Я тогда как раз из крепости вышла – оба нужника в форте были заняты, а у меня тайное место для подобных дел имелось. Когда я выстрелы услышала, я вскочила и сквозь деревья увидела, как оба наших красавца тонут. А потом ушам больно стало – попало в пороховой склад в форте, страшно все разметало. Говорил же Ваня начальству, что нужно было погреб строить, а они – мол, ничего страшного не случится, если порох пока в сарае полежит. Вот и полежал.
Я побежала обратно в форт, и первое, что я вижу – Васина голова. Взрывом оторвало. Ну и другие все мертвы были, только один тяжелораненый, тоже Вася, только Беляев. Я его оттащила в сторону и перевязала, как могла, да умер он почти сразу. А потом англичане пришли, я и спряталась в пещере – они меня не нашли. Трупы они все оттуда убрали, что с ними сделали, не знаю. Зато оставили ружья, точнее, то, что от них осталось; они их связали в две связки и оставили в стороне. А еще выжили три пушки – александровские, хорошие. Кроме того, я нашла две сумки – их взрывом отбросило. В одной были вяленая рыба и фляга с водой, а во второй – патроны к "мосинке", бинокль и три гранаты. У меня и своя сумка была, но в ней только патроны были и вода…
Пока было светло, я связала небольшой плотик и отнесла его к воде, а затем туда же перенесла то оружие, которое можно было восстановить. А под связкой оставшихся стволов я гранату положила, так, что англичане поднимут ружья, и взрыв!
На закате я спустилась, разделась догола, положила всё на плотик, вернулась, чтобы столкнуть пушки со склона, затем спустилась и переплыла через гавань, держась за плот. На Главном острове была наша радиоточка, и при ней всегда дежурило четверо. К ним я и хотела примкнуть. Но на Новониколаевском острове я наткнулась на две парочки – у нас любили отдыхать на тамошнем пляже, и они утром туда ушли, да так там и остались. Девочки именно оттуда, мужья-то их голову сложили…
Затаились мы в роще, а то, что аглицкие вороги делали, в бинокль смотрели. И как за женщинами они бегали, хватали их и измывались над ними, и как их вместе с мужиками вешали, и как младенчиков за ноги хватали и с размаха головой о каменную стену управления били. Всё видели. Вот только одно обрадовало – несколько их в форт поднялось, а потом взорвалось там нечто – не иначе как моя граната. Но, как только вновь чуть стемнело, мы побросали всё в лодку, на которой мои спутники на пляж пошли, и на Главный остров, к радиоточке. Там и Прол Николаев был со своими ребятами – он на себя командование принял.
Пробовали мы хоть кого-нибудь по радио вызвать, да не получилось. Нешто мы не розумели, до наших далече было. Радиостанцию мы тогда спрятали, а от батареи и солнечного устройства потом нашу маленькую рацию питали, и каждый день два сеанса делали. Вот только приходили вороги раза три на наш остров. А мы их встречали, яко дорогих гостей – поубивали, наверное, с дюжину. Но порох начал кончаться, зато и супостаты ходить к нам перестали. Но четверых мы потеряли – двух мужей и двух из охраны, а последним погиб командир. Хороший он был, Прол Иванович. Тогда я стала командовать – другие строителями были, одна токмо я военной. А теперь вас дождались.
– Что же вы ели?
– Удочки у нас были, да сначала у одной леска порвалась, а две недели назад у второй, а запасной не было. Потом рыбу руками ловить пытались, плохо получалось, всё детям отдавали. Когда яйца птичьи находили, их ели. А ещё кузнечиков здешних, большие они такие – сначала тошно было, потом привыкли, вот только мяса в них маловато. Один раз дикую свинью подстрелили – там их немало – но пороха маловато осталось, берегли на крайний случай.
А теперь устала я. Так что слушай – все супостаты в Новоалексеевке и в фортах. Фортов у них три – один над селом, только не там, где наш был, а триста метров на восток, один на Курском острове – он на входе в гавань – и на Новониколаевском острове. Сколько людей – не знаю, но солдат не так много, иначе они бы давно нас выкурили. Карта у вас есть? И карандаш?
Я передал ей и то и другое. Она, бегло взглянув, сделала крестики:
– Здесь их форт, здесь и здесь. Здесь Новоалексеевка – или как её теперь называют. Рядом с ней верфь – ещё мы построили. Здесь рыжие какие-то содержатся – наверное, рабы. Некоторые, наверное, бежали, на Главном острове чуть севернее мы видели четверых, но решили не подходить близко – мало ли что.
– А корабли?
– Неделю назад в гавани было два военных и один гражданский – вряд ли это изменилось, зиму они, как правило, здесь пережидают. Да ещё на верфях три – два строятся, одного купца всё ещё чинят после шторма прошлой осенью. Снаружи они не патрулируют, лагуну тоже с тех пор, как там корабль на риф налетел. Он и до сих пор там, недалеко от западного входа в Новоалексеевскую гавань.
А теперь прости, княже, умаялась я.
Она закрыла глаза и засопела, а мы вышли из её "палаты". Саша бросил на девушку ещё один мечтательный взгляд, затем повернулся и пошёл вместе с нами. Когда мы вышли, он осторожно спросил:
– Лёха, она тебе нравится?
