– А мама здесь?
Новорождённая ответила:
– Мамы нет.
Эдуард Михайлович сделал скорбное лицо и провозгласил тост:
– Я думаю, общественность меня поддержит, если мы сейчас выпьем все вместе за маму. Её сейчас нет с нами, но душа её бессмертная с неба следит за своей дочкой, и радуется за неё, и тоже поздравляет её с днём рождения.
Повисла гнетущая тишина. Эдик ещё что-то говорил про маму, которая уже на небесах, которая уже отмучилась. Во время его речи мама вернулась из туалета и, слушая, никак не могла понять, что происходит.
Дочка закричала:
– Что с мамой? Где она? Что с ней?
Причём в панике она обращалась именно к ней, к своей маме.
Мама сказала:
– Что значит «где мама»? Вот она я, стою и слушаю.
Эдик закончил:
– Так выпьем же за здоровье мамы, чтобы она жила много лет не на том, а на этом свете, вечная её память!
На этом день рождения для Эдика Смольного закончился. Хотели даже вернуть деньги, но Эдика уже и след простыл. Слегка не попал. Что делать? Бывает.
Румянцева и Большой театр
Лидия Румянцева руководила кооперативом «Азия» и продавала театральные и концертные билеты. Делала она это в начале 90-х годов хорошо, и к ней театры в очереди стояли.
Году, наверное, в 1994-м в нашу страну приезжала королева английская. В один прекрасный для Лидии Манучеровны день королева английская отправилась в Большой театр. Туда её пригласил тогдашний президент Б.Н. Ельцин.
А Лидия Манучеровна с дочкой Дашей отправились к Боровицким воротам смотреть, как королева будет выезжать из Кремля.
Встали они вдвоём у дороги, стоят, ждут. Машина с королевой проехала мимо них, и всё. Зрелище это не очень впечатлило Лидию и её дочку. Непонятно, чего ждала Лидия Манучеровна от королевы английской. Она думала, что королева будет ехать медленно, или, может, предполагала, что королева помашет ей через стекло, а то, глядишь, и остановится, выйдет из машины, чтобы Лидия Манучеровна могла её как следует рассмотреть.
Но ничего этого не произошло. Наверное, Ельцин отговорил королеву останавливаться и выходить из машины. Вот они и проехали на большой скорости мимо.
Может быть, кто-то другой после такого поступка королевы махнул бы рукой и пошёл домой, кто-то, но не Лидия Манучеровна. Она же дунула с Дашкой в Большой театр и успела прибежать туда даже раньше, чем туда приехала королева английская.
Лидия Манучеровна, у которой всегда были билеты в Большой, села в ложу как раз напротив президентской ложи, в которой вот-вот должны были появиться президент с высокой гостьей.
И вот сидят они с Дашкой на своих законных местах, ждут появления великих людей, уже и бинокли направили на правительственную ложу, и как раз в это время в их ложу входит какой-то майор и вежливо просит Лидию Манучеровну покинуть ложу и перейти на прекрасные места в партер.
– Щас! – говорит Лидия Манучеровна. Но не в смысле «сейчас пойду», а в смысле «ещё чего!».
Майор опять же вежливо начинает убеждать Лидию Манучеровну в том, что лучше ей перейти в партер, что в партере будет ей ещё лучше, чем здесь, в ложе.
– Ага, – говорит Лидия Манучеровна, – вы мне будете объяснять, где лучше, где хуже. Ещё когда вы служили на границе прапорщиком с собакой, я уже билеты продавала в этот театр.
Майор уходит и через некоторое время возвращается с полковником. Полковник начинает уговаривать Лидию Манучеровну перейти в партер, поскольку эти места напротив правительственной ложи и они для служебного пользования.
– Ага! – кричит Лидия Манучеровна. – А то я не знаю, что здесь и для чего. Да я специально взяла эти места, чтобы посмотреть на королеву. Я на своих местах сижу, а вы идите отсюда и не мешайте.
Во время спора они и не заметили, как в ложу напротив вошли президент и королева. Лидия Манучеровна бушевала:
– Я никуда не пойду. Да вы кто такие, чтобы мне указывать, где мне сидеть? Да если бы не я, у вас бы сегодня театр пустой был, и сидели бы здесь президент с королевой одни! Это я всю публику сюда собрала.
Скандал разгорался не на шутку, уже и какой-то генерал пришёл и уговаривал Лидию Манучеровну уйти по-хорошему. Не тащить же её силой из ложи, скандал будет ещё больше.
На шум с Лидией Манучеровной уже обратили внимание и из правительственной ложи. Какие-то чины подходили к Ельцину и шептали ему что-то на ухо. Наконец королева не выдержала и спросила:
– Что там, напротив, происходит? Кто эта женщина, которая так возмущается?
– Ой, – сказал Борис Николаевич, – это Лидия Манучеровна, говорил я им, что с ней лучше не связываться, понимаешь, не послушали меня. Так ши теперь пусть сами отбиваются.
В этот момент свет в зале погас, занавес поднялся, заиграл оркестр, и Лидия Манучеровна добровольно покинула ложу, поскольку смотреть спектакль не входило в её планы.
Конечно, кое-что в этом рассказе преувеличено, но то, что Лидию Румянцеву никак не могли удалить из ложи, это было точно. И именно тогда, когда напротив сидели королева английская и Борис Николаевич.
У церкви две нищенки
У церкви две нищенки – Люба и Марина. Когда видят меня, начинают выражать бурный восторг.
