– Да не очень, если, конечно, нет невыясненных вопросов.
– Вроде нет. Пели так, что соловьи бы позавидовали. Вот здесь – и он показал мне файл на компьютере – резюме полученной информации. Впрочем… один вопрос они мне постоянно задавали – что с ними теперь будет.
– Видишь ли… От обстрела замка погибли королева и наследник престола. Так что максимум, что им можно обещать – это то, что им поотрубают головы, а не повесят. Да и то при очень хорошем поведении. Кстати, выясни обязательно, какие именно корабли обстреливали замок – датчане очень хотят это узнать. А от капитанов этих кораблей – состав артиллерийских команд.
– Ясно, – Ринат посмурнел. – Ну что ж, займёмся этими вопросами. А файл я тебе скопирую на стик, если хочешь.
– Не торопись. Сначала я хочу поговорить с Пикерингом-младшим.
Новоиспечённый лорд Пикеринг был настроен несколько более дружелюбно, чем во время нашего первого разговора.
– Милорд, приношу свои извинения. Мой отец написал мне в письме, что и он, и Томми заслужили свою участь, и что вы скрасили последние дни его земной жизни. Но поймите – конечно, я теперь лорд Пикеринг, но, поверьте мне, уж лучше был бы жив мой отец!
– Милорд, мне тоже очень не хотелось предавать его смерти. Но выбора у нас не было.
– И что будет со мной?
– Как я вам уже говорил, мы вас готовы высадить в любом порту по вашему выбору.
– Несмотря на всё происшедшее, и на угрозу трибунала, мне хотелось бы вернуться в Англию, милорд.
– Хорошо. Датский канцлер предложил вам остаться в Копенгагене, пока мы будем на Балтике, а на обратном пути мы доставим вас в Англию. Тем более, я хотел бы передать с вами послание к королю. Если, конечно, не откажетесь.
– Нет, милорд, я не откажусь.
– Тогда завтра утром вас отвезут в город. Не бойтесь, с вами ничего плохого не сделают.
Вечер прошёл за чтением протоколов допросов – действительно, в планах была «показательная порка» датчан, как адмирал Говард назвал «копенгагизацию», а после неё – удар по Ревелю и высадка десанта под Або. Невским устьем хотели заняться «на закуску», после того как Столарм был бы выведен из игры. А закончилось бы пребывание английской эскадры актами устрашения – другими словами, такой же «показательной поркой» – тех немецких портов, которые не примкнули к коалиции. К тому же и в Копенгагене, и в других «усмиряемых» портах планировалась массовое «изъятие ценностей» – частично в казну, частично в карманы офицеров и команд кораблей.
После этого я провёл совещание с участием Саши, Рината и Жоры Неверова по вопросу о том, какие именно корабли мы готовы были передать Дании. К моему удивлению, Жора выбрал для Устья лишь дюжину кораблей, обосновав это так:
– Алексей Иванович, нам ни к чему «динозавры» – корабли первой и второй линии с множеством пушек. Я предлагаю взять быстроходные и маневренные корабли как можно более новой постройки, ведь, как я понял, на них поставят дальнобойные орудия николаевского производства. А таких среди наших трофеев ровно двенадцать. Конечно, можно было бы взять ещё парочку «дредноутов» покрупнее для переброски десанта, но я бы оставил их датчанам – лучше уж мы возьмём корабли нашей постройки, особенно с паровыми машинами.
А для ирландцев лучше выбрать корабли первой либо второй линии и с большим количеством пушек. Вряд ли у них здесь найдутся люди, способные управляться с маневренными судами, да и пушкари почти все сплошь англичане. Зато на подсобных работах – включая заряжание – их скорее использовали. Посему лучше, чтобы у их кораблей был максимальный вес залпа.
На том и порешили. На следующее утро, я прибыл к назначенному часу на встречу с Ульфельдтом. День был на удивление солнечным и тёплым, и Ульфельдт предложил прогуляться в Королевском саду – Кристиан распорядился, чтобы нас туда пустили, тем более, что, как сказал канцлер, «никто нам там не помешает». Когда мы наконец-то дошли до Розенборга, нам оставалось лишь записать наши договорённости на бумаге – сделал это я, на немецком языке, ведь местные могли читать написанное мною, но не наоборот. Оговорили, что я имею право передать «свой остров Хвен» Русской Америке для учреждения там базы и русского посольства; что русские корабли будут освобождены от платы за проход через Проливы «навечно»; что проход иностранных военных кораблей через Эресунн будет возможен лишь с согласия Дании, России и Швеции. В приложении содержался список военных кораблей, передаваемых Дании «с правом изъятия ценного имущество перед окончательной передачей», положение о том, что наши и ирландские корабли будут как можно скорее отремонтированы за счёт датской казны – на этом пункте я настоял отдельно – а также имена английских и шведских офицеров, которые мы согласились выдать Копенгагену «для совершения правосудия». Впрочем, их, равно как и Пикеринга, на тот момент уже передали датчанам.
И, наконец, я вручил канцлер список кораблей, обстрелявших копенгагенский замок.
