ы поучаствовать не сможем – попросту не успеем, да и чем сможет помочь пара сотен наших ребят? Хотя после победы меня с нетерпением ждут в Москве – складывается абсолютно новая ситуация, и, видите ли, желательно моё присутствие, чтобы её разрулить. Каким образом я смогу помочь, оставалось невысказанным – скорее всего, скажут, мол, тебе всегда везёт, да ты ещё и всех знаешь. Причём сие настойчивое приглашение исходит лично от Димы Пожарского – простите, князя Димитрия Михайловича, главнокомандующего русскими войсками.
Утром шестого апреля я встал ещё до рассвета, чтобы заснять восход солнца. Увы, за ночь небо заволокло тучами, подул сильный ветер с юго-востока, оттуда, где начинался третий из Датских проливов – глубокий Эресунн, идущий с севера на юг от Кулланского полуострова мимо горловины между Эльсинором и Гельсингборгом[62] и далее между Копенгагеном и Мальмё в Балтийское море. Видимость была хорошая, но всё вокруг было серым и малоинтересным. Тем не менее, я решил остаться на палубе, чтобы хотя бы сфотографировать скалу Кулланберг на востоке, а потом вернуться в каюту и поспать ещё часок-другой.
Где-то на юге неожиданно раздались раскаты грома. Гроз в этих краях в апреле не бывает, да и молний нигде видно не было. А канонада – другого объяснения быть не могло – продолжалась, и вскоре небо на юге окрасилось в алый цвет, а в воздухе явственно почувствовалась гарь. Часа через полтора мы подошли к горловине пролива. На западной стороне его весело пылал замок Кронборг в Эльсиноре. Ветер дул уже с северо-востока, и огонь уже перекинулся на прибрежную часть города, глотая улицу за улицей. В самом замке на моих глазах с грохотом обрушился донжон, а из руины поднялся столб пламени.
Зато Гельсингборг с восточной стороны пролива выглядел примерно так же, как в наш прошлый визит в эти края, с одним небольшим – но немаловажным – отличием. Над одноимённым замком реял огромный синий флаг с жёлтым крестом. Два корабля под такими же флагами стояли у причала рядом с замком.
Кроме них, в этой – самой узкой – части Эресунна не было ни единого корабля. Но южнее, там, где за силуэтом Клампенборгского замка в небе полыхало ещё одно зарево, то и дело раздавались залпы десятков орудий.
Глава 6. Предтечи Нельсона
1. Из-за острова на стрежень
Если исходить из плотности огня, объяснение могло быть лишь одно – некий неустановленный флот обстреливал некие цели на юге Эресунна. А целей там могло быть лишь две – Копенгаген и лежащая на противоположном берегу датская же крепость Мальмё. Но над Гельсингборгом реял шведский флаг, и можно было предположить, что вместе с ним Швеция заполучила и Мальмё. Значит, расстреливали именно Копенгаген, и делали это англичане – возможно, вместе с флотом шведского самозванца.
В нашей истории нечто подобное произошло лишь в 1801 году – британский адмирал Горацио Нельсон без всякого предупреждения и тем более без объявления войны начал массированный обстрел датской столицы и находившихся на якоре кораблей. Он сумел уничтожить практически всю копенгагенскую флотилию и причинил прекрасному городу немалый вред. Адмирал Каткарт повторил это в 1807, превратив практически всю историческую часть города в руины; лишь немногие здания более раннего периода сохранились до наших дней, и то, что я видел в конце 80-х годов двадцатого века, было вне всякого сомнения прекрасно, но за редкими исключениями построено уже после второго Copenhaging ("копенгагирования"), как англичане насмешливо окрестили свои преступные деяния.
А в том времени, в которое мы попали, то же самое происходило почти за два столетия до первого "копенгагирования" и за двести лет и несколько месяцев до второго. Вот только предтечи Горацио Нельсона не приняли во внимание то, что, как сказал Гоша в "Москва слезам не верит", на любую силу может найтись и другая сила. И этой силой могли стать лишь мы.
Перед нами лежал скалистый островок Хвен, возвышавшийся на полсотни метров над уровнем пролива. Именно его мне когда-то предлагал в аренду король Кристиан для постройки военной базы для защиты Копенгагена и Проливов. Помнится, впрочем, что он очень быстро передумал. У меня сложилось впечатление, что он сообразил, или ему подсказали, что мы могли с острова контролировать пролив. А теперь над маяком, находившимся у северной его оконечности, реял шведский флаг.
Не будь столь ветрено, я поднял бы беспилотник либо квадрокоптер, чтобы увидеть, что именно происходило у Копенгагена. Сейчас же у нас не было выбора – промедление было смерти подобно. Вот только курс Георгий Иванович проложил ровно посередине пролива между островом и берегом датской Зеландии – согласно имевшимся лоциям, глубины Эресунна это позволяли, а стрелять по нам не могли ни с единого берега.
Обогнув Хвен, мы увидели два корабля, один под английским, другой под шведским флагом. Ударили два «эрликона» с левого борта – и англичанин взорвался, а швед начал быстро тонуть. Увы, помочь мы им ничем не могли – была дорога каждая минута. Копенгаген был перед нами.
