— Здесь живет Гожев Аркадий?
— Входите, пожалуйста. Здесь он. Вот — спит как ангел…
В чисто убранной комнате в углу на койке спал Аркаша, другая койка была застлана узорчатым покрывалом. Занавески на окне сверкали белизной.
Приблизившись к Аркаше, который, по-детски подложив ладони под щеку, тихо дышал, Оля провела по его лицу пушистой травинкой, сорванной у дома. Пошевелившись, он только изменил положение, продолжая спать.
— Аркаша, — негромко позвала Оля и снова коснулась травинкой его лица.
— Проснись, Аркаша — жена приехала! — сказал старший лейтенант.
Открыв глаза, Аркаша увидел Олю и улыбнулся, вставая и протягивая ей руку.
— Жена, да не моя… Здравствуй, Олюшка! Насовсем к нам?
Оля кивнула.
— Умница! А может, это сон? Убийственно красивая!..
— Буду группу возить. Договорилась уже.
— Отлично! Вы знакомы? Это Федя Бобровник, инструктор, командир звена. Страшно опытный бывалый летчик, Качу кончал. Вот, живем тут вместе. А Оля Ямщикова — самый молодой инструктор в нашей стране…
— Приятно познакомиться. Может, ко мне в звено захотите — буду счастлив, — с мягким украинским акцентом произнес Бобровник, блеснув черными глазами.
— Не знаю, это уж куда назначат.
Оля старалась не смотреть на Федю Бобровника, который, как ей показалось, ловил ее взгляд.
— Ну тогда я сам попрошу…
Ничего не ответив самоуверенному Феде, Оля повернулась к Аркаше, и тот сразу же предложил:
— Мы сейчас чайку попьем. Федя, организуй!..
— С удовольствием!
Федя стал хлопотать по хозяйству, и Оля заметила, что все продукты, посуда, кухонные принадлежности аккуратно разложены по местам, полотенца чистые, скатерть белоснежная.
— Это все Федя, — как всегда, угадал ее мысли Аркаша. — Хозяйственный и убийственно аккуратный!
— А как же иначе? Привык — хозяйки нема, самому приходится. Учтите, Оля, — выгодный муж… И сварить могу, и постирать.
— Да мне-то зачем это знать? — не выдержала Оля, засмеявшись.
— На всякий случай…
— Учти, Олюшка, Федя у нас самый смелый и напористый — ты с ним поосторожней! А от девчат ему отбою нет…
— Возможно. Только у меня муж в Полтаве!
Расставляя на столе чашки, Федя исподлобья посматривал на Олю.
— А чого ж вы, голубонька, не вместе? — спросил он вкрадчиво, словно уличал Олю.
— Будем вместе! Это — пока.
— То еще видно будет.
Федя разливал чай. Смеялись, шутили. Оля с Аркашей вспоминали Тушино. У Феди оказался приятный голос, он с душой пел украинские песни. Пели и втроем.
Через несколько дней начались полеты. Оле дали группу учлетов и зачислили в звено Феди Бобровника. Всегда спокойный, доброжелательный, весь наглаженный и сияющий, он сразу же окружил Олю вниманием и заботой. Провожал домой, дарил цветы, приглашал в театр. Оля не ходила с ним ни в кино, ни в театр, отвергая его ухаживания, и Федя искренне огорчался, но упрямо продолжал ухаживать за ней.
— Не ходи ты, Федя, вокруг меня. Я замужем!
— Та неправда… Покажи документы! Я ж знаю — ты не зарегистрирована.
— Ну так что ж! Все равно замужем!
Однако он настойчиво и ласково убеждал ее:
— А почему он не едет за тобой? Значит, не очень стремится к своей жене… А чем я тебе плох?
— Не надо, Федя!
А Степа писал из Полтавы чуть ли не каждый день. В домике возле самого аэродрома он снял уютную чистенькую комнатку для себя и для Оли, надеясь, что она хоть ненадолго приедет к нему, и все в аэроклубе знали, что Степа ждет жену. Сам он приехать в Ленинград не мог — не было ни денег на билет, ни разрешения от начальства. В Полтаве, как и в других аэроклубах, парашютов не хватало, подготовка парашютистов задерживалась, однако Степу использовали как летчика-инструктора, и он, охотно обучая парней летать, одновременно экспериментировал, пытаясь ввести ускоренные методы обучения. Правда, денег ему пока не выдавали в ожидании парашютов и окончательного оформления. В каждом письме он звал Олю к себе, жаловался, что страшно скучает и тоскует без нее…
Перечитывая Степины письма, Оля страдала и не знала, как поступить: ехать к нему она не могла — ведь ей уже поручили работу. Оставалось только ждать, когда Степа обучит в Полтаве группу парашютистов, и у него появится замена. Тогда он мог бы перевестись в Ленинград.
Утром полеты начинались рано — в четыре часа. Оле дали комнату в том же доме, где жили Аркаша, Федя и другие инструкторы, прямо напротив Аркашиной комнаты — дверь в дверь.
Приступив к инструкторской работе, Оля вскоре поняла, что быть инструктором не так просто, как ей казалось. С первой же группой учлетов начались сложности.
Группа состояла из гонщиков-мотоциклистов. Все — из городского мотоклуба. Одиннадцать взрослых парней на пять-шесть лет старше Оли, крепкие, уверенные в себе, уже прошедшие армейскую школу жизни. На аэродром они приезжали все вместе, на мотоциклах, окрашенных в разные цвета — у каждого гонщика свой цвет. Появлялись одновременно, — въезжали строем, с шиком, дав полный газ, так что земля гудела и сотрясалась…
Оле это нравилось. С ребятами она шутила, смеялась, они катали ее, учили ездить на мотоцикле. Во время полетов она держала себя с ними просто, по-товарищески, не требуя от них особой дисциплины, и они в свою очередь, обращались с ней вольно, называя по имени.