Когда мы закончили, часы на Петрикирхе как раз пробили два часа. Ульфельдт пригласил меня на обед, который оказался достаточно обильным, но очень простым – уха, варёная свинина с овощами, и, естественно, пиво. За время обеда, мы как-то незаметно перешли на «Якоб» и «Алексис». Когда мы закончили, канцлер наклонился ко мне и доверительно сказал:
– Знаете, Алексис, я хотел бы обсудить ещё одну… деликатную тему. Видите ли, наш король не слишком любил свою супругу – она была, если верить слухам, весьма набожной, и очень редко делила его ложе. Простите, что я говорю вам это столь откровенно. Но в своём сыне Его Величество души не чаял; именно его смерть и стала для него сильнейшим ударом.
Но династические соображения заставят его – не сейчас, конечно, а через какое-то время – поискать себе новую королеву. Я слыхал, что у покойного короля Бориса осталась дочь-красавица…
– Увы, Якоб, она уже замужем. Но, я полагаю, найти для Его Величества невесту княжеских кровей будет возможно. Вот только вряд ли русская княжна откажется от православной веры.
– Этого, я полагаю, и не потребуется, если, конечно, она не католичка – этого бы наш народ не принял. Знаете, одним из самых знаменитых наших королей был Вальдемар Великий, матерью которого была Ингеборга, дочь русского князя Мстислава. Поэтому, как мне кажется, династический брак с русской королевой не вызовет недовольства.
– Хорошо, Якоб, я попробую найти для вас подходящую кандидатуру.
В четыре часа ровно мы уже были в зале для торжественных обедов. Кристиан практически не опоздал; меня поразило, что держался он хорошо, разве что глаза его подозрительно блестели. Одет он был во всё чёрное, и без обычного у него кружевного воротничка.
Началось всё с его речи, в которой он ещё раз поблагодарил нас и за "чудесное спасение", и за "дар кораблей". Мне пришлось держать ответный спич – я ещё раз подчеркнул, что мы рады были оказать друзьям посильную помощь, и что мы сожалеем только о королеве и о наследнике престола, равно как и о всех других, кто потерял близких либо имущество.
Затем Кристиан одного за другим пригласил Жору Неверова, Сашу, и Рината, и произвёл каждого из них в рыцари датской короны. Последовавший банкет был обильным, но не очень продолжительным – я видел, как нелегко было королю "держать мину", и довольно быстро отпросился, сославшись на ранний старт на следующее утро. Но во время прощания Кристиан ещё раз нарушил этикет и обнял меня и новопосвящённых рыцарей.
А на следующее утро, как только небо чуть посветлело, «Победа» ушла на юг.
6. Кто в помощи нуждается, кто не очень…
– Ну и где вы там прохлаждаетесь? – послышался насмешливый голос Витальки Дмитриева, главы администрации Невского устья.
– Летим к тебе на крыльях любви, тьфу ты, на всех парах, – ответил я таким же тоном. – Мы ж тебе говорили, что вторая жовто-блакитно-краснокрестовая эскадра вот-вот вдарит по Гогланду.
– Летите, говоришь? Дорого яичко к Христову дню, – незримо усмехнулся тот. – Приходили уже с утра ваши наглы с золотошлемниками[63]. Вот только маленько не рассчитали свои силы – точнее, не ожидали подобной дальнобойности гогландских орудий. А тут и эскадра наша подоспела, ну и пленила их всех. А теперь наши на Ревель идут.
На следующий день, девятого апреля, он нам сообщил:
– Ну что ж, О черепахи, быстрые, как ветер. Флотилия в Ревеле частично потоплена, частично захвачена, город освобождён, Ульфсё тоже, хоть и в весьма разрушенном состоянии. Карлушиных клевретов сейчас местные отлавливают – очень они на них злы. Кто-то пытался из города бежать, кто-то сховался, кто-то захотел проскользнуть на лодчонке – вроде всех поймали.
– А кто будет во главе города?
– Кроме троих предателей, весь предыдущий городской совет во главе с бургомистром отказался поддержать узурпатора и оказался в подвалах замка. Двое умерли за время заключения, зато остальные теперь у наших врачей – и, если у тебя не будет других указаний, вернутся во власть, как только их выпишут. Бургомистра, кстати, уже выписали – крепкий оказался мужик.
– Я только за. Значит, в помощи…
– Не нуждаемся, дорогой. Ты лучше к Або сходи, а я пошлю к тебе подкрепление, как только в Ревеле разберёмся. Но сейчас самая главная проблема – не дать местным развесить карловых управителей на местных же деревьях – зачем портить здешнюю флору? Пусть лучше Густав с Юханом судят этих предателей – точнее, Юхан, ведь восемнадцатого числа он станет совершеннолетним, и тогда же его коронуют в соборе Або. Если, конечно, третья эскадра до того Або не захватит.
Кстати, приглашение пришло и тебе, и мне. Я вряд ли смогу, всё-таки дела, а вот ты поприсутствуешь.
– Куда же я денусь. А с третьей эскадрой разберёмся. Кстати, она и есть последняя – по данным допросов, ещё есть десяток шведских кораблей в Риге – остальные ушли, чтобы поучаствовать в делах у Ревеля и Або. Ну и по нескольку в Стокгольме и других портах. Но и там везде осталось по минимуму.