В Монте-Карло посетили мы то самое знаменитое старинное казино. И экскурсовод рассказал нам, что в этом казино играли и Чехов, и Тургенев, и Высоцкий.
– Вот здесь, за этим столом, – рассказывала женщина-гид, – Высоцкий выиграл, поставив на цифру 19. Выиграл довольно много. Марина Влади увела его. А на другое утро Высоцкий вернулся в казино и всё проиграл.
Жена моя из казино вышла, а я остался играть. Я поставил на 19 и проиграл. И понял, что мне надо ставить на свою цифру. Я несколько раз поставил на цифру 33 и выиграл. Все наши туристы стояли вокруг стола, но играть не решались. А я решился и выиграл. Я не стал искушать судьбу. Оставил крупье на чай, обменял фишки на деньги и вышел из казино.
Возле казино находилось кафе миллионеров. Я собрал за столиком большую компанию, всех угощал и, раздухарившись, ходил меж столиков, где девицы ловят миллионеров, вышедших из казино. Я ходил с миллионом рублей, но хоть бы одна из девиц попыталась меня закадрить…
Экскурсия закончилась. Мы поехали на корабль, а вечером Рубен, которому я рассказал о своём выигрыше, решил сыграть, а заодно и показать своей девушке старинное казино. Когда была экскурсия, Рубен с Леной, естественно, сидели в ресторане в Ницце.
И вот мы на «мерседесе» едем из Ниццы в Монте-Карло. Девицу без паспорта в казино не впустили, Рубен тоже проиграл, а я, представляете, снова ставил на 33 и снова выиграл. Это уже была просто фантастика. Мы снова стали кутить на выигрыш в кафе миллионеров. Подошли зубной врач с женой и друг его. Они меня поздравили с выигрышем, я подумал, зря мы на них наехали, позвал их сесть с нами, выпить.
И тут вдруг подъехала машина. И из неё вышли Лидушка и два офицера. Лидушка увидела меня, гуляющего с компанией. Офицер что-то сказал Лидушке. Они засмеялись и пошли в казино.
У меня померкло в глазах. Мы с Рубеном вернулись в казино. Я снова на глазах у Лидушки выиграл. И теперь точно знаю: если в карты везёт, то в любви уже точно нет. Я хотел гордо удалиться, но Рубен отозвал офицеров в сторону и сказал:
– Вы что, ребята, ничего не боитесь?
Он так тихо это сказал, но с такой угрозой в голосе, что даже у меня мурашки по телу пошли.
Однако офицеры оказались стойкими. Один из них сказал:
– А чего нам бояться, мы у себя на теплоходе – дома.
Рубен сказал:
– Теплоходы, они ведь иногда домой возвращаются.
– Это верно, – сказал офицер, – дом у нас в Одессе, а там у нас порядки свои.
– Ну-ну, – сказал Рубен, и мы ушли.
Пока мы ехали на корабль, я совсем сник. Грустно мне стало и, я бы даже сказал, тоскливо.
Пришёл в каюту, лёг на койку, отвернулся к стене. Нина села рядом, погладила по голове. Она будто понимала, что со мной происходит. Хотя, если бы понимала, вряд ли бы по голове погладила. А с другой стороны, кто их, женщин, разберёт.
Этой же ночью на гуляющего возле бассейна Рубена кто-то накинул простыню, и так, в простыне, бросили его в бассейн. В темноте разобрать, кто его бросил в воду, было невозможно. Рубен выпутывался в воде из простыни, матерился на весь пароход и, вылезая из бассейна, обещал всех поубивать. Понятно было, что это дело рук офицеров, но поди докажи. И лезть напролом против команды Рубен не решился.
Настал последний день круиза. Все прощались, фотографировались. Остался последний переход до Мальты, а оттуда самолётом в Москву. Лидушка с камерой снимала удаляющуюся Ниццу, а я издали наблюдал за ней.
Наступил прощальный вечер с тостами, выпивкой, музыкой. А потом я буквально минут на двадцать отошёл в музсалон. Выпили там с Ритой, Надей и Володькой по бокалу шампанского.
Вернулся я в ресторан, а жены нет. Посмотрел, где Лидушка, а Лидушки тоже не было. Ко мне подошёл Игорёк и жалобно сказал:
– Дядя Вася, где моя мама? Я её найти нигде не могу.
Я пошёл с Игорьком искать его маму. В каюте её не было. Мы прошлись по теплоходу и нигде её, конечно, не нашли.
Тогда я с Игорьком обратился к администратору.
– Объявите, что Лидию Сергеевну ждёт её сын.
– Да она, наверное, в каюте, – сказала дежурная, – я её видела.
– Почему вы её видели? – насторожился я.
– Так я живу там недалеко, – почему-то заволновалась дежурная.
Я заподозрил неладное, пошёл, купил коробку конфет, подарил дежурной и сказал:
– Я вас очень прошу, скажите, где сейчас эта женщина. Я чувствую, что она с кем-то из команды, но не знаю где.
– Я сейчас, – сказала дежурная и ушла с коробкой конфет.
Через пять минут она вернулась и сказала:
– Ну, я же вам говорила, что она в своей каюте.
Я понял, она Лидушку предупредила.
Мы с Игорьком кинулись в каюту. Лидушка была там.
