ка. В этом плане был указан тайный подземный ход от этой башни через двор под стеной и под рвом с водой, куда впадает речушка, что протекает рядом с замком. Заканчивается же он в лесу, рядом с разрушенным охотничьим домиком. Об этом подземном ходе, кроме меня, никто в замке не знает: когда полтора года назад Ян Жижка взял его приступом, большая часть обитателей была перебита, а оставшиеся в живых были уведены в плен Теперь здесь всё новые слуги и замка вовсе не знают. Потайная дверь в подземный ход находится в том самом подвале, где много крыс. Я там был и даже самолично прошел этим ходом до самого его конца. - Значит, пан Вилем полагает, что если... - ...нас поместили бы в эту камеру, то... - Все ясно. Надо подумать, как этого добиться. Штепан замолк. - Погодите, я знаю одного человека, он может нам помочь. Вы должны только содействовать мне в моем замысле. Пан Вилем уселся поудобнее на соломе с полной готовностью выполнить все, что ему прикажет Штепан. - Говорите, Штепан, чем я могу вам помочь? - Вы - католик, и было бы вполне естественно, если бы вы потребовали себе исповедника. Пан Вилем потупился и грустно проговорил: - Разве пан Штепан полагает, что уже пора? - Пан Вилем меня не понял: я хочу лишь, чтобы вы позвали сюда якобы для исповеди одного негодяя. - Для исповеди - негодяя? - вовсе растерялся пан Вилем, ничего не понимая. - Вы должны сказать тюремщику, что вам нужен духовник, но что вы не желаете никого иного, кроме доминиканца брата Горгония. И я уверен, что вам не откажут: Горгоний - правая рука отца Гильденбранта. - Ну хорошо, я попрошу тюремщика, а дальше что? - Дальше увидите сами! Вечером Генрих принес узникам воду и сухари. Пан Вилем лежал, отвернувшись к стене, и громко стонал. - Что такое с ним? Подыхает, что ли? - ухмыльнулся Генрих. - Похоже, что подыхает, - в тон тюремщику отрезал Штепан. Генрих нагнулся над Вилемом: - Эй, Новак! Ты чего это? - Слушай, тюремщик! Мне пора духовника привести. Только я не хочу никого иного, кроме самого отца Горгония. - Что ж, это можно... - уже на пороге снисходительно ответил Генрих. Не прошло и часу, как в камере появилась кругленькая фигурка монаха. Покосившись на Штепана, он подошел к Вилему и присел у изголовья, готовый слушать исповедь узника. В один момент Штепан оказался возле монаха: - Слушай, поп, ты хорошо знаешь: одно мое слово о том, что ты выдал всех пльзенских католиков, - и ты мигом окажешься с петлей на шее. Горгоний ничего не ответил и лишь моргал глазами. - В тот день, когда мы с паном Вилемом погибнем, во всех городах о тебе будут кричать глашатаи, и где б ты ни был, тебе несдобровать. Но если ты выполнишь наше требование, мы тебя не тронем. - Пан бакалавр, клянусь, я все исполню, что бы вы ни приказали. - Мы хотим только одного - сегодня же нас должны перевести в подземелье под этой башней, где раньше хранилось зерно. Больше ничего от тебя не требуется. - Сегодня же ваше желание будет исполнено, - со смиренными поклонами пятясь к двери, обещал монах. - Так помни о глашатаях! - крикнул ему вслед Штепан. В тот же вечер Горгоний говорил отцу Гильденбранту: - Проклятый еретик Штепан Скала окончательно обнаглел и ропщет на плохую камеру. Я прошу ваше преподобие поместить его в подвал под башней, где прежде хранилось зерно. Там, в темноте, в зловонии, среди полчищ крыс, он, наверно, смирится. С таким искренним раздражением и возмущением требовал Горгоний наказания для обнаглевшего еретика, что отец Гильденбрант охотно согласился. - Новый бургграф замка пан Сезима Коцовский охотно уважит вашу похвальную строгость и переведет сына дьявола в подходящее для него помещение... - Но как быть с паном Новаком? - поинтересовался пан Сезима. - Выполните приказ пана Крка. Вилем Новак должен всюду следовать за еретиком Штепаном Скалой. Ночной сон Штепана и Вилема был неожиданно прерван приходом пана Сезима с Генрихом. - Вставайте и следуйте за мной! - грубо скомандовал пан Сезима. Узники без слов поднялись и, гремя кандалами, двинулись за паном Сезимой, сопровождаемые злорадно усмехающимся Генрихом. Новая камера действительно была ужасна: полная темнота, затхлый, зловонный воздух, сырость и шныряющие во все стороны крысы. Генрих бросил на пол две охапки свежей соломы и, уходя, не отказал себе в удовольствии поиронизировать: - С новосельем, уважаемые паны! Здесь вы будете в интересном обществе, можете даже устраивать гуситские проповеди. Святой Франциск Ассизский читал проповеди птичкам, а вы, бакалавр Штепан, - крысам, Дверь глухо захлопнулась, и узники оказались в полнейшей темноте. - Пан Вилем не ошибся? Не перепутали ли, случайно, подвалы? - В голосе Штепана прозвучал горький юмор. - Клянусь святым Вацлавом, подвал тот самый! Погодите! Звеня кандалами, пан Вилем подошел к стене и стал ее ощупывать. - Так... Тут крюк, а дальше выступ, другой... кирпичная кладка... Все как надо. Пан Вилем стал на колени и начал, позвякивая цепями, разрывать толстый слой мусора на полу. - Вот оно, слава создателю! Следующей ночью мы будем