И она сказала:
– Ты просто молодец.
И всё у меня теперь получалось. С самой красивой женщиной в мире.
Потом мы обедали, гуляли по лесу. И начались наши полусемейные будни. Жила она у себя, а я у себя. Но мы куда-то всё время ездили за её сыном.
Потом мы делали какие-то её дела. Мы не ссорились. Мы не ругались. И всё было как-то мирно, тихо и спокойно. Всего две недели. А затем снова настал мой день рождения. Весь день я ждал её звонка, а она так и не позвонила. Я был дома, а она, как оказалось, звонила мне на выключенный мобильник. В шесть часов я должен был быть на съёмке передачи, сценарий которой написал. Мне было необходимо всё там запустить, а потом уже мог ехать праздновать в ресторан. Она пришла в гримёрную, где мы все сидели, с какой-то подругой. Я весь день ждал её и издёргался. И выскочил в коридор совершенно разъярённый.
Я закричал:
– Весь день ждал твоего звонка. Весь день!
– Я звонила.
– Я весь день был дома.
– Как ты со мной разговариваешь?
– А как я должен разговаривать? Мало того, что ты за весь день не нашла времени мне позвонить, но ты сюда ты приходишь с подругой. Мне что, нужна твоя подруга? Мне с ней разговаривать или с тобой? Почему каждый мой день рождения ты мне портишь?
Меня понесло, и я не мог остановиться.
Она ответила мне что-то злое, неприятное.
Я совсем сорвался:
– Всё! Уходи!
Она ушла.
Это был какой-то странный день рождения. В этот день я познакомился с девушкой, в которую потом, месяца через два, безумно влюбился. Это было… Но это было уже потом. А Татьяне я позвонил уже дня через три, когда остыл. Она кричала мне в трубку, что звонила и ни в чём не виновата, и подругу взяла, потому что знала, что я буду злиться. Я тоже так кричал в трубку, что прохожие оборачивались.
Я сказал:
– Ладно, давай встретимся и объяснимся. Выйди из дома, я приеду через полчаса.
– Не выйду, – сказала она. – Я после маски, у меня не то лицо.
– Да какая мне разница, какое у тебя лицо, если моя судьба решается.
– Я не смогу выйти в таком виде.
Больше я ей не звонил, и она мне тоже.
Увидел я её месяца через три. Мы были теперь совсем чужие и в то же время как родственники, которые в детстве жили вместе, но давно не виделись. Я сказал, что влюблён в другую женщину. Она сказала, что чуть не вышла замуж за какого-то юного миллионера, но вовремя остановилась.
Прошёл год. Мы сидим с Татьяной в ресторане. Мой бурный роман уже закончился. Я, совершенно разбитый, пригласил Татьяну просто поговорить и посоветоваться. Ибо кто меня знает лучше её?
– Ерунда это всё, – сказала она. – Видела я твою девушку. Не стоит она того, чтобы ты из-за неё так переживал.
– А как твои дела?
– Я встречалась с актёром.
– Так он же теперь женат.
– Ну и что? Он как-то пригласил меня поехать с ним на гастроли, и я поехала. По-моему, он боится меня. Мы с ним ехали вдвоём в купе, и ему не о чем было со мной разговаривать.
– А может быть, он просто опустошённый?
– Может быть, и так.
– Скажи, – спросил я, – ведь ты всегда знала, что он тебя не любил. Ты мучилась, ненавидела его?
– Нет, я просто любила его и радовалась тому, что любила его.
Вот и всё.
Любовный Бермудский треугольник
Есть такой анекдот: один мужик был женат и имел любовницу. Настало лето, отпуска у него не было. Жена хотела отдохнуть, и любовница вдруг пристала: «Не могу больше находиться в этой жаркой и пыльной Москве». Он взял обеим путевки в один и тот же санаторий. Они же друг друга не знают, так что пусть отдыхают.
Проходит двадцать четыре дня. Они обе возвращаются. У жены фотография групповая. На ней среди всех прочих и любовница. Он спрашивает жену:
– А вот это что за женщина симпатичная такая?
Жена говорит:
– Такая женщина весёлая, мы с ней подружились, жизнерадостная такая, со всеми интересными мужчинами встречалась, у неё столько поклонников было.
Муж покраснел, поехал на другой день к любовнице. У той такая же фотография, а на ней среди прочих его жена.
Он спрашивает любовницу:
– А это что за женщина симпатичная такая?
– Ой, – говорит любовница, – такая женщина скромная, как приехала со своим мужем, так с ним и уехала.
Вот такой анекдот. В жизни бы не подумал, что этот анекдот про меня. Однако в действительности всё получилось почти по анекдоту. Дело в том, что у меня, как и у того персонажа из анекдота, есть жена и есть любовница. Жена – милейший человек, мы с ней прожили без малого десять лет. Она не злая, не транжирит моих денег. Скорее наоборот, я могу начать тратить налево и направо. А она трижды подумает, прежде чем какую-нибудь тряпку купит. Я даже люблю наблюдать за ней, как она в магазине стоит и решает – быть или не быть, то есть брать или не брать, померит, уйдет, потом вернётся, долго стоит, подержит в руках, повесит на вешалку, опять уйдёт и опять вернётся. Если купит, долго потом сокрушается, что не то купила, если не купит, долго потом мучается, что не взяла.