С «вороньего гнезда» пришло сообщение – крупная флотилия выстроилась в дугу на некотором расстоянии от датской столицы и расстреливала то немногое, что осталось от датского флота. Другие корабли вели артиллерийскую дуэль с бастионом, расположенным на островке, соединённым дамбой с королевским замком. Горели, впрочем, и некоторые английские либо шведские корабли – всё-таки датчане смогли нанести хоть какой-то ущерб, но, пока мы шли, дозорный сообщил о потоплении последнего датского судна. После этого, враг подошёл ближе к городу и начал расстреливать уже его. Батарея у замка изредка огрызалась, но без видимого эффекта.
Стрелять мы начали примерно с четырёх миль – дальнобойность носового трёхдюймового орудия составляла более тринадцати километров, или семь морских миль, и, кроме того, действовала автоматическая система прицеливания. Вражеский строй быстро сломался, кто-то пытался подняться вверх по Эресунну – их докончили "эрликоны" – а парочка попыталась уйти на Балтику, с тем же результатом. Разбойное нападение на прекрасный город превратилось в избиение самих же бандитов.
Когда мы подошли на милю к тому, что осталось от флотилии, обстрел прекратился, на всех судах были спущены флаги, а в нашем направлении шёл баркас под красным крестом. По моему приказу, их не тронули, и вскоре на нашу палубу взошёл невысокий офицер.
– Я лейтенант Джошуа Томлинсон, флот Его Величества Якова Первого, короля Англии и Шотландии. С кем имею честь говорить?
– Алексей, князь Николаевский и Радонежский, министр иностранных дел Русской Америки.
– По какому праву вы начали боевые действия против нас?
– Вы посмели захватить наши владения на Бермудах и убить наших людей. А теперь вы напали на наших союзников. Поэтому вы – наши враги.
– Но…
– Хотите, мы продолжим? Нам нетрудно.
Лейтенант замотал головой, а я спросил:
– Кто командует вашей флотилией?
– Адмирал флота Его Величества Томас Говард, а шведской эскадрой – адмирал Ёран Нильссон Юлленшерна.
– Сообщите им, чтобы все корабли встали на якорь там, где они сейчас находятся. Любая попытка уйти в море, любой выстрел – и корабль будет уничтожен. Как вы, я надеюсь, заметили, для нас это несложно.
– Увы, ваше сиятельство, именно так.
– Далее. Требую, чтобы оба адмирала немедленно прибыли на борт нашего судна, равно как и капитаны флагманов обеих эскадр, и всех кораблей первой и второй линии – в течение часа. А остальные команды пусть готовятся к эвакуации с кораблей и ожидают команды.
– Вот только… Капитан корабля «Репалс» Эдвард Пикеринг по распоряжению адмирала Говарда был взят под стражу.
– И за что?
– За отказ стрелять по Копенгагену. Ему грозит трибунал.
– Уже не грозит. Пусть его также доставят ко мне. Немедленно. И весьма бережно – если с ним что-либо случится…
– Я вас понял, ваше сиятельство.
– Хорошо, лейтенант. Кроме того, мы ожидаем, чтобы все ценности – включая судовую кассу – были выданы моим людям, а всё оставшееся имущество оставалось нетронутым. Любое нарушение этого правила будет приравнено к хищению нашего имущества.
– Я передам это адмиралу Говарду.
– Не смею вас больше задерживать, лейтенант. Не забывайте – у вас на всё про всё ровно час.
Лейтенант Томлинсон поклонился и вернулся на свой корабль, а я приказал Ринату взять на себя командование, а сам с Сашей отправился на баркасе к королевскому замку.
На всякий случай мы обошли английские и шведские корабли примерно за милю – не хотелось бы попадать под их огонь, если кому-то захочется пострелять по нашему баркасу. Но выстрел был – из бастиона. Наш баркас вильнул, но ядро плюхнулось в паре сотен метров, а других выстрелов не последовало. Похоже, там сообразили, что андреевский стяг не принадлежит ни англичанам, ни шведам.
Когда мы подошли к берегу, и я соскочил с баркаса на причал, меня какой-то человек в рваной униформе и с окровавленным лицом заключил в медвежьи объятия. Присмотревшись, я, к своему удивлению, узнал короля Кристиана, никогда ранее не позволявшего себе подобные вольности.
– Эх, принц, вы не представляете себе, как мы рады вас видеть. Благодарю вас за наше чудесное спасение!
2. Зверь, почувствовавший вкус крови
В душе оплакивая свою парадную форму – попробуй, ототри с неё пятна крови – я улыбнулся и спросил:
– Ваше Величество, и вы здесь?
– В тяжёлое время, моё место с моим народом, – сказал Кристиан.
– Но вас могли убить!
– Но не убили же. А кровь… ядро попало в стену, и меня немного посекло каменной крошкой. Ничего страшного. А вот то, что вы впервые почти за пять лет оказались здесь, да ещё так вовремя… А это мой друг Александр! Здравствуйте, господин полковник! – И он полез обниматься к Саше Сикоеву. Другие офицеры, стоявшие рядом с ним, нахмурились, но он сказал: