– Где ты был?
Ответил:
– Ездил за цветами.
У них родился сын Вася, который теперь живёт в Америке и переводит американские книги на русский язык.
Арканов продолжал гулять. Он ходил на ипподром, проигрывал там огромные деньги – авторские за пьесу были очень хорошие. Выпивал, каждый вечер ужинал в ресторане Дома литераторов. В общем, ни в чём себе не отказывал. Потом и вовсе решил разойтись с Женей.
Женя не хотела разводиться, но Аркан настоял. Они разменяли квартиру. Теперь Женя с Васей жили в двухкомнатной, а Аркан – в том же доме на втором этаже, в однокомнатной.
Впоследствии я спросил Женю, почему они развелись. Она сказала:
– У него в глазах всё время стоял вопрос: «Почему ты здесь?»
Когда они разошлись, у Жени стали появляться ухажеры. Она была симпатичная, голубоглазая, Аркан психовал, жутко ревновал, но сам менял женщин постоянно. У них были больные отношения. Вместе быть не могли, и врозь тоже было плохо.
У Арканова начался в 70-х годах плохой период. Горину надоело писать вдвоём и бегать пристраивать написанное. Он с Аркановым разошёлся. У него, у Горина, пошли пьесы, а потом и фильмы. У Арканова только эстрадные номера и рассказы в «Литературке». С деньгами было плохо, не платил за квартиру месяцами.
Мы с ним тогда уже плотно сотрудничали, ездили, выступали. Помню, я позвонил ему в дверь. Из-за двери раздался пьяный голос:
– Отстаньте от меня, я заплачу, отстаньте!
Я пошёл на пятый этаж к Жене. Женя плакала, она боялась, что он по пьянке захлебнётся и отдаст концы. Я пошёл к соседям, через балкон перелез на балкон к Арканову, зашёл в комнату. Он лежал в абсолютной отключке.
Я поднял его, проводил в ванную, поставил под душ. Дал ему поесть и чаю, привёл его в порядок, и мы поехали выступать в Черноголовку. Для нас это был очень важный концерт. С него начиналось наше сотрудничество с Бюро пропаганды. Потом мы лет десять ездили от этого бюро за хорошие деньги по всему Союзу.
Я видел, как они, Женя и Аркан, мучают друг друга. Аркан устроил Женю редактором в «Клуб 12 стульев», хотя до этого Женя преподавала начертательную геометрию в строительном институте. В это же время Горин устроил свою жену Любу в комедийное объединение на «Мосфильм», тоже редактором.
Хайт по этому поводу сказал:
– Они забыли, что юмор не передаётся половым путём.
Однажды я спросил Женю:
– Может, вам снова сойтись и жить вместе?
В ответ я услышал такой мат, которого ни до, ни после слышать не удавалось. Эта их несчастная любовь мешала устроить личную жизнь каждого.
Однажды они с Женей шли по Садовому кольцу. Возле Театра сатиры встретили актрису, с которой Аркан тогда серьёзно встречался. Он поздоровался с актрисой и продолжил идти с Женей дальше. На этом его отношения с актрисой и закончились.
Бывало, что за Аркана женщины чуть не дрались.
Был день рождения Аркадия. Мы праздновали его в аркановской квартире. Он пригласил двух своих возлюбленных. Одна была известная теннисистка, вторая – просто красивая. Теннисистка выпила лишнего и устроила Арканову скандал из-за второй пассии.
Пассия попросила меня не уходить, потому что, если он оставит на ночь теннисистку, ей некуда будет деваться. Но теннисистка, поскандалив, хлопнула дверью и ушла. Так что я был свободен от обязанности провожать вторую девушку.
Как-то я спросил в ЦДЛ одну известную поэтессу, чем так нравится женщинам Арканов.
Она сказала:
– У него образ. Загадочный, таинственный, обаятельный.
Как-то раз мы сидели в ресторане ЦДЛ, ужинали. Подошёл официант Адик, сказал Арканову:
– Вон, видите, актриса сидит. Она просит вас подойти к ней.
Актриса была очень известная и красивая.
Аркан пошёл. Вернулся, говорит:
– Зовёт поехать к ней.
– А ты?
– Нет, не поеду. Проблемы мне не нужны.
Он знал её мужа, и она к тому же была дама чересчур эксцентричная.
Через несколько лет работы в «Клубе» Женю оттуда уволили. Арканов поругался из-за этого с начальником отдела юмора Веселовским. Так они до конца жизни Веселовского и не помирились.
Однажды, встретив Арканова, Веселовский сказал:
– Я чист перед тобой, как голубь.
Арканов сказал:
– Давай, голубь, лети дальше!
Так и не помирились.
Женя устроилась дублировать фильмы, писала тексты, занималась записями. Так они и жили. У Арканова были свои женщины, у Жени – свои мужчины. А любили они друг друга.
Потом Женя умерла. Мы вместе с Аркановым хоронили её. Почему-то на немецком кладбище оказался и артист Авангард Леонтьев. Видно, Женя дружила с ним.
Лет через пять Арканов женился на Наташе Высоцкой, музыкальном редакторе ТВ.
Мы с ней не ладили, и из-за этого с Аркановым отношения осложнились. Однако мы с ним сделали Театр «ПЛЮС» и ещё довольно много выступали в 90-е годы. Но это уже совсем другая история.
Какая женщина!