Она так и говорит:
– Лучше ты мне сам купи – у тебя быстрее и лучше получается.
Потому что я подошёл, понравилось – купил. А она три раза померит, изведёт себя и не купит. Дорого покажется. В общем, бережливая.
Не могу сказать, чтобы она была слишком кокетлива. Нет, конечно, пока она за меня замуж не вышла, она погуляла. Но это был поиск, а не разгул. Хотелось замуж – вот и искала. До тех пор, пока ей на шею этот подарок не свалился. То есть я – Василий Сергеевич Алексеев. Разрешите представиться – мне тридцать шесть лет. Хорош до невозможности.
И вот поженились мы. Не могу её ни в чём таком упрекнуть. При мне никому глазки не строила, хотя на неё мужчины внимание обращают.
Вообще, это интересное дело, когда женщина глазами не стреляет, к ней особенно не пристают. То есть она позывные не посылает, и, значит, корабли этого маяка не видят и навстречу ему не плывут. То ли дело подруга моя, Лидушка, – за ней просто вереница мужиков. Ни один мимо просто так не пройдёт. Манок в ней какой-то есть. То ли улыбка блудливая, то ли волны от неё какие-то распространяются. Пристают к ней мужики, и всё.
Я сам так на эту приманку клюнул. Я к тому времени уже «новым русским» заделался. То есть был я до перестройки компьютерщиком, тихо себе работал, программы создавал. А тут эта разруха нагрянула. Понял я вовремя, что вот-вот рухнет моя материальная база в родном НИИ. Поднапрягся, и путь мой в капитализм был прост, как мычание.
Поскольку директор НИИ мне доверял, то мы при нашем институте открыли небольшую фирмочку, через которую средства государственные и заказы пропускать начали, немного денег подкопили. Деньги эти сообразили не делить, на дачи не тратить, а на деревянные рубли накупили долларов и на валюту компьютеров навезли, да сами же себе и продали, то есть своему родному предприятию. Рванули немало, но опять же не кутили. «Мерседесов» не покупали, а всё в дело вложили, то есть закупили деревообрабатывающий комбинат и погнали в Европу всякие пиломатериалы. Вилл в Америке не покупали, в казино деньгами не сорили. Были, конечно, у нас и убытки. И в «МММ» погорели, и во «Властилине» приложились.
Налогов огромных не платим, сидим тихо, в разборках не участвуем (крышу хорошую имеем в лице авторитета одного), в политику не лезем. На деньгах деньги делаем. На жизнь хватает, и слава богу.
Вот так и живём. Да. Так откуда она у меня, Лидушка-то, взялась…
Ездил я как-то, граждане, отдыхать в Анталию. Мы народ скромный, на Сейшелы не рвёмся. Не потому, что денег нет, а потому, что Анталия ближе. Вода чистая, еда хорошая, сервис ненавязчивый – что ещё надо. А женщины – самые лучшие, то есть наши, российские. Вот сидит она, красавица, у бассейна передо мной. Хороша необыкновенно. Час сидит, два сидит, на меня не смотрит, но на третьем часу, чувствую, пора знакомиться, потому что вижу, немчура уже кругами возле нашей русской красавицы ходит.
Подходы мои особыми изяществом не отличаются. Но я давно понял: если ты женщине приглянулся, то, хоть с чего ни начни, всё удачно будет, а если ты ей не понравился, то, чего ни придумай, всё мимо дела окажется.
И вот сидит она напротив меня и вроде бы книгу читает, пригляделся, а книга у неё вверх ногами лежит, так что же она в этой книге видит? Короче, думал, думал и ничего лучше не придумал. Говорю:
– Вам соку не принести?
Она говорит:
– А почему бы нет?
Я пошёл за соком. Там, у бассейна, бар был. Как назло, очередь – человека три. Небольшая, но долгая. Я всё время на неё, на Лидушку, поглядываю. И вот, представляете, к ней всё время кто-то подходит и заговаривает. Я дёргаюсь, этот турок еле отпускает.
И вдруг я вижу: к Лидушке подходит здоровый, черноусый и предлагает коктейль. И она его берёт. Этот черноглазый стоит рядом с ней и что-то ей заливает, а я со своим соком уже и не нужен. Тут я не выдерживаю и говорю турку:
– Ну ты, козёл, побыстрей не можешь?
И тут этот турок говорит:
– Могу, а за козла ответишь.
Наш оказался, из Сухуми. Мы с ним посмеялись. Я покупаю, кроме сока, ещё персиков, орешков, пирожные, конфеты и иду к ней, к Лидушке. И она благосклонно всё это принимает и вместе с этим черноглазым начинает всё это поедать, но куда денешься, его уже не прогонишь, приходится ему говорить:
– Плиз, сэр.
И этот чернокожий начинает так лопать мои пирожные, что у меня остаётся только одно преимущество – мой великолепный русский язык, опора моя и надежда в этой бурной заграничной жизни. Потому что этот чернощёкий ни слова по-русски не знает. Лидушка на ихнем тарабарском тоже ни бум-бум, а по-английски мы все трое на уровне «зе фазер» и «зе мазер». Вот я и не спешу, молчу. Жду, когда они наговорятся.
А там все эти «ай эм глэд» и «файн» уже закончились, и тут я включаю свой фонтан красноречия, поскольку дня два ни с кем не говорил и скопилось много невысказанного. И теперь уже Лидушка, утомлённая мозго