Он был похож на портрет, который я нашёл в электронной энциклопедии – треугольное узкое лицо, кавалерийские усы, и чуть прищуренные голубые глаза. А супруга его, Ана де Мендоса, из знаменитого рода Мессия, оказалась форменной красавицей, разве что превышала идеальный вес по меркам конца двадцатого века килограммов, наверное, на пять. Вьющиеся каштановые волосы, серое платье, не показывающее ничего неприличного, но выгодно подчёркивающее её бюст, юбка до земли… Возрастом они были чуть постарше нас с Лизой.
Сначала к ним подошёл дон Исидро, а потом настала моя очередь. Я поклонился, а дон Исидро сказал:
– Ваши превосходительства, позвольте вам представить – его сиятельство князь Николаевки, Николаева и Радонежа, барон Ульфсё, Друг Католических Королей.
К моему удивлению, вице-король и вице-королева улыбнулись мне.
– Ваше сиятельство, – сказал вице-король, обращаясь ко мне, – мы с супругой о вас наслышаны от Их Католических Величеств, от дона Исидро, а также от ваших людей на Бермудах. Мы не так сильно устали, и были бы весьма рады, если бы вы отобедали вместе с нами – дон Исидро, без сомнения, уже позаботился о трапезе.
Ана добавила:
– Ваше сиятельство, сделайте нам честь. А после обеда, когда мы немного отдохнём, мы надеемся познакомиться с вашей очаровательной супругой, про которую нам уже рассказал дон Исидро.
Обед был во дворе вице-королевского дворца. При его строительстве оставили деревья, которые росли у сеньора Пеньи, и в их тени жара практически не чувствовалась.
К счастью, я привёз все те подарки, которые предназначались для вице-короля и его супруги. Ана, увидев соболиную шубу, не смогла сдержать радостного возгласа, хотя сразу же потупила взор, ведь так вице-королеве вести себя не положено. Точно так же ей понравились и искусно сделанные золотые серьги, кольцо и браслет – Гена Алиханов, один из студентов с "Паустовского", был из дагестанского Кубачи, из династии ювелиров, и он сумел наладить производство весьма искусных ювелирных изделий в Форт-Россе. Сейчас, конечно, основную часть работы делают обученные им "новые переселенцы", но эти подарки он изготовил лично.
А вице-королю понравились и ружьё, и часы, и другие мелочи. Но потом он открыл томик Пушкина, прочитал какое-то стихотворение, и лицо его вдруг приобрело оттенок какой-то неземной радости.
– Дон Алесео, я тоже балуюсь поэзией, но этот ваш русский – поэт великий, из той же плеяды, как наш великий Лопе де Вега. Лучшего подарка вы мне сделать не могли. Как же это замечательно! "Мороз и солнце, день чудесный…" Знаете, а у нас морозов нет – я только слышал о них…
– Может, вам доведётся приехать в Россию, дон Хуан… Я хотел бы показать вам нашу замечательную страну. Но морозы там тоже только зимой – как правило, не ранее ноября, чаще даже декабря. Кроме, конечно, того, что было в 1601 и 1602 годах, особенно в 1601 – тогда морозы ударили уже в августе… И солнца не было.
– У нас, увы, тоже было много дождей, а зимой даже снег выпал – не только в Мадриде и Толедо, там это бывает почти каждый год, но у нас в Севилье такого раньше никогда не было… И даже лёд появился на лужах.
– А в России замерзают и реки. Даже самые широкие.
– Даст Бог, и я это увижу… Расскажите нам, дон Алесео!
– Да, расскажите, прошу вас, – донья Ана вновь одарила меня своей лучезарной улыбкой.
Обед прошёл за моими рассказами о Русской Америке, России, и других странах, где мне довелось побывать. После десерта, донья Ана с дамами, как полагалось, удалились. А мы с доном Хуаном и доном Исидро занялись обсуждением сегодняшнего вечера, после чего дон Хуан вернулся к поэзии, продекламировал кое-что из Лопе де Веги и других великих испанцев, кое-что – из Мигеля де Сервантеса Сааведры (не упомянув про то, как тот попал в тюрьму в Севилье и как сам дон Хуан сумел его освободить), и кое-что из своего.
Не знаю, какая муха меня укусила, но я неожиданно для самого себя начал декламировать стихотворение, которое я очень любил с детства.
– Empieza el llanto de la guitarra,
Se rompan las copas de la madrugada[16]…
Тот выслушал до конца, после чего сказал:
– Очень интересно, дон Алесео. Совсем не соответствует канонам стихосложения, но какой сильный стих. И вот это: "O guitarra! Corazón malherido por cinco espadas"[17]. А как зовут поэта?
– Знаю только его имя – Федерико Гарсиа Лорка. Не знаю, кто он и откуда, прочитал эти стихи в рукописи.
– Надо бы его найти… мне так хотелось бы услышать другие его стихи…
Я подумал, что найти его будет нелегко – он родится спустя почти триста лет. А вот подборку его стихов сделать можно – таких, которые не слишком современные – и презентовать их дону Хуану.
А затем я вспомнил, что так и не показал ему, как пользоваться часами, и провёл пятиминутный инструктаж. Должен сказать, что улавливал он всё сразу, даже назначение не изобретённой ещё минутной стрелки, и напоследок задал резонный вопрос:
– Дон Алесео, а как вы определили время на часах?
