Но я сказал:
– Мавр сделал своё дело, я вас привёз, теперь могу и удалиться. – Я чувствовал, что разрушаю едва возникшие планы. Да и подружка так хорошо смотрела на меня. Однако я сделал вид, что очень занят. – Тем более вы ведь не рассчитывали на мою компанию. И третий билет я так и не достал, – со смехом сказал я, – так что всего хорошего, я поехал.
На лице у Татьяны сплошное разочарование, теперь и домой придётся ехать одной. В метро и на автобусе. И мне уезжать не хотелось. Но игра есть игра.
Я её никуда не приглашал. Мог после репетиции отвезти домой. Я видел, за ней никто не приезжает. У неё своя жизнь, у меня – своя.
На репетициях она нервничала. Наверное, оттого, что впервые играла в таком звёздном составе. Премьеру назначили на 3 мая.
И вдруг в начале апреля запил наш «красавец», и премьера практически накрывалась.
– Знаешь, – сказала мне Татьяна, – в Лейкоме сейчас свободен один. – Она назвала знаменитую фамилию. – Я с ними отдыхала в Сочи и подружилась. Они там наперебой ухаживали за мной. Потом я к ним в театр ходила. К ним же не попадёшь. Он бы подошёл и по известности, и по таланту.
– Вот и предложи.
– Нет, я не могу, кто я такая. Ты драматург, ты можешь. А я тебе только телефоны могу дать.
Одного из двоих знаменитых из этого театра я знал. Когда-то совсем молодыми мы с ним выступали в Клину. Он тогда снялся в первом своем прогремевшем фильме. Я тогда печатался в «Литературке», учась во ВГИКе, и тоже выступал. И вот выступили мы с ним в Клину, туда-то нас привезли на машине. А назад, как водится, отправили домой на электричке. Ехали мы с ним и беседовали. На него уже внимание обращали случайные пассажиры. Даже кто-то у него автограф взял. Фильм, кажется, «Щит и меч» назывался. Я этот фильм не видел, поэтому мне особенно интересно было наблюдать возникающую популярность. Артист был красив, мил и интеллигентен. Очень обаятелен. Впоследствии он сыграл замечательные роли на мировом уровне. Особенно мне у него нравятся «Полёты во сне и наяву». До чего же он там хорош! Та первая встреча у меня будто вчера произошла. Не знаю, помнит ли он. Мы были оба молоды, в самом начале нашего пути. И так мы хорошо там разговаривали. Теперь он суперзнаменитый артист. А я всего лишь известный сценарист. И меня это вполне устраивает. Я благодарен Всевышнему за свою судьбу. И радуюсь тому, что мой тогдашний знакомый стал таким известным.
В последнее время он смотрел на меня уже довольно отстранённо. И в этом ничего удивительного. У нас нет точек соприкосновения, и столько людей теперь вокруг него. Вряд ли он при своей знаменитости согласится играть в моей пьесе. Я позвонил.
– Он на съёмках, – сказала жена.
На этом разговор закончился.
А вот второй, тоже знаменитый артист. Он как раз и согласился. Я поехал к нему в театр. Пьеса ему понравилась. Он сам деловой, быстро договорился с продюсером о деньгах. Причём очень жёстко поставил свои условия и тут же включился в репетиции. Всё на сцене ожило. Вот что значит – хороший актёр. При нём все заиграли иначе, лучше, вдохновеннее.
Когда он сходил со сцены, то становился другим, опустошённым и скучным. Я знал, что некоторое время назад он разошёлся с женой. Но никогда с ним об этом не говорил. Чувствовал, что ему это неприятно. А может, огромное количество поклонниц, от которых он не мог отказаться, опустошили его. Или какая-то болезнь мучила. Не знаю, но оживлялся он лишь тогда, когда был на сцене или за столом, когда мы после репетиции выпивали. Ему просто необходимо было произвести впечатление.
Сначала мы выпивали, и я травил байки один. Наконец он не выдерживал и включался. У него был бойцовский характер, он не мог перенести, что кто-то занимает площадку. Он оживлялся, увлечённо, по-актёрски, с показом рассказывал. Изображал в лицах. Хорошо рассказывал.
Потом мы расставались. Я увозил Татьяну. Она всё больше и больше привязывалась ко мне.
Я не спешил. Я не пытался завлечь её к себе. Мы не целовались. Однажды мы поехали на эти госдачи, погуляли по лесу и уехали. Она сказала:
– Ты доволен, что я помогла найти этого артиста?
Доволен, конечно. Он хорошо работал.
Премьера 3 мая состоялась. Всё было в полном порядке. И полный зал. И цветы. И овации. Артисты раз десять выходили на поклон. И я тоже выходил. Каждой из трёх замечательных актрис я от себя подарил цветы. А Татьяне – со значением. Вложил в букет коробочку с золотым сердечком.
Потом, как водится, был банкет. Наш «красавец» куда-то, как всегда, спешил. Гулянка была в разгаре. Он ушёл, а мы продолжали веселиться. Народу было много. Были обязательные тусовщики, которые почему-то ходят на все банкеты в Москве. Но были и приличные люди. Мои друзья. Врачи: Матянин, потрясающий хирург, профессор Платинский с Дашаянцем, тоже врачи, замечательные специалисты, не дай бог к ним попасть.
Платинский был тамадой. У него десятки самых разных тостов, выдуманных им самим и оснащённых репризами лучших юмористов страны.
