морис.
– Попробую, но не знаю, получится ли.
Пока она звонила, Морис пошел в спальню переодеться, Милорд прошлепал за ним. Когда, подготовившись, он появился в холле, Изабель уже ждала его. Она надела серую замшевую куртку.
– Я тоже ухожу, – сказала она. – Жан-Люк ждет меня в кафе. Мы там перекусим.
Они быстро спустились по лестнице. С каштана в саду облетали ржаво-коричневые листья, пестрой мозаикой покрывая газоны, чередуясь с колючей скорлупой, блестящими плодами и засохшей травой. Тусклые солнечные лучи пробивались между старыми домами Монмартра, освещая маленький зеленый островок, каким-то чудом не павший жертвой прогресса.
Изабель схватила отца за руку.
– Не могу понять, как это случилось.
Тот пожал плечами. Ему тоже было это неясно.
– И почему он решил позвонить тебе?
– Но ведь я был его другом.
Они вышли на улицу Кошуа.
– Хочешь, я тебя подвезу? – спросил Морис.
– Нет, спасибо, я лучше пойду пешком.
Она зашагала в сторону улицы Лепик. Морис посмотрел ей вслед, открыл дверцу и сел на мягкое водительское кресло. Он любил удобные машины, старые дома, полные углов и закоулков, но больше всего – живописный квартал Мормартрской возвышенности, с которым было связано так много воспоминаний. Даниель, напротив, предпочитал спортивные автомобили и новомодные здания. Нет, теперь Даниель уже ничего не предпочитает. Даниель теперь не может предпочитать.
Морис включил зажигание. Он свернул сначала на улицу Жозефа Мэстра, затем на Коленкур. У его ног лежало старое Монмартрское кладбище со своим живописным беспорядком могильных памятников – словно тихий остров среди водоворота жизни. Где будет похоронен Даниель?
Внезапно Морис очутился в потоке интенсивного движения на площади Клиши. Ноги и руки механически управляли педалями и рулем, но мысли его витали далеко.
Он, как и Даниель, на страницах своих произведений уничтожил так много людей, что понятие «убийство» не вызывало у него страха. Однако теперь это слово неожиданно обрело свое настоящее ужасающее значение.
Убийство!
Глава 2
Дом с белым фасадом походил на вытянутый кусок сахара, покоящийся на самой короткой стороне. Он был почти в три раза выше своего соседа. Морис Латель взглянул на четырнадцатый этаж. Там расстался с жизнью человек. Больше не придется ему сесть за руль красной спортивной машины, стоявшей у бензозаправочной станции, ожидая своего владельца.
Быстрыми шагами Морйс пересек холл и минутой позже поднялся на лифте на четырнадцатый этаж, где уже маячили двое полицейских. Морис назвал свое имя.
– Меня пригласил комиссар Фушероль.
Один полицейский поплелся в квартиру, из которой доносились шум и приглушенные голоса. Его коллега зевал и чесал затылок. Морис утратил способность ясно мыслить. Его сердце бешено колотилось.
Дверь отворилась, и оттуда вышел человек с фотоаппаратом в руках. За ним следовал другой с врачебным чемоданчиком. Затем вновь появился полицейский.
– Пожалуйста, входите, – сказал он.
Морис взял шляпу и медленно проследовал внутрь.
Двое санитаров стояли у носилок, накрытых белым покрывалом, под которым вырисовывались контуры тела. Высокий толстый мужчина с красным лицом вопросительно посмотрел на Мориса.
– Латель, – представился тот приглушенным голосом.