на свободе. - А цепи? - Цепи? Пустяки! В любой деревушке найдется кузнец. Меня здешние мужики уважают. Утром до слуха узников донесся глухой удар, другой, третий. - Пушки! - не то радостным, не то встревоженным тоном определил пан Вилем. - Пожалуй, пан Вилем, следует привести свой замысел в исполнение, а то как бы в наказание за беспечность нам не укоротили на скорую руку рост на голову. Пан Вилем уже позвякивал цепями около кольца в железной плите. Встревоженные крысы с резким писком сновали около пана Вилема. Штепан подошел поближе, и они вместе взялись за кольцо. Напряглись, понатужились, но плита осталась лежать без малейшего намека на движение. - Давайте еще раз... Ну, дружно! - прохрипел пан Вилем, напрягая вместе со Штепаном все свои силы. Плита чуть-чуть стала подаваться. - Возьмите кирпич и, как только я приподыму, подложите. Ну, еще р-раз!.. Так. Подложили? Хорошо. Немного передохнув после непривычной работы, оба узника вновь взялись за край железной плиты. Воздух еще раз дрогнул от пушечного удара. - Как будто начинается бой. Интересно, заделали они без меня щель в северном углу стены? - вспомнил пан Вилем.-Ну, возьмемся еще разок! Еще одно усилие - и плита медленно поднялась. Снизу дохнуло холодом и сыростью. Под ногами узников чернело отверстие. - Эх, жаль, цепи мешают! Ну, будем спускаться! Пан Вилем спустился в отверстие. - Лестница здесь. Спускайтесь осторожнее, чтобы не свалиться, - глухо донесся снизу голос Вилема. Штепан полез в люк. Железная лесенка была не особенно длинная - локтей десять. Скоро Штепан коснулся ногой твердой почвы и почувствовал, как звякнули кандалы. Тут же рука пана Вилема ухватила его за локоть. Так, взявшись за руки, они пошли в полной темноте по коридору. Они слышали, как по кирпичному полу пробегали крысы - постоянные обитатели всех заброшенных подземелий. Идти пришлось довольно долго. Штепану стало казаться, что у него шумит в ушах. - Пан Вилем, мне кажется, у меня в голове какой-то шум, похожий на шум воды. - Это не в голове, пан Штепан, а на самом деле. Над нами - вода. В этом месте ход проходит под речкой, что впадает в замковый ров... Постойте минуточку. Пан Вилем стал в темноте что-то искать на стене. То там, то сям слышался лязг его цепей. - Ага, вот оно! Теперь мы можем не беспокоиться, что за нами будет погоня. - Не беспокоиться? А я думаю, как раз наоборот: с кандалами на ногах особенно далеко не уйдешь. И если только они нас уже хватились - мы пропали. - Пропали? Как бы не так! - уверенно и насмешливо послышался из темноты голос пана Вилема. - Дайте-ка сюда руку. Что вы нащупали? - Да словно какой-то кусок веревки... - Правильно. Это и есть моток веревки. Мы будем теперь, двигаясь вперед, его разматывать. А как выйдем наружу, вы увидите, что это за моток. Пан Вилем сказал правду. Скоро они подошли к концу хода. Нащупали лестницу. Уперлись головой в железный люк. На этот раз плита поднялась легче и быстрее. В глаза ударил дневной свет. - Чтобы вам было понятно, в чем дело, я сейчас объясню. Под речкой в ее дне устроены трубы с закрытыми заслонками. Когда я потяну за эту веревку заслонки отодвинутся, вода из речки устремится в трубы и в несколько минут затопит подземный ход. Это один чешский мастер сделал для деда покойного пана Крка. Теперь таких мастеров нет. В воздухе пронесся гул пушечного залпа. Затем до ушей Штепана и Вилема донесся странный, все нарастающий гул, напоминающий рев какого-то исполинского животного. - Штурм,-лаконично сказал Штепан.-Наши идут на стены. - Тогда пора топить ход... Беремся вместе за веревку. Потянули!.. Так. Еще раз... Готово. Слышите? Снизу послышался глухой шум льющейся воды. - Идем до первой деревушки - собьем кандалы. - Лучше, пан Вилем, прямо к нашим. Оба, взявшись под руки и придерживая ножные кандалы, вышли из развалин охотничьего домика, в которых оканчивался подземный ход, и двинулись лесом по направлению доносившихся пушечных выстрелов. В большом рыцарском зале замка собрались рыцари и священники. Все были в полном вооружении и доспехах, даже у священников из-под сутан выглядывали кольчуги и латы. Издалека донесся протяжный звук фанфар. Пан Сезима поспешил на сторожевую башенку. За крепостной стеной вся местность чернела от множества людей, лошадей и повозок, приближающихся к замковой стене. От невысокого холма по ту сторону поросшего деревьями рва ехали трое всадников, из которых один трубил в фанфары. "Парламентеры",-решил пан Сезима и направился к воротам. В замке отец Гильденбрант с нетерпением ожидал возвращения пана Сезимы с результатами переговоров. Пан Сезима вернулся хмурый. Отец Гильденбрант, не вставая с кресла, поманил его к себе: - Что еретики предлагают и чего требуют? Пан Сезима криво усмехнулся: - Обещают жизнь всему гарнизону и обитателям замка при условии - выдать им живыми и здоровыми бакалавра Штепана Скалу и пана Вилема Новака, а также,-здесь пан Сезима нагнулся к самому уху инквизитора, - вас, ваше преподобие, и всех остальных попов, причем нам предлагается н