Закончилась путёвка. Ирина Михайловна уехала в Москву. Через некоторое время он приехал в Москву и сделал ей предложение. Свадьбу отпраздновали уже в Голландии, и свадебное платье тоже было.
Они прожили несколько счастливых лет. Когда она пришла на наш концерт, его уже не было в живых, а Ирина Михайловна описала всю эту свою сказочную историю.
Но, к сожалению, никто и не собирался снимать по её роману кино.
Нина – жена Левенбука
В 60-х годах на эстраде была популярна пара – Александр Лифшиц и Александр Левенбук. Они пришли на эстраду из медицинского института. Быстро стали известными и популярными артистами. Одно время их полюбил зять Н.С. Хрущева Аджубей, и они участвовали в правительственных концертах, которые транслировались по телевидению. Так что народ их знал и любил.
В 1964 году сняли Хрущёва, а заодно и Аджубея, и наша эстрадная пара уже на телике не появлялась. В 1967 году началась война Израиля с Египтом. СССР был на стороне арабов, так что с фамилиями Лифшиц и Левенбук не то что на телевидение, но и на радио нелегко было попасть. Когда, в конце 60-х, стало невозможно никакое критическое слово с эстрады, Лифшиц и Левенбук занялись детской темой. В 70-х годах они стали вести с Николаем Литвиновым «Радионяню».
Где-то в середине 70-х они хотели эмигрировать, но сестра Левенбука, которая была на хорошей должности, категорически была против. А через пару лет сестра благополучно сама эмигрировала, оставив Левенбуку какую-то старинную картину.
Это всё предисловие, а теперь сама история.
Левенбук был женат на манекенщице из Дома моделей на Кузнецком Мосту. Нина была высокой красивой блондинкой с потрясающей фигурой. Лицо русское, но такое, что она запросто могла сойти и за немку, и за чешку, в общем, такое международное лицо. Она проработала в Доме моделей дольше, чем кто-либо. Когда я спросил, как ей это удалось, она сказала: «Мой образ не старел».
Вела она себя всегда идеально. Не слишком разговорчивая, умела слушать других, никогда не говорила глупости, хотя эрудицией не блистала. Не помню, чтобы она с кем-то ссорилась или на кого-то повышала голос. Помню только, что, когда мы все вместе отдыхали под Сухуми в Каштаке, вся компания после обеда заваливалась спать, а Нина обязательно гуляла по пляжу, берегла фигуру. Фигура – рабочий инструмент манекенщицы.
Алик, её муж, был большой ходок налево. Говорят, что некрасивые мужья красивых женщин испытывают комплекс неполноценности и обязательно изменяют с дурнушками. Левенбук всё время в кого-то влюблялся. Он был авторитет на эстраде, писал тексты со мной и Хайтом, все приходили к нему советоваться, в том числе и актрисы. И вот время от времени он в кого-нибудь влюблялся, и мы с ним писали для этих актрисулек тексты.
Жили они с Ниной хорошо. Интрижки Алика на их семейной жизни не отражались, но когда-нибудь это должно было случиться. Однажды он завёл себе кралю в Венесуэле. Они с Лифшицем поехали туда на гастроли. Не знаю, где он с этой дамой познакомился, но, приехав в Москву, он прожужжал мне все уши, расхваливая эту венесуэлку.
Через некоторое время эта чудо-дама приехала в Москву, мы с ней пошли в Театр на Таганке на «Гамлета» с Высоцким. Там, в театре, я и увидел это чудо в перьях. По-моему, и Левенбуку она уже не казалась такой привлекательной. Дама говорила не переставая, говорила по-русски, но очень громко. Выключить этот громкоговоритель не представлялось возможным.
Я сидел в первом ряду. Передо мной в трёх шагах копали могилу два могильщика, одним из которых был мой знакомый – Семён Фарада. Когда над головами могильщиков Гамлет стал драться на шпагах с Лаэртом, Фарада со сцены сказал мне: «Ты видишь, в каких условиях я работаю. И вот так каждый спектакль». Я умирал со смеху от шуток Фарады. Он был очень смешной.
Алик дотерпел пребывание венесуэлки, ухитрившись не поругаться с ней и не послать её дальше, чем в Америку.
Пришло время, и Левенбук в очередной раз влюбился. В певицу. Он просто умирал по ней. Певичка никакая: ни внешне, ни по таланту, но любовь, как известно, зла, а сексуальные… просто необъяснимы.
И вот Левенбук ради этой певички решил уйти из дома. Позвонил мне и попросил приехать к нему, чтобы ему легче было расстаться с Ниной. И вот я, как дурак, приехал к нему. Он собирал вещи и ждал, когда Нина вернётся домой, чтобы сообщить ей о своём сексуальном решении. А Нины всё не было и не было. Левенбук психовал.
Но вот наконец Нина пришла с работы. Левенбук удалился с ней в соседнюю комнату. Через полчаса они вышли ко мне. Нина, плача, стала собирать вещи Левенбука. Я себя чувствовал полным дураком. Я понимал, как Нине неудобно передо мной. Вот такую поганую роль назначил мне мой старший товарищ. И попробуй откажись.
Наконец мы с двумя чемоданами ушли. Левенбук начал новую жизнь на съёмной квартире. Но месяца через три он вернулся к жене, для того чтобы через несколько лет уйти уже окончательно к танцовщице из Литвы.