Она была в Москве проездом. А познакомились мы с ней в метро. Погуляли по Тверской, потом пошли в кафе «Пушкин». Там в этот вечер было полно знаменитостей. Она с любопытством расспрашивала:
– Кто это? С кем, когда, от кого?
Мы вышли на улицу, и я пригласил её к себе на чашку кофе.
– Нет, – сказала она, – я кофе на ночь не пью, потом не засну.
Я сказал:
– Можно выпить кофе утром.
– Это что же, утром надо к вам приезжать?
– Ну почему утром? – возразил я. – Можно остаться с вечера и утром выпить со мной кофе.
– Ну да, как же! Вы что?! Выходит, мне придётся ночевать с вами в одной квартире?
– Выходит, так.
– Да вы что? Вы же меня после этого уважать перестанете!
– С чего это я вас перестану уважать?
– Ну, как же, в первый же раз осталась у вас ночевать.
– Хорошо, – согласился я. – Давайте приедем ко мне, попьём кофе, потом выйдем на улицу, вернёмся домой, и вы останетесь, можно сказать, во второй раз.
– Это другое дело, – сказала она.
Мы поехали ко мне. По дороге она спросила:
– Надеюсь, у вас дома есть вторая кровать?
– А как же! – поспешил ответить я.
– Обещайте, что будете себя вести прилично.
– Обещаю.
– И не будете приставать ко мне.
– Не буду.
Мы приехали ко мне. Вошли в квартиру. Она увидела, что в моей однокомнатной квартире всего один двуспальный диван.
– А где же вторая кровать?
– Так вот же она, – показал я на диван, – это и есть моя вторая кровать. У меня первой нет, а вторая – пожалуйста.
Она засмеялась и пошла в ванную.
Когда мы укладывались спать, она напомнила мне:
– Вы обещали вести себя прилично и не приставать.
Я не приставал к ней целый час. Она жутко обиделась и сказала:
– Вы не даёте мне спать.
– Но я обещал вести себя прилично.
– А ведёте себя неприлично, – сказала она и засмеялась.
Смех у неё был как колокольчик. Этот колокольчик я потом слышал целых три года, каждый вечер, когда мы укладывались на нашу вторую кровать. А первой у нас как не было, так и нет.
А чего с дуры возьмёшь?
Можете меня дурой называть. Да, я дура. И горжусь этим. Вот, подруги мои – они все умные. Все работают. Каждое утро встают, едут на работу, потом домой готовить. А я – дура дурой. Меня ни на одной работе больше месяца не держат. Я уже везде поработала, меня везде знают. Поэтому я с утра на работу не спешу. Не работаю я. Сижу на иждивении мужа. Нет, он один раз попробовал меня заставить работать. Я пошла. Он потом мою растрату полгода выплачивал. Больше не посылает. Так что я – свободный от работы человек.
Что? Муж бросит? Да вы что! Это умных мужья бросают. Потому что мужику на нервы действует, если жена умнее его. А дур мужья не бросают. Потому что с дурой легче. Дуре любую лапшу на уши можно навешать.
Он под утро приходит весь измочаленный, в помаде-духах.
Я говорю:
– Милый, где ты был?
Была бы я умная, он бы мне сказал:
– Ты такая умная, придумай сама.
А я-то глупая, потому он мне начинает лапшу вешать про друга Витю, у которого он с вечера засиделся, выпили, потом ещё выпили, а потом он отключился.
Умная бы начала спрашивать, откуда у Вити на губах помада и почему Витя душится женскими духами. Это умная. А я же дура. Я даже говорить не буду, что Витя сам у меня до двух часов ночи гулял. А приехал сразу после того, как мой благоверный попросил его на всякий случай сказать, что он у него всю ночь был.
Да, дура я, дура.
– Бедненький, – говорю, – как ты мучился всю ночь. Головка болит?
Глажу по головке его.
– Что это, – говорю, – у тебя?
Он испугался:
– Что у меня?
– На голове чего-то растёт.
Он рукой голову щупать.
– Нет ничего.
– Ну, – говорю, – тебе видней. А то мне показалось, будто выросло что.
Он кричит:
– Что выросло?
– Ну, – говорю, – что выросло, то и выросло. Отдохни, а то ты устал, наработался за ночь.
– Где я наработался? – пугается он. – Я у друга всю ночь выпивал.
– А это что, – говорю, – не работа? Пить всю ночь. Тяжёлая работа, жаль только, денег за неё не платят. А то, глядишь, ещё после такой ночи и лечиться придётся.
У него ужас в глазах.
– Почему лечиться?
– Ну, – говорю, – организм ослаблен, иммунитет никакой, долго ли подцепить что-нибудь.
– Что подцепить? – Он кричит.
– Ну, простуду или ещё что.
– Ах, простуду? Ну, я пойду. Мне на работу пора. – И прямым ходом проверяться побежал.
Ой, дура я, дура. А была бы умной, на чистую воду его вывела. И что, разводиться, что ли? А где нового искать? Сейчас ведь приличный мужик в дефиците.
Вон, у меня подруга одна уличила мужа, развелась. Ревновала очень. Он на другой женился и к ней теперь от жены бегает. Теперь она спокойна. Теперь он с ней изменяет. Ну, и чего добилась? А потому, что шибко умная. А была бы как я, дурой, жила бы по сей день спокойно.
Ой, дура я, дура.
Вот умная пойдёт мужу костюм п