Я вспомнил, что время там стояло наше, сиречь Росс плюс два часа, а не местное астрономическое.
– Дон Хуан, там я поставил время Русской Америки плюс два часа. Отклонение от местного астрономического примерно плюс полчаса – хотите, переставлю. Но тогда вам придётся его ещё раз переставить, когда вы прибудете в Мехико.
Мендоса улыбнулся:
– Пока не надо. Так мы можем быть уверены, что время на ваших и на моих часах совпадает. Сейчас – он посмотрел на часы и задумался на секунду – двенадцать часов восемнадцать минут. Мы могли бы быть готовы к церемонии к четырём часам пополудни, если это время будет удобно Его превосходительству вице-королю.
Я достал рацию и связался со "Святой Еленой", после чего повернулся к дону Хуану и увидел, что он смотрит на меня, выпучив глаза.
– Дон Алесео, а что это за механизм такой?
– Он позволяет нам связываться на расстоянии.
– Как интересно… А вы можете мне рассказать про то, как это работает?
– Если бы я сам знал, дон Хуан… – ответил я, немного покривив душой. – Учёные этим занимаются, не мы, простые дипломаты…
– Хотел бы я поговорить с вашими учёными… А что сказал Его превосходительство?
– Просил вам передать, что мы прибудем сюда ровно в четыре по этим часам.
– Тогда скоро увидимся, дон Алесео!
5. Золотая гора
Вы знаете, как выглядят полторы тонны золота? Точнее, полторы его тонелады (1380 килограмм и 279 грамм)?
Я думал, что это – огромная куча золота, занимающая весь трюм корабля.
А оказалось, что она поместится в ящик со внутренним объёмом 64 см на 45 см на 20 см… вот только поднять его никто не сможет. Ведь именно столько весят сто тридцать восемь десятикилограммовых брусков, плюс мешочек с золотым песком. А десятикилограммовый брусок не так уж и велик – шестнадцать сантиметров в длину, девять в ширину и четыре в толщину.
И в обмен на этот виртуальный ящик, размером мало чем отличающийся от тех, в которых мама с папой присылали мне рождественские подарки, мы получим признанные единственным нашим соседом границы, и станем полновластным владельцем тихоокеанского побережья от мыса Святого Луки в Нижней Калифорнии и до северной оконечности Аляски, Новой Тавриды, и ряда островов как в Тихом, так и в Атлантическом океане. Конечно, так испанцы получили хоть что-то – иначе все эти территории в будущем были бы ими безвозвратно утеряны, причём новыми их владельцами стали не друзья, а соперники и даже открытые враги – голландцы, англичане, иногда французы… Кроме того, мы уже обезопасили район Санта-Лусии от пиратов, а вскоре "работники ножа и топора" в их морской ипостаси потеряют доступ и к восточной части Карибского моря.
Первоначально мы планировали погрузить золото на джип и спустить его на пирс, но, осмотрев его, Вася забраковал этот вариант – пирс был слишком узок. Альтернатива напросилась сама собой – драгметалл загрузили в "утку", которую кран "Святой Елены" опустил на воду, и она самостоятельно выкарабкалась на берег, где её немедленно окружили Васины "идальго", пока присланный к причалу испанский конвой наблюдал с квадратными глазами и широко открытыми ртами. И в без четверти четыре наша делегация спустилась на пирс и проследовала в присланную за нами карету, после чего мы отправились на сокало.
У ворот дворца был расстелен красный ковёр. По обе стороны стояли люди в блестящих на солнце отполированных кирасах, и шли мы под музыку оркестра, игравшего некий марш. Как и вчера, глашатай объявлял титулы каждой пары, после чего каждого из нас приветствовали дон Хуан и донья Ана. Стол для дорогих гостей был покрыт расшитой серебром скатертью, стол для дам – такой же, но с золотой оторочкой, а стол для идальго – белой шёлковой.
Наши ребята вносили золото и складывали его на специальный помост. Подошёл невысокий человечек и проверил чистоту золота с помощью закона Архимеда – взяв один из брусков, он посмотрел, сколько именно воды тот вытеснил, и что-то тихо сказал Мендосе. Тот просиял:
– Господа, это самое чистое золото, которое мой человек когда-либо держал в руках.
Потом три бруска, выбранных произвольно, положили на камень, покрытый белым полотенцем, и распилили в разных местах пилой. Коротышка лично проверил их изнутри и доложил, что все три однородны, после чего дон Хуан попросил у нас прощения – мол, именно так следовало поступить согласно инструкциям, чтобы исключить вероятность того, что внутри иной тяжёлый металл, а именно дешёвая plata menor, сиречь "малое серебро"; потом я узнал, заглянув в словарь, что так тогда именовалась платина. Забегая вперёд, Федя впоследствии предложил испанцам покупать у них платину за тот же вес в серебре, и те с радостью согласились.
А сейчас каждый слиток был взвешен и внесён в специальные протоколы – один заполнял секретарь дона Исидро, другой ваш покорный слуга собственноручно. После этого золото было положено в подготовленные сундучки и отнесено в подвалы, а протоколы и ратификационные грамоты подписали Дон Хуан, Дон Исидро, Володя, Тимофей и я. И начался пир, в конце которого были торжественно внесены дары уже для нас. Зная о наших пристрастиях, гвоздём программы были индейские древности – несколько статуй и фресок, привезённых из центральной Новой Испании, где как раз ломали о