С принцем можно было только танцевать и изображать из себя принцессу, а с кучером ничего не надо было изображать. Кучер никогда не говорил Золушке, что надо мыть руки перед едой. Он сам никогда их не мыл перед едой и Золушку не заставлял. А после еды мог и помыть.
И никогда кучер не говорил Золушке, что ей надо учиться. Он говорил ей, что она и так самая умная, потому что знает, как варить пшённую кашу с черникой, и как солить огурцы, тоже знает, и шинковать капусту. В общем, у них было о чём поговорить.
А тут вдруг взял да умер король. Тот самый, который был отцом принца. И принц теперь стал королем, а Золушка стала королевой.
Жили они, жили и добра наживали. А куда его наживать, когда и так уже полно, девать некуда. Пришлось многие вещи сдать в ломбард. А в ломбарде их держать было выгодно, потому что под них давали деньги.
А потом Золушка и её муж забывали забрать вещи, и деньги оставались у них.
– Вот здорово, – решили они и продолжали сдавать в ломбард разные вещи. И становились всё богаче и богаче. А соседние короли смотрели на них и понять не могли, чего это они всё богатеют и богатеют.
Соседние страны стали завидовать, разозлились, объединились между собой и пошли на них войной. Король, муж Золушки, собрал войско и отправил его на войну, защищать отечество.
А Золушка задумала недоброе и стала пилить мужа. И то не так, и это не туда.
– И как вы за столом ведёте себя, – говорила она своему мужу-королю. – Вы едите так, что у вас ни один кусок мяса не падает на пол. И бедным нашим собакам от вас ничего не достаётся.
Король пытался есть без ножа и вилки, но у него руками есть никак не получалось. Воспитание не позволяло.
А Золушка его всё пилила и пилила.
– Вот, – говорила она, – все воюют, защищают свою родину, а вы здесь отсиживаетесь. Ваше место на передовой.
Золушка очень хотела, чтобы он уехал на войну и она могла бы беспрепятственно встречаться со своим кучером.
А в это время, узнав о том, как ведет себя Золушка, прилетела к ей фея и сказала:
– Золушка, ты ведешь себя плохо, ты изменяешь своему мужу, издеваешься над своими сёстрами и мачехой. Как тебе не стыдно!
А Золушка в ответ:
– И ни капли мне не стыдно. И вообще, тётя фея, идите вы на фиг.
Фея от такой наглости потеряла не только дар речи, но и способность творить чудеса.
А Золушка сказала:
– Вы, тётя фея, ничего в нашей королевской жизни не понимаете и не лезьте не в своё дело. Сами мне эту жизнь устроили, а теперь попрекаете. – И выгнала фею со двора.
А королю надоело, что Золушка его пилит, и совесть его к тому же заела. Он сказал:
– Всё, я от вас уезжаю на войну и сложу там свою буйную голову.
– Скатертью дорога, дорогой мой и любимый муж, – ответила Золушка.
Король уехал, а Золушка осталась управлять государством.
От короля время от времени приезжали гонцы с письмами, а потом и гонцы перестали ездить. В общем, пропал король без вести.
А Золушка стала сначала жить с кучером, потом он ей надоел, и она подружилась с конюхом, а потом с садовником. В общем, она их меняла, а потом выдавала за них замуж своих сестёр.
А фея, узнав о такой распутной жизни Золушки, собрала всё своё волшебство и обрушила на Золушку гром и молнию. Гром прогремел и затих. А молния попала в громоотвод и ушла в землю.
Тут, конечно, должен был случиться пожар или наводнение, и Золушку должно было что-нибудь прибить, или должно было что-то такое случиться, чтобы Золушка опомнилась, чтобы совесть её замучила. Так обычно бывает в сказках.
А в жизни бывает иначе. В жизни совесть мучает не тех, кого должна мучить, а тех, у кого она, эта совесть, есть. А Золушку совесть совсем не мучила. Она прекрасно себе жила и от скуки даже стала петь, и оказалась у себя в стране самой знаменитой певицей, да что там, она однажды даже спела дуэтом с Лепсом песню «Рюмка водки на столе» и чуть не получила премию «Грэмми».
И тут вдруг… вот оно, это вдруг. Вдруг с войны возвратился король. Он так далеко зашёл в своих воинских подвигах, что оттуда даже не доходили от него весточки. И вот он во главе своего войска пересёк границу своего королевства.
И тут все стали приходить к нему и рассказывать о бесчинствах, творимых Золушкой. И чем ближе король подъезжал к своей столице, тем больше народу стекалось к нему. И вот вся эта толпа и войско вступили в главный город и стали приближаться ко дворцу.
Навстречу из дворца вышла нарядная Золушка в окружении всей её теперь огромной семьи. Народ ждал, что же сделает король, что он скажет жене своей, после того как узнал столько нового о ней.
А король, он добрый оказался. Он сказал:
– Пошла вон!
Тут и сказке конец, а кто читал, тот молодец.
Король потом снова женился на образованной девушке своего круга. А Золушку отправил в её деревню петь песни местным жителям.
Вот такие вот дела. Бабка внучку родила.
Вот такие пироги. Кто не верит, те – враги.
