– Да, да, только не волнуйтесь. – Жомиссар самодовольно улыбнулся. – Безусловно, я кое-что преувеличил. Но иногда приходится так поступать, чтобы получить требуемую реакцию.
– Это вам удалось, – заметил Морис и добавил дрогнувшим голосом: – Девушка действительно в порядке.
– Вы же знаете ее всего один день.
– Зато мы долго беседовали.
– Либо вы принимаете меня за дурака, – проворчал Фушероль без всякой неприязни, – либо вы и вправду очень наивны.
Не успел Морис ему возразить, как Фушероль заявил:
– Там кое-кто еще есть… – Пригласив Лателя подойти к двери, ведущей в коридор, он тихо приоткрыл ее. – Взгляните на эту женщину.
Морис увидел на скамейке у стены миниатюрную изящную даму лет шестидесяти. Она была одета в черное. Сложив руки на коленях, она с непроницаемым лицом сидела подчеркнуто прямо.
– Вот… вчера прибыла из Шатору.
– Это его мать?
– Да. Она вдова. Он был ее единственным ребенком.
– Единственный ребенок… – задумчиво повторил Морис.
Ему было нетрудно поставить себя на место матери, переживающей сейчас так же, как он, потеряв жену.
– Вы ее уже видели?
– Нет.
– А вы не знаете, какие у нее были отношения с сыном?
Фушероль подошел к письменному столу и взял пачку сигарет. Его враждебность немного уменьшилась.
– Хотите сигарету?
Казалось, Фушероль забыл о всех сделанных ему замечаниях. Он закурил и продолжил:
– В Морэ для нее заключался единственный смысл жизни, она так и не простила ему переезд из Шатору в Париж.
– Но ведь он был уже взрослым.
– Для матери ребенок всегда остается ребенком, – изрек Фушероль.
Снова Морис провел параллель с собой. Разве Изабель в его, глазах была взрослой женщиной? Но ей всего девятнадцать лет, она еще подросток. И вообще, Изабель – совсем другое дело.
– А такая мать-собственница, – заканчивал Фушероль свою речь, явно гордясь познаниями в области психологии, – любит изображать из себя мученицу. Повторяю, мадам Морэ не простила своему сыну то, что он уехал в Париж. Она не простит и тех, кто его переманил сюда. Она ненавидит всех, кто был ему близок здесь в Париже, считая что они оторвали от нее ребенка. Она ненавидит весь мир. – Сделав паузу, он добавил: – Поэтому в первую очередь ей я покажу портрет Дюпона.
– Но вы же не станете утверждать… Дюпон несомненно сумасшедший, это видно по всему.
– Да, сумасшедший, считающий себя мстителем, «Я уничтожу всех злых людей» – отличное название для криминального романа.
Но Мориса теперь заботило другое. Он думал о Валери. Пока Фушероль изливался по поводу душевнобольных и их преступных деяний, к нему пришла одна мысль.
– А вы не боитесь, что Дюпон станет мстить мадемуазель Жубелин? – спросил он комиссара. – Что, если он рискнет?
– Может, конечно, – ответил Фушероль, пытаясь выпустить кольцо дыма. – Жубелин – отличная приманка, на которую можно поймать любого разбойника.
– Приманка? Надеюсь, вы не собираетесь использовать мадемуазель Жубелин в этом качестве?
Фушероль, вроде бы не замечая возмущения Мориса, спокойно продолжал:
– Естественно, мы бы только выиграли, узнай этот парень, что его портрет получен от нее. Но я все же постараюсь, чтобы такая информация не просочилась прессу. Мы сделаем все, чтобы защитить девушку.
– Ну а если он убьет ее?
– Вот если убьет… если убьет… – Наконец Фушеролю удалось выпустить колечко дыма, но он разрушил его резким движением, вызванным вопросом Мориса, – Тогда я – пас… В конце концов, я не могу предоставить ей личного телохранителя или запереть в камеру… Никак не могу. – Он взмахнул сигаретой и обнадежил: – Однако я сделаю все, что в моих силах, Латель, и даже больше, чем повелевает долг. Остальное в руках божьих.
Он засеменил к окну и выглянул наружу. Большие часы на дворце Правосудия пробили двенадцать, Фушероль повернулся.
– Теперь уже поздно протоколировать ваши показания. Приходите, пожалуйста, завтра. – И добавил почти дружеским тоном: – Большое спасибо за помощь.
Морис вышел в коридор, озадаченный изменением настроения комиссара. Мадам Морэ сидела на том же месте. Женщина выглядела такой одинокой и убитой горем, что Морису захотелось проявить к ней участие.
– Извините, мадам. Я был другом Даниеля.
Она медленно повернула к нему маленькое худое лицо с торчащим острым носом и без всякого зла, но твердо ответила, пресекая дальнейшие попытки с его стороны:
– С друзьями моего сына я не хочу иметь дела.
Ресторан был переполнен. Негромкий гул голосов царил в дымном зале. Почти за всеми столиками сидели оживленно жестикулирующие мужчины. Многие пришли с портфелями, которые теперь лежали под стульями. На другой стороне улицы высился монументальный фасад дворца Правосудия, обнесенного решеткой с позолоченными остриями.
Валери привлекала к себе множество взглядов, но сама полностью их игнорировала. Ее внимание целиком поглощали расположенные на столе блюда, которые, по выражению Даниеля, она «грациозно заглатывала». Мориса не удивлял ее аппетит: из рукописи своего друга он хорошо о нем знал. Потому Латель и пригласил девушку в ресторан поблизости от набережной Орфевр, несмотря на ее заверения в том, что она совершенно сыта.
– К вам не очень придирались? – спросил он.
– Нет. Правда, мне пришлось подписать кучу бумажек.
– Фушероль снова вас допрашивал?
– Очень коротко. Мерзкий тип, – ответила она и насадила на вилку кусок колбасы.
– Вы видели мать Даниеля?
– Я встретилась с ней у двери, но мы не разговаривали.
Беседа постепенно замирала. Морис только ради приличия пытался поддерживать ее:
– Может, хотите сыру?
Она отказалась, зато охотно приняла предложение попробовать омлет «Сюрприз» на две персоны. Морис по ее настоянию тоже отведал это блюдо. Ему, несмотря на трагические обстоятельства, было приятно сидеть в ресторане рядом с Валери, и он чувствовал укоры совести.
– Вы должны идти на работу после обеда? – спросил он.
– Да. К сожалению, я не писатель, и кроме того у меня есть начальство.
– А, что вы собираетесь делать потом?
– Что я могу собираться делать? Домой отправлюсь.
– У вас здесь нет родственников?
– В Париже нет.
Они снова замолчали. Валери вплотную занялась десертом. И вдруг выронила ложку. Мороженое из вазочки брызнуло на кружевное жабо. Расширенными глазами она посмотрела на Мориса. Тот спросил ее встревоженным голосом:
– Что такое?
– Не поворачивайтесь.
Валери принудила себя улыбнуться, вытирая запачканный костюм.
– Что случилось? – повторил Морис.
– Дюпон… На улице… перед окном.
Морис замер.
– Чем он занимается?
– Ничем. Подсматривает.
– Он вас заметил?
– Не знаю.
– Не подавайте виду, что узнали его. Продолжайте есть.
Валери подчинилась приказу. Морис же наполнил стакан и начал обдумывать план действий.
Они сидели в дальнем углу переполненного зала, Ничего нельзя было предпринять. Если Морис встанет и зашагает к выходу, Дюпон убежит, и никто его не настигнет. Убийца прогуливался за дверью в нескольких метрах от Лателя, но был недоступен так же, как если бы стоял на другой стороне пропасти. Подобная ситуация могла встретиться только в романе.
– Желают ли господа кофе?
К ним подошел официант, и Морис воспользовался удобным случаем:
– Скажите, в ресторане есть запасной выход?
Его осенило при воспоминании об одной детективной повести.
Монета в один франк помогла официанту быстро понять вопрос.
– Есть, месье. Из мужского туалета ведет дверь в другой подъезд.
– Большое спасибо, – кивнул Морис и поднялся. – Пожалуйста, принесите даме кофе. – Обернувшись к Валери, он добавил: – Продолжайте спокойно обедать.
Морис не спеша направился к туалету. Как поступить? Позвонить в полицию? Попросить помощи у прохожих или просто наброситься на мерзавца?
Но времени на долгие раздумья не было.
Туалет… дверь… длинный темный коридор и выход на улицу.
Он вспомнил о Валери, о грозящей ей опасности и побежал.
Глава 7
К своему разочарованию, Морис попал из подъезда в тихий переулок. Куда повернуть, чтобы выйти к фасаду дома? В жизни все гораздо сложнее, чем в книгах.
Спустя какое-то время он выбрался все же на ту улицу, где располагался вход в ресторан. Поблизости никого не было.
Куда девался Дюпон?
Возможно, он прятался совсем рядом – в каком-нибудь подъезде или в одном из бесчисленных автомобилей, припаркованных у тротуара. Двое мужчин, оживленно болтая, вошли в ресторан. Морис тоже приблизился к двери. Заметив его, Валери кивнула и помахала ему рукой.
– Вы бы все равно не успели, – подавленно произнесла она. – Едва вы ушли, он сразу скрылся.
Теперь Валери успокоилась, но десерт остался недоеденным.
– Он нас выследил, – озабоченно добавила, она. – Он наверняка знает, что я была в полиции.
– Он подумает, что вас туда вызвали. Это вполне нормально.
– Но, увидев свой портрет в газетах, он может заподозрить взаимосвязь.
– Тогда он уже ничего не сумеет предпринять.
Морис изо всех сил старался успокоить Валери (и самого себя), приводя несокрушимые аргументы комиссара. Да и потом, Дюпон непременно хотел совершить именно идеальное убийство. Он не из тех сумасшедших, которые совершают преступления Когда угодно и где угодно.
– Пока вы не одна, вам нечего опасаться, – пояснил Морис. – Побудьте еще пару дней у меня.
– Нет, спасибо. Я больше не хочу вас стеснять. – И когда он запротестовал, она твердо продолжила: – Кроме того, я должна привыкнуть к ситуации.
– Тогда разрешите мне, по крайней мере, подвозить вас с работы домой.
– За это спасибо, – улыбнулась она и нежно прикоснулась пальцами к его руке.
В этом простом жесте заключалось столько тепла, что Морис совсем растаял. Официант принес Валери кофе.