И обе «проститутки» тут же исчезли. А я стою совершенно обалдевший. Тут уж не до поцелуев стало. Мгновенно протрезвел и пошёл на палубу. Походил, поискал и вижу, что жена с Лидой стоят с офицерами и едят, как ни в чём не бывало, шашлыки у бассейна.
Я на них смотрю, они на меня – ноль внимания.
Тут Володька подошёл с двумя подругами, Рубен со своей девушкой. Стали есть шашлыки, пить вино. Потом офицеры с моими женщинами куда-то пошли. Я за ними. Один офицер остановился и говорит:
– Что это вы за нами ходите?
Я говорю:
– Не за вами, а за своей женой.
Офицер говорит Нине:
– Это ваш муж?
А Нина отвечает:
– Нет, он мне больше не муж.
Офицер спрашивает Лидушку:
– Может, он ваш муж?
Лидушка говорит:
– В первый раз вижу.
Тут я взбеленился, кричу Нине:
– Ты что, не моя жена? – и кидаюсь к ней, но натыкаюсь на стальную офицерскую грудь. – А ну отойди! – ору я.
– Не могу, – говорит офицер. – Если бы кто-то из этих женщин признал в вас своего мужа, я бы тут же отошёл. Но они этого не сделали, и вы должны оставить нас в покое.
Я кинулся к своему «крутому»: мол, наших бьют. «Крутой» намотал на руку ремень, и мы втроём кинулись искать офицеров. Но тех уже и след простыл. Сели у бассейна, я изложил Рубену ситуацию.
Он сказал:
– Убью! Я тебе говорил, они все лесбиянки.
К чему это он, я так и не понял. Обошёл весь пароход. Нигде никого не нашёл. Пошёл ждать в каюту. Сидел, ждал. Не выдержал, побежал к Лидушке. Дверь открыл Игорёк.
– Что, попался? – закричал он.
– Попался, – согласился я.
Когда Игорёк минут через пятнадцать уже сидел у меня на шее и крутил мой нос, мы услышали голоса возле двери. Мужской и женский.
– Ну что ж, до завтра, – сказала Лида, после чего открыла дверь в каюту и увидела меня.
– Бедный Вася, – только и сказала Лида.
– А где Нина? – забеспокоился я.
– Иди к себе, наверное, уже в каюте. Бедный Вася, – повторила она.
– Где вы были? – спросил я.
– Да какое это теперь имеет значение?
– Что вы делали? – не унимался я.
– Да не волнуйся ты, ничего мы не делали. Иди лучше, налаживай свою семейную жизнь.
– Извини меня, если можешь, – сказал я.
– Попытаюсь, – сказала Лида. – Иди уже, петушок.
А Игорек, ни слова не говоря, поставил над моей головой рожки. Будто сказать хотел «козёл».
Я пошёл к себе в каюту, но там жены не было. Я выскочил, обежал все палубы и, наконец, нашёл свою жену на корме. Она стояла одна. Я подошёл к ней и сказал:
– Прости.
– Не смогу, – сказала жена.
Мы пошли в каюту.
– Я был пьян.
– Это ничего не объясняет.
Мы молча разделись и легли каждый на свою кровать.
Однако утром мы вышли из каюты, держась за руки.
Потом был свободный день в Ницце. Что в ней, в этой Ницце, понять не могу. Вроде бы обычный южный город. Однако необычный. Слава Ниццы приукрашивает её. Знаете, как-то звучит хорошо. Ницца, Канны, Монте-Карло. Такие названия, будто из прошлого, позапрошлого веков. Так и кажется, что проедет по набережной карета с какой-нибудь русской княгиней. Или выйдет из-за угла дома Бунин Иван Алексеевич. Да и дома такие солидные, шикарные, что из-за них выходить должен никак не меньше чем Бунин. В магазины заходить страшно. Все такие фирменные, наверное, и цены сугубо фирменные.
Лестница с площадками у киноконцертного зала вроде бы обычная, но вспомнишь, чьи ботинки её топтали, какие каблучки здесь выстукивали, и смотришь на эту лестницу с благоговением. Мы даже с женой в тот отель зашли, в котором все эти звёзды живут. Впечатляет. Хоть раз бы в жизни пожить в нём, даже не во время фестиваля, а вообще. Пожить. И всё.
Ездили из Ниццы группами на экскурсии. Мы с Ниной в одной группе были, а Лидушка в другой. Рубен, «крыша» моя, он ни на какую экскурсию не ездил. У него круиз по ресторанам Средиземноморья. Он лучший ресторан выбрал, там и сидел со своей красоткой.
А мы по экскурсиям. На фабрике духов с Лидушкой встретились. Издали смотрел я, как Лидушка выбирала себе какой-то флакончик. Народу много было. И она мне, Лидушка, такой родной издали показалась, что я втихаря пошёл, купил ей самые лучшие духи и так же втихаря, чтобы жена не увидела, сунул эти духи Лидушке.
– Спасибо, – еле успела прошептать мне Лидушка, и я тут же отошёл на заранее избранные позиции.
Вечером мы с женой гуляли по Ницце. Наш корабль в отдалении стоял, до него ещё дойти надо было. Гуляли, всякие народные гулянья смотрели. Лидушку нигде не видели. А когда возвращались на корабль, Лида вперёд в каюту пошла, а я с Ритой столкнулся у трапа.
Рита мне говорит:
– А мы вашу знакомую в городе видели.
– Какую знакомую?
– Ну, подругу вашей жены, она с офицером из команды гуляла.
Час от часу не легче.
Когда жена собиралась спать, я сказал:
– Пойду покурю на палубу, – и пошёл искать Лидушку. Нигде не нашёл её, ни на палубе, ни в муз-салоне, направился к ней в каюту.