Таня Топилина и Евгений Евтушенко
Таня Топилина работала завлитом Театра миниатюр, а я ходил туда в качестве автора. Мы с ней подружились и даже поехали все вместе отдыхать под Сочи в село Волконка. Таня была с гражданским мужем Славой и очень красивой дочкой пятнадцати лет Алисой.
По первому браку она носила фамилию Целкова, то есть была женой ныне знаменитого художника Олега Целкова. Олег писал удивительные картины, никаким образом не относящиеся к соцреализму, участвовал во всех поп-конформистских выставках, но при этом был членом Союза художников. Картины у него в то время покупали и Пиночет, служивший тогда в чилийском посольстве, и Артур Миллер. Картина, которую Артур Миллер купил у Целкова, так и висела у Олега в квартире, поскольку великий драматург что-то нелестное сказал о советской власти, и его больше в СССР не пускали.
Таня познакомила меня с Целковым, своим бывшим мужем, а я туда привёз своего старшего товарища, Феликса Камова.
Мы выпили, Целков это дело любил, и потом долго нам с Феликсом просто взахлёб рассказывал «Современную идиллию» Салтыкова-Щедрина, особенно то место, где надо было «годить».
Олег был человек, конечно, уникальный: восторженный, наивный и очень талантливый. Евтушенко его просто обожал. Они с ним летом ездили сплавляться по каким-то сибирским рекам, а зимой Евгений Александрович давал деньги лифтёрше, чтобы она выдавала Целкову по пять рублей в день на еду. Целков, бывало, иногда уходил в запой.
В один прекрасный день Целков собрался и уехал навсегда из страны, то есть эмигрировал. Таня распродавала его мебель, вещи, офорты. Картины, кажется, Евтушенко помог ему вывезти, договорившись о разрешении в Министерстве культуры.
Мы с Михаилом Таничем приехали на предмет покупки, и я купил целковский старинный дамский письменный стол. Он и по сей день стоит у меня в комнате.
Целков обосновался во Франции и, кажется, сразу стал там обеспеченным человеком. Состоялись выставки, был выпущен шикарный каталог. Таня с дочкой тоже решили уезжать. Потихоньку Таня готовилась к отъезду, распродавая вещи. А Евтушенко, который уже в то время свободно разъезжал по всему миру, в очередной раз собрался в Париж.
Таня, узнав об этом, попросила Женю отвезти Целкову посылку с Родины, бутылку хорошей водки. Евтушенко согласился передать подарок. Таня упаковала водку в коробку, переложила ватой, чтобы не разбилась, перевязала и отдала Евгению Александровичу.
Евтушенко благополучно добрался до Парижа, приехал в гости к Целкову, естественно, сели выпивать, всё выпили, хотели пойти в магазин ещё купить, как Целков вспомнил:
– Ты же мне от Тани бутылку привёз.
– Неудобно, подарок.
– А что с ним ещё делать, с этим подарком, как не пить?
Целков развязал свёрток, открыл коробку, вытряхнул из коробки бутылку, но, кроме бутылки, оттуда выпала целая горсть бриллиантов, которые лежали в вате.
Евтушенко схватился за голову. Что бы было, если бы его на таможне стали шмонать!
Но никто бы его обыскивать не стал, и Таня это знала. А чтобы случайно не выкинули коробку с камешками, она в записке Целкову о них написала. Целков записку ещё не читал, но бриллианты от Тани уже получил.
Они с Евтушенко с удовольствием выпили ещё и эту бутылку.
Таким образом, Таня перевела за границу все свои сбережения.
Я долгое время ничего про Таню не слышал. Однажды только Евтушенко рассказал мне, что у Алиски в Америке были крупные неприятности по части наркотиков.
А в 1996 году я прилетел в Лос-Анджелес, и в аэропорту меня встречала Таня Топилина. Как была, так ничуть и не изменилась. Осталась такой же спорщицей. Теперь она занималась недвижимостью и предложила мне даже купить дом где-то в горах. Представляю себе, я лечу двенадцать часов на самолёте, чтобы пожить недельку где-то там, в американских горах.
Алиса по-прежнему красивая, но глаз какой-то потухший, а может, просто усталая была.
Вот такие вот дела.
Бабка внучку родила.
День рождения
Был в 70-х годах известный администратор – Эдуард Смольный. Проводил праздники на стадионах. Сам ставил, сам вёл. Задействовал в этих праздниках войсковые соединения, машины, танки, кавалерию. Вёл праздники неповторимо.
Я как-то ездил с ним в Винницу. Он сидел на сцене, за столом, поясница была обвязана шерстяным шарфом, поэтому и сидел за столом. Вот как приблизительно он объявлял Леонида Куравлёва:
– Это не море штормит, это не камнепад с гор. Это зрители города Винницы встречают своего любимца, народного артиста Леонида Куравлёва, аплодисментами и криками.
И действительно, начинался шквал аплодисментов. Хотя никакого моря, а тем более гор в Виннице не было.
Кроме праздников на стадионах, Эдик Смольный вёл ещё и домашние праздники. Свадьбы, дни рождения. И вот в одном из ресторанов, в самый разгар чьего-то дня рождения, он вдруг вспомнил, что не выпили за маму. Он подошёл к новорождённой и спросил: