Шёл я сегодня по проспекту Мира в районе «Алексеевской» и вспомнил, что на другой стороне от метро, слегка наискосок, находился большой комиссионный магазин. Творческие люди в те времена любили дружить с комиссионщиками. Именно так можно было по знакомству купить дефицитные импортные шмотки. Михаил Танич дружил с директорами комиссионок, поскольку был автором многих шлягеров. А я рангом помельче, дружил с продавщицами.
Была там одна хорошенькая, озорная и даже хулиганистая, по имени Наташа. С ней мужики очень хотели дружить, и не только из-за дефицита. Она сама, можно сказать, была дефицитом. Я к ней тоже ходил, болтали с ней обо всём, дурачились, я её смешил, иногда она мне что-то нужное оставляла. Я ей приплачивал. В общем, тогда это называлось «дружил».
Я её в шутку соблазнял, говорил:
– Наташ, давай, приходи ко мне в гости.
– С чего это? – удивлялась она.
– Ну, я тебе заплачу хорошо.
– Хорошо – это как?
– Ну, допустим, четвертной. – Четвертной – это двадцать пять рублей. Если учесть, что инженер в то время получал сто двадцать, неплохие деньги – четвертной.
– Ой, напугал, – говорила она. – Да мне на прошлой неделе один грузин предлагал стольник, и то я не пошла.
В следующий раз я ей предлагал тридцать рублей, а она смеялась:
– Ой-ой-ой, да мне позавчера один грузин люстру предлагал чешскую.
– Ну и что?
– Отказалась.
– Что, люстра не нужна?
– Грузин этот не нужен. Я что, дешёвка, что ли, какая?
Через месяц я ей предлагал полтинник, а она говорила:
– Да мне три дня назад один грузин холодильник предлагал, и то я не согласилась.
Мне казалось, что грузин был один и тот же, менялись только сроки предложений.
Наконец через год торговли она сказала, что придёт ко мне в гости просто так. То есть не надо было покупать ни холодильник, ни люстру, и проклятая тень неизвестного грузина отошла в забытую туманную даль.
Я приготовился, купил бутылку, купил закуску, помню, даже деликатес достал – железную банку с курицей в белом соусе с грибами.
Я ждал её после закрытия магазина. Мы минут двадцать шли до моего дома. Я привёл её в свою комнату площадью восемь метров, закрыл дверь на задвижку. Мы выпили, съели курицу. Она мне рассказывала про грузин, армян и других своих поклонников. Потом я пытался что-то изобразить, но она бегала от меня по дивану. Отбивалась не в шутку. Мы допили бутылку, доели всю закуску, включая консервированную курицу в грибном соусе, и я проводил её до метро.
Далее я ещё много лет приходил в комиссионку. Мы по-прежнему с ней шутили и хохотали, но более попыток соблазнить её у меня не было. Что-то её останавливало. А может, кто-то. Может, тот самый грузин.
Арканов и Рига
А вот история не моя, а Аркадия Михайловича Арканова. Мы с ним лет двадцать ездили по разным концертам, и общение с ним было сплошным удовольствием. Он знал уйму интересных историй и мастерски их рассказывал.
Женщины его любили. Был он хорошего сложения. Лицо довольно красивое. В 70-х годах был довольно знаменит. Его единственного из всего юмористического цеха показывали по ТВ. Он вёл популярнейшую программу «Артлото». Недолго, но вёл. Этого было достаточно, чтобы его знала вся страна. А женщины любят тех, кого знает вся страна, причём знает с хорошей стороны. Он, конечно, знал, что он красавчик. А я над ним часто подтрунивал.
Как-то он рассказывал про студенческие свои годы. Они с приятелем приехали на медицинскую практику в какую-то глухомань, что-то там натворили, и одна женщина, жалуясь начальству, говорила:
– Ну вот этот, студент, красивый который.
Это про себя рассказывал сам Арканов. А я переспросил:
– Кого она имела в виду?
И мы с ним начинали хохотать. Он отлично понимал нюансы нашего юмора.
Однажды мы с ним выступали в жутком медвежьем углу, в Восточном Казахстане. Он на этой простой публике вообще проваливался. Я ему предложил спеть мой пародийный номер, который я только-только написал для Винокура, – пародии на Магомаева, Лещенко, Сличенко.
Аркан сказал:
– Ну, что это я буду, как старый дурак, петь со сцены.
Несколько дней я настаивал, говорил, что у него хороший слух и голос, что было правдой, а я посмотрю из зала, как проходит номер.
Наконец уговорил. Он спел со сцены все мои пародии и имел большой успех. Когда он сошёл со сцены, я сказал:
– Аркан, не перестаю тебе удивляться, писатель, солидный человек, поёшь со сцены. Ну точно, старый дурень.
И мы опять с ним хохотали до слёз.
Короче, Арканов в Риге познакомился с красивой женщиной. Начался бурный роман. Он из гостиницы переехал к ней. Три дня не разлучались. Три дня счастья. На четвёртый ему надо было уезжать. Она плакала, прощаясь с ним, говорила, что будет скучать.
Он уехал на вокзал, проволынилея в привокзальном кафе и опоздал на поезд. Ну, что делать? Из гостиницы он давно выписался. Он поехал к своей даме. Позвонил в дверь.
– Кто там? – спросила она.
– Это я, Арканов, – ответил Аркадий. – Я опоздал на поезд.
Молчание в ответ. А потом слова:
– Аркаша, извини, ну никак не могу. Ты ведь уехал.
Вот и всё. Она перевернула страницу книги своей жизни. А на следующей странице Арканова уже не было.
Андрей Дементьев
Году в 1983-м мы с Александром Ивановым поехали выступать в Ташкент. Саша был на вершине славы. Уже пять лет вёл популярнейшую передачу «Вокруг смеха».
Мы там, в Ташкенте, сидели неделю, и каждый день было по четыре-пять концертов, а в один день было целых шесть. Причём я в одном месте начинал, а на второе отделение приезжал Иванов, а я ехал начинать на другой площадке.
Один раз Саша приехал на час позже, а я уже весь свой репертуар отговорил, пришлось тянуть время, рассказывать про личную жизнь артистов. Еле дотянул до приезда гастролёра.
Мы жили в центральной гостинице «Узбекистан», обедали в ресторане на первом этаже. Администратор нам объяснил, что как раз сейчас здесь, в Ташкенте, происходит съезд картёжников страны. И стал показывать каких-то знаменитых игроков. Мне запомнился один, по прозвищу Челентано. Он действительно был похож на знаменитого артиста.
– Вот он играет, – пояснял администратор, – у него во дворе «Волга» стоит, а там его уже ждёт женщина.
Наш администратор знал всех картёжников, у него какой-то обострённый интерес был к уголовщине. Он и сам был не чужд устроить что-нибудь незаконное. Например, он объявлял где-то во Владивостоке концерт Пугачёвой. Билеты разлетались за три дня. И к каждому билету предлагалось ещё скинуться по два рубля на цветы для Пугачёвой.
Все скидывались, концерт отменялся, билеты возвращались, но два рубля с каждого оставались у нашего устроителя. Во Дворце спорта обычно собиралось четыре тысячи человек.
К нам за стол в ташкентском ресторане подсел какой-то игрок, сказал, что сейчас идёт на игру, и показал кейс, в котором аккуратно лежали пачки десятирублёвок. Игры здесь шли серьёзные.
Но вернёмся к концертам. Через много лет, году в 2015-м, выступал я на одном дне рождения. После моего выступления новорождённый, крутой бизнесмен в возрасте, встал со своего стула и сказал:
– Я не случайно пригласил вас на свой день рождения. Мы с вами давно знакомы, и из-за вас меня чуть не выгнали с работы.
Я говорю:
– Как же так?
– А вот так, вы в восемьдесят третьем году выступали с Ивановым в Ташкенте?
– Выступали.
– Помните концерт утренний в НИИ?
Я, конечно, точно не помнил, но что-то было с утра, потому что шесть концертов в день, естественно, начинались с утра.
– Помню, – говорю.
– Ну, так вот, я был организатор этого концерта, и чего-то там Иванов наговорил со сцены такого, что меня хотели выгнать с работы.
Вот такая история.
Закончились концерты, мы поехали в аэропорт и надолго там застряли. Была нелётная погода, и мы всю ночь просидели в аэропорту. Рядом с нами оказалась красивая молодая женщина. Она выделялась из всех пассажиров ещё и хорошей одеждой. Короче, мы с ней разговорились. Она летела в Москву, оказалась подругой дочки первого секретаря компартии Узбекистана. Проговорили мы с ней полночи, и среди прочего разговор зашёл о поэзии.
И она спросила, как я отношусь к поэзии Андрея Дементьева. Я к тому моменту с Андреем Дмитриевичем знаком не был, сказал, что мне его поэзия не нравится, что его лебединая история – китч, как коврики на стене. А «Лебединая верность» была шлягером в то время. Женя Мартынов пел её на каждом углу нашей бескрайней страны. Потом я ещё добавил и то, что песни одно время Дементьев писал с Давидом Усмановым, знакомым мне конферансье. В общем, чего-то там от бессонницы наговорил.
Под утро объявили посадку. Благополучно мы прилетели в Москву. В аэропорту красавицу встречал поэт и главный редактор журнала «Юность» Андрей Дмитриевич Дементьев.
Через несколько лет Дементьев начал вести на радио свою передачу и однажды пригласил меня на интервью. Я понял, что он против меня зуб не имеет. Он уже не был главным редактором «Юности», его в начале 90-х свергли. Коллектив выбрал другого главного. Тогда всех ниспровергали.
Андрей Дмитриевич не затерялся. Они с женой по фамилии Пугач уехали в Израиль и открыли там корпункт от Российского телевидения.
Уже году в 2010-м мы случайно встретились на телевидении. Сели с ним и его женой, которую я называл Пугачихой, в кафе. Говорили о том, что журнал «Юность» загнулся, и обсуждали, как его снова возродить. При Дементьеве журнал был в полном расцвете сил.
И вдруг я, ни с того ни с его, говорю:
– Андрей Дмитриевич, а ведь я перед вами виноват, когда-то в аэропорту Ташкента я плохо отозвался о вас женщине, которую вы встречали в аэропорту Москвы.
И вдруг он говорит:
– А я это знаю. Она мне всё рассказала.
Тут я просто обомлел:
– И всё это время молчали?!
Он только пожал плечами.