– Ну что ты теперь скажешь? – спросил я.
– Ничего.
– Ребёнок тебя ищет по всему теплоходу.
– Я снимала с верхней палубы Ниццу, которую больше никогда в жизни не увижу.
Я понимал, что она лжёт. Но ничего сделать не мог. А она продолжала:
– Ты затравил свою жену. Она глаз поднять не смеет. Со мной то же самое хочешь сделать?
– Скажи, что я сделал плохого, чтобы ко мне так относиться? Я хотел, чтобы ты отдохнула, посмотрела мир. В чём я провинился?
У меня даже голос задрожал.
– Уйди отсюда, – сказала Лида сыну.
– Ну, мама… – захныкал Игорёк.
– Погуляй, сынок, я тебя очень прошу.
Игорь ушёл. Лидушка подошла ко мне и обняла за шею. Я автоматически стал снимать с неё платье. Мы упали на постель, и забылись все ссоры и обиды.
– Верь мне, – сказала Лидушка.
А когда мы уже встали с постели, я сказал ей:
– А ты не обманывай меня.
Она сказала:
– Не буду.
А потом мы сидели в аэропорту Мальты. Сидели долго, и Рубен хотел купить самолёт и поскорее улететь на нём куда-нибудь подальше.
Мы с Ниной сидели неподалеку от Лидушки. Я не выдержал, пошёл и купил ей точно такие духи, которые пытался разбить. Подарил ей незаметно, а потом отвёл её сынишку в магазин и накупил карамели.
В аэропорту Шереметьево Лидушку снова встречал друг. Мы с ней издали помахали друг другу.
А через некоторое время мы встретились, ехали к Лидушке домой, и я стал проводить расследование:
– Знаешь, я не хотел тебе тогда на теплоходе говорить, но администратор выдала тебя. Я знаю, что у тебя был этот… из команды. Давай уж рассказывай, дело прошлое.
Она помолчала, не решаясь, а потом сказала:
– Да, не буду врать, была у меня там тайная симпатия. Второй помощник.
– И тогда, когда мы с Игорьком искали тебя, ты была у него?
– Да, я с ним прощалась.
Она помолчала, а потом продолжила:
– Мне тоскливо было. Я одна, а ты с женой.
– Но я же тебе честно сказал, что буду с женой. Ты могла не ехать.
– Я тебя ни в чём не обвиняю. Я не знала, что это будет так непросто. Один вечер одна, другой одна.
А на третий вечер я даже расплакалась. А он такой вежливый, сдержанный, спокойный и обходительный.
– В отличие от меня. В общем, он такой хороший, а я такой плохой.
– Я этого не говорила.
– Значит, когда мы с Игорьком тебя искали, ты там у него в каюте…
– Тогда ничего не было. Мы просто попрощались.
– А почему же ты потом со мной была?
– А как я могла отказать, ведь это ты!
– Непостижимо, – сказал я. – Никогда не пойму женщин. Ты что же, и дальше с ним будешь встречаться?
– Ну что ты! У него семья в Одессе. Я даже телефона его не знаю.
– Он твой знает.
– Нет, я не давала свой номер.
– Как же так, – недоумевал я, – сошлись, переспали и разошлись?
– Нет, всё было не так плохо.
– Хоть подарок-то он тебе подарил на память? Ну, я не знаю, хоть цепочку какую-нибудь, брошку, чёрт его знает что.
– Нет. Ничего. А мне ничего и не надо было.
– Фантастика. Слушай, ты просто жертва корабельного Дон Жуана.
– Нет, он совсем не такой, он не бабник. Сдержанный такой, спокойный.
– Это я уже слышал. Ты меня просто поражаешь: ни будущего, ни надежды на что-то более серьёзное. И всё же ты пошла на это.
– Дура я, что рассказала.
– Рассказала, так объясни.
Мы уже лежали в постели, когда продолжали разговор.
– Что тут объяснять. Ты всё время злился на меня. Всё время упрекал. А с ним спокойно и хорошо.
Я обнял её и сказал:
– Как же я соскучился по тебе. Я так мучился там, на этом дурацком теплоходе. Как он, кстати, назывался?
– «Одесса-сонг».
– Ты моя Сонг. – Я закрыл ей рот поцелуем. Потом мы пили чай.
Пришёл домой Игорёк и сказал:
– Дядя Вася, вы и теперь мне будете деньги давать?
– С чего бы это?
– А я ваш телефон знаю. Хотите, от вас жене привет передам? Она мне понравилась. Классная тётка. Как она вас терпит?
Я вынул десять долларов и дал мальчику. Потом положил на стол сто долларов.
– Не надо, – сказала Лидушка, – забери.
– Я пойду, – сказал я.
– Я так понимаю, мы увидимся не скоро.
– Обязательно увидимся, – сказал я.
– Понятно, – сказала Лида, – желаю тебе удачи. – Помолчала и добавила: – Не можешь прощать. Не умеешь.
– Умею, – сказал я. – Но не сразу. Всё-таки противно, что даже телефона нет.
Я приехал домой. На столе лежала записная книжка жены. И я увидел в ней запись: «Одесса-сонг» и телефон в Одессе.
Я схватил книжку, ещё раз прочёл и остолбенел.