Где-то к одиннадцати я стал понимать, что кого-то мне не хватает. Оказалось, Татьяны. Она как-то незаметно ушла. Почему – непонятно. Да разве их, женщин, поймёшь, что им в голову придёт. Нет, она поблагодарила меня и за сердечко, и за роль, написанную для неё специально. Она сказала мне, что это самый счастливый день в её жизни. Она впервые почувствовала себя актрисой. Я помню, в начале банкета она была, а потом, может быть, от того, что внимание было приковано к народным артисткам, она тихо ушла.
Поскольку я давно и твёрдо решил не преследовать её и не донимать звонками, я и сейчас отдал инициативу в её руки. Я не стал звонить.
Она позвонила 4 мая:
– Я помню, у тебя завтра день рождения, я взяла два билета в театр, приглашаю тебя.
– Я никак не могу пойти, соберутся мои друзья праздновать мой день рождения. Если хочешь, приходи в ресторан.
Она помолчала, подумала.
– Нет, я уже настроилась на театр, твоих друзей я хорошо не знаю, тогда встретимся послезавтра и отпразднуем сами.
– Хорошо, – сказал я и повесил трубку.
С ней всегда сюрпризы. В жизни не проводил свой день рождения в театре. У меня уже традиция – друзья собираются. Иных по году не видел. Как же не встретиться? Мы загуляли пятого как следует.
С Татьяной встретились шестого. Пошли в кафе. Заказали, выпили. Она меня поздравила.
– А куда ты делась после премьеры? – всё-таки не удержался я.
– Ты был занят этими актрисами, я уехала.
– Интересное дело. Мы были все вместе. Я ими был занят так же, как и тобой. И вдруг ты исчезла.
– Я не то говорю. – Она замолчала. – Нет, я все-таки скажу, иначе это будет нечестно. Там на спектакле был этот человек… Помнишь, я говорила, что влюбилась в него.
– Режиссёр! Кто же там был режиссёр?
– Я думала, ты уже понял, кто он.
– Нет, я не понял.
– Я уехала с ним.
– С кем «с ним»?
– Ну, подумай, сам сообрази.
– Представить себе не могу, кто там был режиссёр.
– Он не режиссёр.
Она назвала имя нашего актёра-любовника.
Тут уж я замолчал.
– Как же я мог сообразить, если ты его называла режиссёром?
– Нет, это он.
С ума можно сойти. Она моими руками пригласила его играть в нашем спектакле и уехала с ним после премьеры.
– Поэтому он и спешил.
– Да. Он сказал мне, что будет ждать меня у актёрского подъезда. Я не решалась. А потом решилась и поехала. Мы отправились к его другу. Ведь он женат. Потом друг ушёл. Так что вот.
Я тупо смотрел на неё. Особой боли не было. Когда всё прямо и открыто человек мне говорит. Непонятно только, зачем человек честно мне говорит. Я бы мог без этого обойтись.
Мы сидели, молчали. Я ждал, что будет дальше.
– Ты всё это время встречалась с ним?
– Нет. Я познакомилась с ними прошлым летом в Сочи. И он, и его друг, тоже актёр, ухаживали за мной. Даже так случилось, что его ближайший друг пригласил меня к себе и мы целовались.
– С его другом?
– Да. Он-то на меня не обращал особого внимания.
– А если этот друг ему рассказал?
– Ну и пусть. Он же сам не обращал на меня внимания.
– А потом уже в Москве был этот эпизод в машине?
– Да.
– А потом вы встречались?
– Нет. То есть мы виделись иногда, разговаривали, но безо всяких. Я к ним в театр приходила. Они меня на все спектакли приглашали.
– И ты мне его специально подсунула для нашей пьесы?
– А разве он не подходит?
– Подходит. Он и тебе подходит?
– Да.
– Но ты хоть понимаешь, что он отметился и пошёл дальше?
– Понимаю.
– Что ж, такая сильная любовь?
– Уже нет. У него своя жизнь, у меня – своя.
– А сейчас чего ты от меня хочешь? – Я понимал: что-то за всем этим стоит. Не зря она со мной встретилась сегодня.
И она прямо ответила:
– Помоги мне взять путёвку в Сочи, в «Актёр», я поеду с сыном.
– Как всё просто.
И я беру её, еду с ней в Театральное общество, там у меня знакомая. И мы берём у неё две путёвки в санаторий «Актёр». Договаривался я. Платила она.
Мы садимся с путёвками в машину. И она продолжает:
– Это ещё не всё. Я тебе ещё хотела сказать. Мне кажется, что я беременна.
Как говаривала одна моя знакомая: «Ну, это ваще!» Я, конечно, всего от Татьяны ожидал, но только не этого.
– И что же ты хочешь от меня?
– Помоги мне, – на глазах у неё выступают слёзы, – мне больше не к кому обратиться.
И вот мы ездим по актёрам в поисках теста – тогда это была большая редкость. Нигде, как назло, нет этого теста. Я перерываю кучу знакомых и наконец выхожу на какого-то типа, который поставляет эти тесты в Москву. Мы едем к нему в контору, и он торжественно вручает нам этот тест. Потом мы едем в поликлинику, я её знакомлю с врачом, к которому она сможет обратиться по приезде из Сочи, если вдруг да понадобится.
Она мне говорит:
– Спасибо. Я тебе этого никогда не забуду.
Вот с этими словами она и уезжает в Сочи. Двадцать дней о ней ни слуху ни духу. Она даже не звонит. Потом, когда она, по моим подсчётам, должна была вернуться, звонков тоже не было. И я тоже не звонил.