Я даю им по десять рублей.
Однажды прихожу – сидит одна Люба.
– А где Марина?
– Всё. Отмучилась.
– Как так?
– Вот так. Дай денег помянуть.
Даю пятьдесят рублей.
В следующее воскресенье Люба говорит:
– Надо прах забрать, чтобы захоронить, а ста рублей не хватает.
Даю сто рублей.
– Через неделю иду – сидит Марина. Выражает бурную радость.
– Ты?
– Я.
– Жива?
– Конечно, жива.
– А Люба сказала, что ты отмучилась.
– Отмучилась, в больнице была.
– Так она сказала, что ты умерла.
– Сама она умерла.
– Да ты что?
– Да, вот поминаем её. Дай на помин души рабы Любы.
Даю пятьдесят рублей.
В следующее воскресение сидят обе. Радостные. Выражают бурный восторг.
– Живы?
– Живы!
– Обе?
– Обе. Дай на опохмелку.
Даю пятьдесят рублей. Всё-таки живы.
– За что?
– За то, что мы тебя по телевизору видели.
Ситуация
Рассказывал мне один знакомый таксист.
– Значит, посадил я одну дамочку. Симпатичная, лет тридцать пять, ну, может, сорок. Едем, о чём-то разговариваем. Так, ни о чём.
– Муж, – говорит она, – военным был. В горячих точках, в каких-то спецвойсках. Теперь бизнесмен, но вот последствия после войны какие-то.
Вот так, значит, поболтали мы. А дамочка довольно симпатичная. Ну, и я тогда ещё без лысины был, то есть ещё шевелюра была.
И я ей так:
– Вы, – говорю, – замужем. Надо же. – Это я вроде шучу.
А она шуток не понимает, говорит:
– А что, я так выгляжу, что меня уже и замуж взять нельзя?
– Шучу, – говорю. – Хорошо вы выглядите.
Подъехали к её дому. Она расплатилась, даже на чай дала, но не выходит, медлит. Я тоже молчу.
Вдруг она говорит:
– А не хотите ко мне зайти? Я вам ещё три тысячи заплачу.
Я думаю: «Дамочка симпатичная, да ещё и три тысячи получу».
Закрыл машину, пошли, открывает она дверь, входим. И тут в прихожую из коридора входит амбал под два метра, ворот рубахи расстегнут, и вижу, на груди у него наколка – «ВДВ».
Мысль у меня одна: только бы не обделаться от страха. Муж оказался дома.
Он мне говорит:
– Да вы не волнуйтесь, всё нормально.
Дамочка куда-то внутрь квартиры ушла. Муж её провел меня по комнатам. Обстановка богатая. Сели мы с ним, он мне и говорит:
– Так получилось, что после войны я ничего по женской линии не могу. А жену свою люблю и расставаться с ней не желаю. Так что давай, друг, выручай. Сейчас пойдёте с ней в спальню. Ну, сначала в ванную, а потом в спальню.
Я говорю:
– Как скажете.
– Только у меня одно условие – я должен в этой спальне присутствовать.
«Мама родная, – думаю я. – Вот попал так попал». И отказаться уже не могу. Я уже здесь, куда деваться. Сказать «не хочу» – невозможно.
Пошёл я в ванную. Прихожу в спальню – дамочка уже в постели. Я залезаю в постель, лежим. Он в кресле сидит. Свет приглушен. Я лежу, к себе прислушиваюсь. Ничего. Ни малейшего желания. Она меня рукой гладит, а я не могу. Наверное, полчаса пролежали. Ну не могу я, когда сидит человек и смотрит. Никак не могу.
– Извините, – говорю, – ни на что я не способен.
Встал, оделся, извинился и пошёл. Про деньги и не заикался. Сел в машину. Поехал домой. Думаю: «Дурак дураком. Зачем согласился на эту авантюру? Зачем пошёл?»
Придурок, что и говорить. Вот такая ситуация у меня была. Рассказать, так не поверят. А ведь было, было.
Лёша Зубов
В начале 80-х годов я ездил с Львом Лещенко на гастроли. Выступали в Грозном, в Астрахани, но чаще всего – в Сочи, в зале «Фестивальный». У Льва был сольный концерт, а я в нём минут двадцать смешил публику.
Аккомпанировал Лещенко ансамбль «Мелодия», лучший в то время эстрадный ансамбль Гараняна. Музыканты в черных смокингах красиво стояли на сцене, а играли ещё красивее. Каждый музыкант был лучший в стране. Борис Фрумкин – пианист, сейчас руководит оркестром имени Лундстрема. Константин Бахолдин, тромбонист, трубач – Радик Шапиров, контрабасист, Саша Бухгольц, – высшего класса мастера.
Особенно выделялся Алексей Зубов. Красивый парень, отличный музыкант, а ещё он в антракте сидел за кулисами и читал либо французскую книгу, либо английскую. То есть ещё знал два иностранных языка.
Однажды с нами поехал один популярный композитор, который очень гордился своими успехами у женщин, и Лёша задавал ему провокационные вопросы на сексуальные темы, и всё время сажал его в лужу, поскольку композитор оказался не шибко сведущим. Мы умирали со смеху над его реакциями на Лёшины провокации. Не могу привести примеры, потому что вещи не слишком приличные.
В общем, композитор отошёл от нас озадаченным. Оказалось, что в секс-плане он был совсем не король.