Игорёк открыл дверь и сказал:
– Мамы нет и не будет.
Постоял у каюты, подождал и пошёл к себе. Прихожу в каюту, а жены нет. Я побежал искать по всему пароходу, всё облазал, нигде не нашёл ни жену, ни Лиду.
Возвращаюсь к себе в каюту, а жена на месте.
– Ты где была? – взорвался я.
– Курить ходила.
– Так ты же не куришь.
– Надо же, – сказала Нина, – а я и забыла.
Просто издевается. Я закричал:
– Ты где была?
– А ты?
– Я курить ходил.
– Вот и я тоже.
– Ты где была? – Я уже был в ярости.
– В туалете, – сказала жена, и на это ответить было нечего. Я подумал, что схожу с ума. Ох и жизнь у меня пошла интересная.
На другой день я всё же отловил Лидушку и устроил ей допрос:
– Где ты вчера была? Я заходил к тебе, не нашёл.
– На палубе.
– Я был на всех палубах.
– А я на самом верху была. Там такой вид красивый!
– С кем ты была?
– Одна.
– Неправда.
– Правда, правда. – И смотрит на меня глазами чистыми и ясными. – Я там наверху днём загорала и решила вечером сходить.
– А где же твой офицер был?
– Не знаю, может быть, с твоей женой.
– Тебя видели в Ницце с офицером.
– Ничего подобного.
– Ты, ты… негодяйка!
А она в ответ так спокойно:
– Ну и на том спасибо, – повернулась и ушла.
На другой день на палубе сидели мы с «крутым» моим Рубеном.
– Что ты такой грустный? – спрашивал меня Рубен. – Скажи, кто обидел, разберёмся.
– Да тут не разберёшься.
– Только скажи, слушай, всё сделаем.
Неподалеку сидела компания довольно уверенных в себе людей.
Мимо прошла Лидушка. Один из мужчин окликнул:
– Лида, иди к нам.
И Лида, как показалось мне, будто её поманили, подошла к их столу.
Я напрягся. Что со мной стало, сам не пойму. Любое её общение с мужчинами стало для меня болезненным. Я налил водки себе и Рубену. Выпил, не чокаясь, запил какой-то водой, слышу, тот за соседним столом продолжает:
– Лид, ты же телефон обещала оставить.
– Сейчас карточку принесу, – говорит Лида, не обращая на меня ни малейшего внимания, и уходит.
Тип, попросивший карточку, говорит:
– Ну, хороша!
Все головами закивали. Я говорю Рубену:
– Вот она, моя проблема. Вот оно, моё плохое настроение.
Вернулась Лидушка, дала карточку этому парню.
– А мне? – говорит его друг.
– И вам, – говорит Лидушка.
Она не могла не видеть, что я сижу рядом. Значит, делает это всё мне назло. Лидушка ещё пару минут постояла возле стола, поболтала и ушла.
Мой «крутой» встал, подошёл к столу и сказал тихо, но с угрозой:
– Если ещё кто будет брать у неё телефон, пусть обижается на себя сам.
После чего он вырвал карточки у обомлевших мужиков и отошёл ко мне.
– А если хочешь, – сказал он мне, – я её сегодня же выкину за борт.
– Я сам, – сказал я и побежал к Лидушке.
Лида переодевалась.
– Ты что, надо мной издеваешься? – закричал я с порога.
– В чём дело? Опять что-нибудь не так?
– Зачем ты у меня на глазах раздаёшь телефоны?
– А что тут плохого? Он приличный человек, с женой здесь. У меня с ним деловые отношения.
– Какие деловые отношения?
– Он зубной врач, обещал подлечить мне зубы.
– Ты что, не могла ко мне обратиться со своими зубами, обязательно к нему?
Она говорит:
– Не знала, что ты зубы лечишь.
Я был в ярости. Вдруг я увидел духи, которые накануне подарил Лиде.
Я схватил духи, разорвал коробку, бросил на пол флакон, стал топтать его ногами, но раздавить не мог.
Лидушка сказала:
– Может быть, и деньги вернуть, которые ты мне здесь давал?
– Подавись ими! – крикнул я, уже не контролируя себя, и вылетел вон из каюты.
А на палубе столкнулся нос к носу с женой. Она стояла с двумя офицерами.
– Ну и денёк, – сказал я себе и ринулся навстречу очередному скандалу. Подходя к жене, заорал на офицеров: – Что вы мою жену преследуете?
Офицеры опешили от моего натиска.
– Теперь, я надеюсь, ты не станешь отрицать, что ты моя жена? – обратился я к Нине.
Все трое молчали.
Офицеры вдруг почему-то отдали честь и отчалили.
– Ты позоришь меня! – сказала Нина.
– Извини, – сказал я, – у меня что-то плохо с нервами.
С утра ездили в Монте-Карло. Я с удивлением узнал, что в Монте-Карло коренное население – монегаски. Им при рождении назначается пенсия, и они её получают всю жизнь только за то, что они монегаски. Однако прописаться там, в этом Монако, практически невозможно. А ещё им – монегаскам – запрещено играть в казино. Нет, в других странах, пожалуйста, а у себя – в Монте-Карло – ни в коем случае. Мне жутко захотелось стать монегаском. Представляете, не работаешь, а денежки идут.
Так и хочется вслед за Пушкиным сказать: «Угораздило меня с моим умом и талантом родиться в России». Однако говорить так у меня нет оснований. Таланта я в себе не обнаружил, а что касается ума, то в этой поездке мои надежды на то, что он у меня есть, рассеялись окончательно. Нет, может, он у меня и есть, но в очень зачаточном состоянии.