– Сегодня же обо всем сообщу Фушеролю, – заявил Морис.
– Ну а мне пора на работу, – сказала Валери, посмотрев на часы.
Они вышли на улицу. Морис высадил Валери на Елисейских полях и поехал к себе.
Изабель сидела за письменным столом отца и под неодобрительным взглядом Милорда копалась в книжном шкафу.
– Где же «Сирано»? – бормотала она. – Жан-Люк разучивает сцену на балконе, а я должна подавать ему реплики. Потом мы отправимся в университет.
Морис пребывал в отличном настроении. А потому нашел книгу сам И протянул ее дочери.
– Ты просто неразлучна о Жаном-Люком, – заметил он.
– Жан-Люк замечательный парень.
– Я знаю. Совершенно выдающийся парень.
– Точно! Лучший из всех моих, друзей.
– А ты убеждена, что он питает к тебе только товарищеские чувства?
– Не будь таким недоверчивым, – улыбаясь ответила Изабель. Однако тотчас приняла серьезный вид и спросила: – Как прошла встреча с полицией?
– Хорошо.
Он передал ей лишь самое существенное, умолчав о появлении Дюпона перед рестораном, дабы не волновать ее. Но она, похоже, почувствовала, что отец не вполне откровенен.
– Ты действительно уверен, что Валери больше не грозит опасность? – спросила она.
– Я надеюсь на это. Но осторожности ради я сегодня отвезу ее после работы домой.
– Вы с ней тоже стали неразлучны, – заметила Изабель.
– Не болтай чепухи.
Он тотчас пожалел о резкости своего тона.
Изабель смущенно пожала плечами.
– Извини. Я… я только пошутила.
Звонок телефона прервал их беседу. Звонил Билли Брунель, коллега Мориса. Он хотел выяснить, нет ли чего нового о смерти Морэ. Морис отнекивался.
Изабель исчезла со своей книгой, а Милорд, с истинно кошачьим терпением дождавшись конца телефонного разговора, вспрыгнул на колени к своему хозяину.
– Благодаря полученной информации, – просвещал его Морис, – но главным образом – портрету, мы уже немного продвинулись вперед. Если бы Валери находилась сегодня под охраной двух опытных полицейских, Дюпону бы не удалось так легко смыться. Наверняка бы его задержали. Что ты на это скажешь?
Милорд поднял мордочку вверх и Старательно вытянул шею, ожидая, что хозяин его почешет. На вопрос он ответил вежливым мяуканьем.
– Если бы, к примеру, портрет Дюпона не поместили в прессе, полиция бы располагала тайным оружием. Дюпон не сомневался бы в своей безопасности, и нам снова мог представиться случай, подобный сегодняшнему.
Морис закурил сигарету и вдруг понял, что его рассуждения почти совпадали с рассуждениями Фушероля, которыми он лично возмущался. Разве не думал Латель о возможности использовать Валери как приманку?
Нет, разница все же была. Фушероль охотно бы подставил Валери после газетных публикаций/когда выяснилось бы, что портрет нарисовала она. Это разожгло бы чувство мести у Дюпона. Морис, напротив, хотел, чтобы Дюпон о Валери не узнал. Пока он не уверен в ее авторстве. Это было видно сегодня во время обеда. До сих пор Дюпон не имел причины мстить Валери.
Морис позвонил комиссару и изложил свои соображения.
– Теперь уже поздно, – заметил тот. – Рисунок уже разослан в газеты. Кроме того, я не думаю, что ваша идея даст желаемый результат. После сегодняшней вашей неудачи в ресторане Дюпон, вероятно, стал подозрительным.
– Так, – вздохнул Морис, положив трубку, – теперь он рад, что запросто сумеет свалить вину на меня, если произойдет несчастье.
Милорд пал невинной жертвой плохого настроения своего хозяина. Тот, так и не приласкав его, поставил на пол. Хлопнула входная дверь – это Изабель отправилась на свидание. Снова Морис подумал о том, что дочь скоро покинет его, уйдет с Жаном-Люком или с кем-то другим.
– И я останусь один.
Морис не позволил себе вспомнить о Валери.
Чтобы отвлечься, он начал сочинять обзор, который еженедельно публиковался в «Париж, стоп». Тема этой недели лежала под рукой: «Он умер как герой его собственного романа». Но Морис не выполнил своего намерения.
Взглянув на календарь, он с облегчением отметил, что ему пора явиться в издательство, дабы решить в последней инстанции, какая именно рукопись пойдет в печать и пополнит ряды криминальных романов. Этот визит он мог перенести и на другой день, но причина не сидеть дома была слишком уважительной, Редакция находилась на улице Миромениль близ Елисейских полей.
Все, начиная с телефониста»и заканчивая директором, только и мечтали там поболтать о трагическом происшествии: «Вы так дружили с ним, месье Латель».
Морис скрылся от любопытствующих в пустом кабинете, где его ожидали пять рукописей.
Первая принадлежала Фреди Сака, вторая братьям Вуанар, двум совсем спятившим авторам. Третья была написана очень живо и имела некоторые особенности изложения, сходные со стилем Даниеля. Рукопись производила на Мориса хорошее впечатление. Но только до десятой страницы: там он удивился в первый раз. На двадцатой Морис Почти уже не сомневался. А когда он прочитал окончание и стал просматривать рукопись с начала, то вскоре решил, что ему ничего не померещилось.
