До 13:55 все шло хорошо. Неожиданно мы потеряли всякую связь с космическим аппаратом. Полная тишина. Ничего. Мы потеряли связь. И она не возобновлялась.
Когда у нас происходит потеря сигнала, в девяти случаях из десяти проблема связана с наземной станцией: возникают какие-то проблемы с конфигурацией системы или что-то подобное. Поскольку эта загрузка программного обеспечения была так важна, наши инженеры по эксплуатации сетей находились с нами на связи. Мы называли их NOPE — по первым буквам названия их специальности (Network operations engineers). Также у нас были наши «Асы Плутона» — операторы, находящиеся здесь, в ЦУПе. Итак, «Асы Плутона» попросили NOPE в Австралии проверить их настройки системы. Все результаты этих проверок сообщали, что наземные системы работают нормально.
Это означало, что проблема возникла не на Земле — ни в Мэриленде, где собрались Элис и ее команда «Асов Плутона», ни в Австралии, где на станции Сети дальней космической связи NOPE принимали сигнал с «Новых горизонтов». Потеря сигнала была обусловлена проблемой, возникшей с самим аппаратом.
Потеря связи — одна из самых плохих вещей, которая может произойти с командой управления полетом. Она означает, что связь с Землей разорвана. Но это еще не самое плохое. Она может свидетельствовать и о том, что космический аппарат пережил катастрофический отказ оборудования. Элис почувствовала, как ее охватывает ранее неведомый страх:
Знаете это чувство, которое возникает, кажется, прямо в глубине вашего желудка, когда случается что-то плохое и вы не можете в это поверить? В этом путешествии мы провели 9,5 года, и я не могла в это поверить! Раньше мы никогда не теряли связь. Вы можете позволить себе пять, десять секунд этого страха и неверия, но затем начинает действовать то, к чему вас готовили, и вытесняет его.
Неожиданная потеря сигнала заставляет думать о самых худших сценариях — о том, что с аппаратом могла произойти какая-то катастрофа. «Новые горизонты» все еще находились в миллионах километров от Плутона и грозящих опасностей. Шансы с чем-то столкнуться в межпланетном пространстве были очень низки. Но тем не менее каждого из членов команды посетила одна и та же кошмарная мысль: «Могли мы просто с чем-то столкнуться?» Глен Фонтейн вспоминает:
Я был дома, когда мне позвонила Элис Боуман и сказала: «Мы только что потеряли связь». Я жил всего в десяти минутах от работы и примчался в Лабораторию в рекордное время. По пути я успел передумать обо всем. Я позвонил Алану, и поскольку он был в Лаборатории, то раньше меня оказался в ЦУПе.
После звонка Глена Алану показалось, что все происходящее вокруг нереально. Он не мог поверить, что действительно только что слышал, как Глен Фонтейн сказал ему голосом, срывающимся от волнения: «Мы потеряли связь с космическим аппаратом». Это была до ужаса серьезная проблема. Алан:
На секунду я подумал: «Дурное предчувствие Элис насчет того, что мне не стоило приходить в ЦУП этим утром, когда мы загружаем основную программу, начинает сбываться». Конечно, это было совершенно нелогично, но такая мысль у меня появилась.
Но я выбросил ее из головы. Я выскочил из кабинета и уже через полторы минуты был в машине, проехал километр или около того до здания, где размещался ЦУП. По пути я позвонил в штаб-квартиру NASA, чтобы предупредить их. Я поставил машину на парковку, пробежал через пост охраны и бросился в ЦУП.
Поскольку перед тем, как произошел обрыв связи, команда получала телеметрию с космического аппарата, у Криса Херсмана и его инженеров, уже приехавших, были какие-то зацепки, с которыми они могли работать. До ключевой мысли они дошли очень быстро: как раз перед обрывом сигнала главный компьютер делал две вещи одновременно, и обе требовали больших ресурсов памяти и мощности. Одной из задач было сжатие 63 фотографий Плутона, сделанных ранее, чтобы освободить место в памяти для фотографий с пролета, который скоро предстоял. В то же время компьютер получал основную программу с Земли и сохранял ее в память. Не мог ли компьютер оказаться перегруженным этим трудоемким сочетанием заданий, требующих больших затрат вычислительных ресурсов, и в результате начать перезагрузку?
Такой была теория Брайана Бауэра. В то время он был инженером-системотехником автономного режима экспедиции и написал код процедуры восстановления, к которой космический аппарат должен был автоматически прибегать как раз в такой ситуации. Брайан сказал Элис: «Если произошло именно это, то космический аппарат перезапустится, используя резервный компьютер, и через час-полтора мы получим радиосигнал от „Новых горизонтов“, находящихся под управлением резервного компьютера».
Инженеры и «асы» вместе с Элис, Гленом и Аланом ждали, когда пройдут эти долгие минуты, и строили экстренные планы на тот случай, если гипотеза Брайана окажется неверной. Но, конечно же, через полтора часа с «Новых горизонтов» поступил сигнал, указывающий на то, что аппарат переключился на резервный компьютер.