Наблюдая все это, Федя однажды сказал ей:
— Слушай, радость моя, ты бы построже с ними. Хохочешь все… Скачешь как козочка! Это же несолидно.
— Ну и что? Они молодцы, летают хорошо!
— И потом — эти поездочки на мотоцикле…
— Ладно тебе, Федя! Чего ты ко мне придираешься? В чем я виновата?
— Я не придираюсь, а говорю тебе как командир звена.
— Что мне — смирно стать?
— Фу ты, Ольга, я же тебе серьезно!..
Оля продолжала ездить с гонщиками. Научившись сама гонять так же, как они, стала мечтать о собственном мотоцикле. Учлеты возили ее домой и на аэродром, приглашали в мотопоходы.
Командир отряда как-то отозвал Олю в сторону и с мрачным видом начал делать ей выговор:
— Ямщикова, ты почему распустила своих учлетов? Никакого порядка — гудят, носятся, как ошалелые… А сама забыла, что ты — инструктор! Хиханьки-хаханьки… Очень просто ты с ними, панибратски. Не годится так, Ямщикова! Не станут они уважать тебя. А полеты — дело серьезное!
Однако Оля в свои девятнадцать лет не могла понять, почему нужно строго, а не просто, по-дружески — ведь ребята все взрослые, хотят летать. И она продолжала учить их по-своему, не сковывая их инициативы в воздухе, доверяя им. Правда, они иногда пользовались этим и своевольничали, отходя от программы, но она не видела в этом ничего страшного.
Случилось так, что однажды вечером, проходя мимо ангара, куда ее гонщики зарулили самолет, Оля услышала голоса. Кто-то назвал ее имя, и она невольно остановилась.
— …Кто — Лелька! Какой из нее инструктор! Хохотушка, глупая девчонка!..
— Да, влипли мы с ней. Чему она может научить? Сама только школу кончила — мы у нее первые.
Оля стояла у ангара ни жива ни мертва. Так вот как они думают о ней! А она-то, дуреха… Запросто с ними, без всякой строгости…
— Может, откажемся от нее, попросим мужика? А то дело дойдет до фигур — перебьемся все…
— Подожди, посмотрим.
— А чего ждать?..
Расстроенная, Оля поспешила уйти от ангара. Дома не ужинала, весь вечер сидела, думала, даже всплакнула… Было обидно — никак она не ожидала такого к ней отношения…
Нашла Аркашу, рассказала ему обо всем.
— Дураки они, твои гонщики! Не расстраивайся, Олюшка… Ты с ними попробуй официально. Поучись у Веры Стручко, посмотри, как она умеет — у нее учлеты ходят по струнке: «Разрешите, товарищ инструктор!» «Есть, товарищ инструктор!»
Все это Оля знала. Но то была Вера — гордая красавица с железным характером, умеющая повелевать. Учлеты уважали ее, слушались и даже боялись. Не дай бог, если приказание Веры не будет выполнено! Достаточно одного ее взгляда — и учлеты трепетали от страха.
А сможет ли так она, Лелька?..
На следующее утро гонщики, приехав на аэродром, не узнали своего инструктора: ни на кого не смотрит, не улыбается, лицо хмурое…
— Привет, Лелечка! — издали поздоровался с Олей старшина группы, он же предводитель гонщиков, Сергей Бондаренко.
— Подойдите ко мне, учлет Бондаренко! — сказала сурово Оля.
— Чего? — не понял тот.
Гонщики переглянулись: что это сегодня с ней?
— Подойдите! — повысив голос, приказала Оля.
Бондаренко широко улыбнулся, подошел и весело спросил:
— Шутите, Леля? Может, прокатить вас?
— Постройте группу и поздоровайтесь как следует!
— Давайте лучше полетаем! — предложил один из гонщиков.
— Вы что-то не в духе, Лелечка, сегодня… — сказал другой.
Покраснев, она, не повышая голоса, с расстановкой повторила:
— Старшина, постройте группу!
Когда учлеты выстроились перед ней, Оля с мрачным видом поздоровалась со всеми:
— Здравствуйте, товарищи учлеты!
Посмеиваясь, гонщики вразнобой ответили:
— Здравствуйте… Привет… Здравия желаем…
— Плохо! — заключила она. — А ну, еще раз — как положено! Здравствуйте, товарищи учлеты!
И подумала, что до тех пор будет с ними здороваться, пока они не ответят ей как следует. Но гонщики, видно, это поняли и дружно рявкнули:
— Здравия желаем, товарищ инструктор!
— И так всегда будете меня встречать, ясно? Каждый день! А теперь — Бондаренко полетите первым, остальным притащить сюда бочки с бензином!
Перед тем как сесть в самолет, Оля дала старшине группы Бондаренко задание на полет и потребовала:
— Повторите!
— Это еще зачем? Не глухой же я… Все понял.
— Повторите задание!
— Может, хватит дурака валять… товарищ инструктор!
— Вылезай!
— Почему?
— От полетов отстраняю! Позови следующего!
Нелегко было Оле перевоспитывать своих учлетов, привыкших к полной свободе и отсутствию дисциплины. Но она упрямо проводила свою линию. После случайно услышанного разговора гонщиков в ангаре неизменно была с ними официально суха, никогда не шутила, даже не улыбалась.