Четырнадцать дней назад Даниель по обыкновению пересказал ему содержание своего следующего романа «Жертва».
«Мне хотелось бы услышать твое мнение о сюжете».
Так вот, сюжет романа Даниеля полностью совпадал с содержанием рукописи, лежащей перед Морисом: И речь шла не о каком-то случайном совпадении. Содержание обоих произведений от начала до конца было-идентично.
Рукопись явно печаталась не на электрической машинке Даниеля. На это указывала неравномерность шрифта. Порой буквы были смазаны, порой стояли выше или ниже. Под заглавием красовалась карандашная надпись: «Пьер Кулонж».
Морис попытался вспомнить. Кулонж… Пьер Кулонж… Нет, не слышал о таком, решил он и зашагал по коридору в секретариат знакомиться со списком поступивших рукописей.
Информация о «Жертве» ограничивалась двумя строками. Рукопись была прислана накануне. Ее автор, Пьер Кулонж, жил в предместье Сен-Мартин, № 93.
Итак, Пьер Кулонж прислал роман, написанный убитым в тот же день Даниелем.
Глава 8
Все вечерние газеты поместили портрет Дюпона. Комиссар не стал сообщать, откуда он взялся, поэтому пресса высказывала самые фантастические предположения. Фушероль, как обычно, был очень сдержан. Газеты ничего не знали ни о визите Мориса в полицию, ни о рукописи Даниеля, ни об угрожающем письме.
За неимением лучшего материала, журналисты были вынуждены посвятить статьи личности убитого, его жизни и родственникам. Мадам Морэ, настигнутая фоторепортерами во дворе полицейского управления, походила на летучую мышь, ослепленную дневным светом.
Фушероль сдержал обещание, – сказал Морис, когда Валери появилась в дверях рекламного агентства с папкой рисунков под мышкой. – О вас в газетах ни слова. – И хотя у Мориса были на вечер другие планы, он все же спросил: – Не согласитесь ли со мной поужинать?
– Спасибо, у меня, к сожалению, нет времени. Я должна еще сделать срочную работу, к которой даже не приступала.
Валери похлопала рукой по своей ноше.
Они двигались в потоке людей, как всегда в вечерние часы спешивших по Елисейским полям к своим машинам. Прежде чем завести двигатель, Морис спросил:
– У вас хоть продукты есть дома?
Валери пожала плечами.
– И правда, лучше я здесь куплю.
Морису пришлось въехать обратно на стоянку. Черный «пежо», выруливавший за ними, тоже дал задний ход.
– Я быстренько управлюсь, – сказала Валери.
Она помчалась в кондитерскую, точно ночная бабочка, привлеченная ярким светом витрин. Морис положил согнутые руки на рулевое колесо и предался своим мыслям. С тех пор как он покинул издательство, чтобы не опоздать на свидание, «Жертва» не выходила у него из головы. Подобно мертвецу в пьесе Ионеску, рукопись принимала все большие размеры.
Хотя сперва Морис говорил себе, что эта история не может иметь решающего значения, теперь она казалась ему важнее всех остальных проблем.
– Так, вот и я, – произнесла Валери и положила внушительных размеров пакет на заднее сиденье рядом со своей папкой. – Для вас я тоже кое-что захватила.
Ужин вдвоем в ее квартире… Искушение было очень велико, и Морис с трудом заставил себя отказаться.
– К сожалению, я не смогу сегодня составить вам компанию.
Он не решился открыть ей правду. В конце концов, похожих произведений всегда было полно. Его опасения по поводу идентичности двух сюжетов постороннему человеку наверняка бы показались пустячными.
Он завел двигатель. Вслед за ними двинулся с места черный «пежо». Это бросилось Морису в глаза, поскольку «пежо» уже второй раз повторял его маневр. Вливаясь в общий поток автомобилей, он снова заметил «пежо» в зеркале заднего вида. Валери читала только что купленную газету.
На площади Конкорд черная машина по-прежнему ехала сзади. То же было и на бульваре Сен-Жермен.
– А в утренних газетах портрет тоже появится? – спросила Валери.
– Да. И вся Франция будет смотреть на Дюпона. Теперь дело его плохо.
Черный «пежо» больше не показывался в зеркале. Между Морисом и ним влезла еще одна машина. Морис так часто оборачивался, пытаясь разглядеть номер преследователя, что это не укрылось от внимания Валери.
– Кто-то за нами едет, – ответил он на ее вопрос.
– Кто же?
Он описал Валери машину. Заметив впереди справа тихую боковую улицу, Морис свернул туда. «Пежо» покатил следом.
– Быстро рассмотрите номер! – приказал Морио.
– 908-Y-75.
Время шло. «Хвост» был задержан красным светом и отстал. Когда они прибыли на улицу Гей-Люссака, то его уже не увидели.
– Поспешим.
Морис взял папку с рисунками и продукты. Они торопливо побежали по лестнице. Веселые цвета ее уютной квартиры создавали тут настоящий оазис спокойствия. Задыхающиеся от быстрого: подъема, они облегченно повалились в кресла. Остаток пути Валери промолчала, все время нервно оглядываясь назад. И теперь не могла уже удержаться от вопросов, которые вертелись у нее на языке.