А я, после этой ситуации, придумал пьесу. Два друга, один просит второго помочь ему расстаться с женой. Они, собрав вещи, сидят, ждут жену. Герой рассказывает другу, что жена не видит в нём мужчину, главу семьи, а он наконец нашёл женщину, которая ценит его, и так далее. Жена задерживается, герой психует. И тогда друг говорит:
– Ты её не жди, она у меня. Мы любим друг друга. Ты сам сказал, что она тебя не ценит.
Герой устраивает другу скандал, он уже не хочет никуда уходить от жены.
– Как она могла так подло поступить со мной!
И так далее.
Через некоторое время я поехал с «Клубом 12 стульев» на концерты в город Томск. С нами поехала писательница Виктория Токарева. Мы с ней были в приятельских отношениях. Вернувшись в Москву, мы встретились с ней у метро «Алексеевская» и пошли в Дом обуви покупать её дочке туфли, потому что у меня в этом обувном были знакомые продавщицы. А в те замечательные времена хорошую обувь можно было достать только по блату.
И вот после Дома обуви мы с Викой идём ко мне домой, потому что идём, и всё. Дождик какой-то начинается. Мы по пути зашли в магазин, я встал в очередь в винный отдел, хотел купить коньяку. Вика закричала на весь магазин:
– Не покупай коньяк, я всё равно тебе не дам!
Очередь хохотала надо мной, но коньяк я всё-таки купил, чтобы ей труднее было выполнить своё обещание.
Мы пришли ко мне домой, в мою восьмиметровую комнатёнку, выпили, закусили. Она своё обещание всё-таки выполнила. Мы сидели и мирно беседовали. Она спросила, что я сейчас пишу. Я по наивности своей рассказал про пьесу. Ей замысел понравился. Потом дождь кончился, я проводил Вику до такси. Она позвонила мне на следующий день в семь утра:
– Лёня, я не спала всю ночь.
– Решила, что не надо было себя сдерживать?
– Лёня, я не спала всю ночь, я думала про сюжет, который ты мне рассказал. – А дальше – гениальная фраза: – Подари мне этот сюжет, ты всё равно хорошо не напишешь.
Я не смог ей отказать.
Она написала по этому сюжету рассказ «Сладкие объедки», который напечатали в журнале «Крокодил». Славы ей этот рассказ не принёс, но и я уже не мог написать пьесу на этот сюжет.
Не важно, важно то, что Вика помогла мне поступить на Высшие сценарные курсы. Она попросила Георгия Николаевича Данелию прочитать мои рассказы. Он прочитал, они ему понравились, и я был принят на эти замечательные курсы.
У Данелии и Вики была любовь. И когда я учился на курсах, Вика звонила мне, а я звонил Данелии и говорил:
– Вашего звонка ждут.
И Данелия, будучи женат, звонил Вике.
Впоследствии мы время от времени виделись с Викой. Однажды встретились в Дубулты. Пошли пешком до Майери, сели в кафе, чего-то там пили, и она сказала мне:
– У меня всё прекрасно, всё замечательно.
Через три месяца мы с ней случайно встретились в Доме кино. Она сказала:
– Помнишь, в Юрмале, я тебе сказала, что у меня всё прекрасно? Так вот, мне тогда было плохо, как никогда. Данелия женился на Гале.
Они любили друг друга, Георгий Николаевич и Вика. И любовь эта длилась долго, много лет. Но женился он на Гале. Но в конце жизни Данелия звонил Вике, и они подолгу разговаривали. Так мне сказала Вика.
Иконка
В 1986 году мы с женой отдыхали в Карловых Варах в санатории «Империал». В то время советские люди могли жить только в этом санатории. А особые ВИП-персоны из СССР проживали в пятизвёздочном «Бристоле».
В тот год туда приехал патриарх Пимен.
Мы с женой Леной ходили каждое воскресенье на службу в храм Петра и Павла. Настоятелем этого храма был наш давнишний знакомый – архимандрит Владимир (Иним). Отец Владимир попросил при встрече патриарха мою жену поднести букет цветов, а меня – пофотографировать встречу, поскольку никакого другого фотографа не было. Потом будет выпущен альбом храма с моими фотографиями.
И вот мы встречаем патриарха, всё торжественно. Замечательная служба. Кстати, и пасхальная служба была через несколько дней. А на другой день после пасхальной службы я утром пришёл в храм. Служили архимандрит Владимир, митрополит Филарет, в то время возглавлявший отдел внешних церковных сношений, и регент. Все трое замечательно пели. А прихожанин в церкви был один-единственный – это я.
В то время прихожан в церкви было мало. На Пасху ещё приходили из «Империала» советские отдыхающие, а так по воскресеньям было человек по двадцать местных православных, в основном западных украинцев.
После одной из служб патриарх раздавал нам свои именные иконки Владимирской Божьей Матери с благословением патриарха на тыльной стороне.
Патриарх был явно с юмором. Когда передо мной женщина попросила ещё одну иконку, он сказал мне:
– Так и наберут иконок, а что же другим? – и засмеялся, но вторую иконку женщине дал.
Мы с женой тоже получили по иконке.
В этот же день, когда меня не было в номере, нам позвонил архимандрит и сказал Лене:
– Я тебя приглашаю на приём. Будешь хозяйкой у меня дома, будем при