Связь была восстановлена, и после ее появления страх потерять аппарат из-за катастрофы исчез. Но кризис еще не был преодолен, он просто перешел в другую фазу.
И снова: «чего бы это ни стоило»
Центр управления полетом и прилегающие к нему помещения быстро заполнили прибывающие инженеры, члены группы управления полетом и другие сотрудники проекта, которые прервали свои выходные, чтобы приехать в Лабораторию и помочь. Люди приезжали в шортах и шлепанцах, в одежде для пикника, они бросали все и ехали в ЦУП.
Когда с «птички» стала поступать дополнительная телеметрия, они узнали, что все файлы команд основной программы пролета, которые загружали в главный компьютер, оказались стерты, когда космический аппарат перезагрузился и переключился на резервный компьютер. Это означало, что ключевую последовательность команд при пролете нужно загружать заново. Но куда хуже было то, что многочисленные вспомогательные файлы, некоторые из которых были загружены еще в декабре и без которых никак нельзя было запустить командный скрипт, тоже предстояло пересылать заново. Элис вспоминает:
Раньше нам никогда не приходилось восстанавливаться после такого сбоя. Проблема была в том, успеем ли мы все сделать вовремя, чтобы запустить последовательность команд пролета, начало которой было назначено на 7 июля.
Это означало, что у команды осталось всего три дня, чтобы снова собрать «Шалтая-Болтая» с расстояния в 4,8 млн км. Если они не смогут этого сделать, то с каждым уходящим днем будут терять десятки уникальных наблюдений системы Плутона с близкого расстояния, которые были частью тщательно сконструированного сценария команд пролета. Команда экспедиции неожиданно обнаружила себя участвующей в сумасшедшей трехдневной гонке, чтобы восстановить все, на что ушли годы труда и месяцы загрузки.
Процесс возвращения «Новых горизонтов» в нормальный режим после любого сбоя в работе аппарата формировался вокруг ряда официальных собраний, которые назывались комиссией по рассмотрению сбоев. Вскоре после четырех часов дня, всего через 45 минут после восстановления связи с автоматической межпланетной станцией, первая комиссия по сбою 4 июля собралась в помещении для совещаний, прилегающем к ЦУП.
На этом собрании члены команды должны были определить, что произошло, решить, как восстанавливать план пролета и как убедиться, что при восстановлении они не сделают чего-либо, что может вызвать еще какую-либо проблему с аппаратом. От того, насколько далеко их отбросили перезагрузка и переход на резервный компьютер, члены команды были просто в шоке. По сделанной на скорую руку оценке, чтобы начать выполнение командного сценария пролета 7 июля, им придется вместить в три дня работу, проделанную за несколько недель. И все это нужно было сделать без сучка и задоринки.
Еще хуже было то, что каждый шаг приходилось осуществлять с помощью удаленного управления при том, что для прохождения радиосигнала между центром управления полетом, космическим аппаратом и обратно требовалось девять часов. На школьных уроках учат, что скорость света очень велика, что сигнал, двигающийся с такой скоростью, может совершить кругосветное путешествие за 1 / 8 секунды или добраться до Луны и обратно — пройти около 800 000 км — всего за 2,5 секунды. Но команда «Новых горизонтов» пыталась восстановить работу космического аппарата, находящегося около Плутона, и огромное расстояние между Землей и АМС заставляло ощущать скорость света как мучительно медленную.
Присутствующие на собрании комиссии по рассмотрению сбоев знали, что при всем внимании прессы мир скоро будет оповещен о том, что «Новые горизонты» сломались буквально накануне пролета. Всего через десять дней космическому аппарату предстояло пройти через систему Плутона — ничто не могло остановить движение по законам небесной механики, вопрос был в том, будет ли он в это время собирать информацию, ради которой проделал путешествие длиной в десять лет.
Собрание открыли Алан и Глен, заявив, что никогда не видели команды, которая была бы лучше команды «Новых горизонтов», и что если кто и может вернуть космический аппарат в строй, так это группа людей, собравшихся в этой комнате. Затем слово взяла Элис и начала разговор о том, как восстановить рабочее состояние аппарата.
Элис немедленно задала Алану вопрос о научных наблюдениях, которые были потеряны в день сбоя и не будут проводиться в следующие три дня до того, как 7 июля будет запущен командный сценарий близкого пролета. Она хотела услышать от научного руководителя, должна ли ее команда также попытаться восстановить и эти наблюдения, вдобавок к изменению конфигурации космического аппарата и загрузке всех файлов и команд для близкого пролета. Алан:
Я не спрашивал мнения других членов научной команды, собравшихся в комнате. Я даже не позволил высказаться повелительнице нашего плана пролета Лесли. Я твердо знал, что команде Элис нужно точное направление, чтобы следовать ему без всякой суеты, и что им нужно сосредоточиться на спасении главного события, а не предварительных наблюдений, которые мы потеряли, когда космический аппарат начал перезагрузку. Я сказал Элис, что все, кроме того, что вернет нас в строй для того, чтобы начать близкий пролет вовремя, будет только ее отвлекать.