– И даже очень. Классная девушка.
Он поскучнел:
– Значит, ты… имеешь к ней интерес? Как тогда к Эсмеральде?
– Да нет. Ты же знаешь, я женат. И больше не гуляю.
– Ты не против, если я за ней ухаживать начну?
– С условием, что я буду свидетелем на свадьбе.
– Замётано! Ещё бы девушка согласилась. Да и вообще до ухаживаний дожить еще надо, что там о свадьбе говорить…
3. Не ждали?
"Победа" ночью перешла в точку на границе "террасы" – зоны глубиной от восемнадцати метров, находящуюся между рифами и пропастью вокруг острова. Именно пропастью – глубины у её нижней кромки превышали три тысячи метров. А от форта на Курском острове – единственном, смотревшим наружу – нас прикрывал высокий Александровский полуостров Новониколаевского острова.
На совещании, я напомнил собравшимся:
– Убийства женщин, детей и пленных – военные преступления. Пикеринга и всех, кто участвовал в первоначальной операции – повесить. Вне зависимости от наличия дворянского титула.
Ринат аж поперхнулся:
– Не ты ли всегда был против смертной казни?
– После того, что они сделали с нашими, особенно женщинами и детьми – ничуть. Чем эти цивилизаторы лучше Гитлера?
– А если они потребуют иной смерти, мол, дворян вешать не положено, достоинство не позволяет?
– Любой, кто замарал себя подобными преступлениями, никакого достоинства не имеет. Даже если это будет чья-нибудь жена.
– Хорошо, – сказал Саша, – но сначала дай мне с ними поговорить по душам.
– Сделаем. Всех англичан – и военных, и гражданских – под стражу. Будем их проверять на предмет участия в тех событиях.
– А если нет?
– Тогда в зависимости от степени вины. Нам как раз будут нужны рабочие руки, и здесь, и на Барбадосе, и на Тринидаде, а потом вернём их в Англию.
– А что делать с теми, кто здесь подневольно?
– Если так, то, конечно, отпустить. Точнее, доставим их в Ирландию, а там пусть уж сами добираются до родных мест. А если кто захочет стать православным и выучить русский, то можно и разрешить здесь поселиться. Первоначально, конечно, под надзором.
Рано утром, над мысом поднялся квадрокоптер и полетел над заливом, транслируя картинку на экран. Всё было, как мы и ожидали – три форта, поселение, корабли в бухте… Можно было начинать.
"Победа" вышла из-за мыса и двумя снарядами разметала батарею на Курском острове. Затем, не снижая хода, мы прошли по Новониколаевскому проливу в гавань, стреляя одновременно по фортам на Новониколаевском и Новоалексеевском островах. Затем огонь перенесли на Новоалексеевку и на корабли, потопив один из военных первым же выстрелом.
Надо отдать должное оперативности англичан – они повели себя, как французы времён Второй Мировой, и все флаги немедля были спущены. Баркасы с десантом высадились на всех трёх островах, но сопротивления не было нигде, за исключением некой особы лет сорока, которая, когда открыли шкаф, в котором она пряталась, попыталась укусить одного из наших и сломала зуб о металлическую пуговицу на его рукаве. Битва за Новоалексеевку закончилась, не успев начаться.
Я поручил Саше принять капитуляцию, а сам решил облетать острова на загодя подготовленном к полёту вертолёте. На заднее сиденье я усадил Сашу Базарова – Саша был бурятом, небольшого роста, и великолепно там помещался. Да и весил он немного, поэтому мы смогли взять с собой почти столько же гранат, как тогда с Эсмеральдой. Недалеко от верхнего форта, мы увидели прятавшихся в лесу дюжину англичан. Решили не вызывать артиллерию – сами справимся. Саша бросил сначала одну гранату, потом вторую – и герои туманного Альбиона выбежали из леса с поднятыми руками. Дальнейший облёт обнаружил неплохо замаскированный наблюдательный пост на соседней горе – туда тоже полетели две гранаты; потом там нашли четырёх погибших англичан.
Дальнейший облёт Северного и Новониколаевского островов, а также Главного острова, ничего больше не принёс, кроме выявления места, где находилась рация. Как выразился Саша после нашего возвращения – "капец мелкобритам".
Как мне рассказали, пока мы летали над Бермудами, Пикеринга-младшего нашли прячущимся под кроватью в его спальне; супруга его, как сказал бы Гоголь, "довольно почтенная дама", лежала на кровати и визжала, и на кровати под ней расползалась крупная плохо пахнущая лужа.
Пикеринг, когда его привели ко мне и отлепили скотч с его рта, проблеял:
– Протестую! Вы напали на английскую колонию!
– Да нет, мистер Пикеринг (он скривился, когда его назвали всего лишь "мистером"). Мы всего лишь навсего освободили нашу территорию от захвативших её убийц. В отличие от вас, без всякой подлости.
– Но откуда вы взялись?
Я улыбнулся и сказал:
– Что, сволочи, не ждали?..
Как я и предупреждал, Бермуды достаточно сильно изменились (или ещё изменятся) в сборке. Начну с четвёртой части этой главы.