Патруль пошел дальше, Толя довел ее до перекрестка.
– Хочешь, вечером сходим в ресторан?
– Не хочу, – Маша снова прижалась к его руке. – А что, есть повод?
– Есть. Но я тебе о нем потом расскажу, – он остановился и придержал Машу, пропуская молодую женщину с детской коляской. Ребенок, сидя в коляске, с любопытством их разглядывал. Анатолий весело ему подмигнул. – Предупреди на работе, что на неделю уедешь.
– Может не получиться.
– Получится!
Он поцеловал ее напоследок и быстро зашагал к своему отделению.
Порыв ветра обдал лицо сыростью, Маша подняла капюшон. Погода для прогулки была неподходящая, но она повернула не к дому и не к остановке, а пошла мимо торгового центра. До пандемии в нем была куча бутиков, и Маша нередко заходила сюда за всякой мелочью. Особенно когда требовалось купить подарки. Теперь бутиков почти не осталось, на пыльных витринах висели объявления о сдаче помещений.
Серый джип обогнал ее, когда она прошла мимо входа в торговый центр. Из машины выпорхнула молодая женщина в модной короткой меховой куртке, улыбаясь, подождала, когда с водительского места выйдет мужчина, и прижалась к нему, обнимая за талию.
Мужчина на секунду одной рукой прижал к себе женщину и шагнул к расположенным рядом дверям ресторана. Женщина поспешила за ним.
Федор и его жена выглядели счастливой парой.
Маша потопталась и решительно вошла в ресторан вслед за ними. Повесила на стоящую у входа вешалку куртку, осмотрела небольшой зал и уселась за соседний с Федором и его женой столик.
Жена сидела к ней спиной. Она наклонялась к мужу, трогала его за руку, Федор вяло ей улыбался.
Подошла официантка, Маша попросила кофе и пирожное. Пара за соседним столиком обедала плотно. Им принесли сначала суп, потом что-то в горячих сковородках.
– Надо Сережу почаще к тете Кате водить, – весело говорила жена Федору. – Они друг друга очень любят.
Волосы у жены были стянуты на затылке в небрежный пучок. Волосы были густые, Маше бы такие. Еще у нее была стройная фигура и милое доброе лицо.
– Я жалею, что не отдала Сережу в сад. Ему не хватает общения с детьми.
– Ты не опоздаешь? – Федор посмотрел на часы.
Женщина повернула его руку, чтобы видеть циферблат, весело вздохнула, ткнулась лбом Федору в плечо и побежала к выходу. Он помахал ей рукой и уставился в окно.
К Маше он повернулся через пару минут. Наверное, дождался, когда жена уедет.
Медленно встал, пересел за ее столик и тихо, зло и устало прошипел:
– Чего тебе надо?
– Ничего, – Маша пожала плечами. – Кофе пью. А что?
– Оставь меня в покое!
Теперь он совсем зашептал, хотя соседние столики пустовали и подслушать их было проблематично.
Маша промолчала, равнодушно уставившись в стену за спиной Федора.
Она ничего противоправного не совершает. Она имеет право пить кофе там, где захочет.
Федор дернул головой, ища глазами официантку, расплатился. Маша тоже расплатилась, со злым веселым интересом наблюдая за Федором. Он потянул ее к выходу, молча оделся и почти выпихнул на улицу, когда она надела куртку.
– Оставь нашу семью в покое! – Федор тащил ее подальше от ресторана.
За поворотом он становился.
– Что тебе надо?
– Юля говорила вам про пистолет?
– Нет! Я тебе уже сказал, что нет! Ни про какой пистолет я ничего не слышал!
Федор шипел зло, а казался жалким.
– Послушай… Я любил твою сестру, но ее больше нет. Оставь меня в покое!
У него срывался голос. Маше показалось, что он едва не плачет.
– Зачем вы приезжали к Юле? – зло спросила Маша.
– Я приезжал к ней два раза, после этого город не покидал. Это несложно проверить, – он тронул Машу за плечо, чтобы она отошла еще дальше от его улицы. – Послушай… Мы в последний год с Юлей не встречались. Совсем не встречались, она не хотела.
Разговаривать, стоя на тротуаре, было неудобно, приходилось отступать в сторону, чтобы пропускать прохожих. Маша повернулась и медленно пошла в сторону дома. Как ни странно, Федор поплелся рядом.
– По-моему, она считала себя женой своему… пациенту.
– Она и была женой! – отрезала Маша. – Она жила с Геннадием и очень хорошо к нему относилась.
– Да, – Федор усмехнулся. – Она считала себя женой и не хотела изменять мужу.
У светофора Федор замолчал, заговорил, только когда они перешли улицу и снова оказались в относительном одиночестве.
– Я не знал, что муж у нее умер. Она просила не звонить, и я не звонил. Третьего я был в Москве, подъехал к ее подъезду. Я знал, где она живет, когда мы еще встречались, я ее подвозил. Хотел позвонить, хоть она и не велела, даже телефон достал, но тут она вышла из подъезда, я ей посигналил.
Сбоку резко засигналила машина, Федор скосил глаза, поморщился.
– Юля плакала, не захотела со мной разговаривать. Я когда ее увидел… Я тогда понял, что хочу быть с ней. Раньше никак не мог решиться, а тогда понял, что решусь.
Федор несколько минут шел молча.
– Я вернулся домой, а на следующий день снова поехал в Москву. По телефону звонить не стал, пришел к ней домой.
Молодой человек на самокате проехал мимо, вильнул, чтобы не задеть Федора.
– Я думал, Юля обрадуется, но она только сказала, что сначала отомстит. Потом будет обо всем другом думать.
– Кому отомстит? – быстро спросила Маша.
– Не знаю.
Нина ошибалась, когда утверждала, что Маша плохо знает людей и жизнь.
Маша отлично понимала Федора.
Он тогда решился уйти к Юле, и его волновало только это. Ее проблемы его не интересовали.
– Я только потом узнал, что Юлю убили, от тети Кати. Мне нужно было какое-то время, чтобы это осознать. – Он тяжело вздохнул и остановился. Маша тоже остановилась. – Пожалуйста, оставь мою семью в покое. Дай мне наладить жизнь.
Навстречу прошла пожилая пара.
Федор проводил пару глазами, посмотрел на Машу и криво усмехнулся.
– В тот день, когда Юлю убили, моя жена была дома. Сережа болел, и она осталась с ним. А я был на работе, можешь навести справки. Жена не знала, что я хотел ее бросить. Этого никто не знал.
Парень на самокате проехал в другую сторону. Ему снова пришлось вильнуть, чтобы объехать Фе-дора.
– Вы ночевали в больнице не в свою смену.
– А где мне было ночевать? Я тогда сказал жене, что у меня внеплановое дежурство.
Он врал жене до последнего.
– Хотел к тетке напроситься, но она еще накануне сказала, что на порог не пустит ни меня, ни Юлю.
Федор молча повернулся и быстро пошел назад.
Он шел ссутулившись.
Его не интересовали Юлины проблемы тогда и не слишком интересовало, кто убил Юлю, сейчас.
Его интересовал только он сам.
Маша повернулась и заспешила домой.
– Да! – вежливо ответила незнакомому абоненту Нина. – Алло!
– Нина Александровна? – угрюмо уточнил мужской голос.
– Да!
Потом она только это и повторяла.
– Да… Да…
– Кто? – подошел Виктор.
– Любовь Васильевна умерла, – Нина сунула телефон назад в сумку. – Моя бывшая свекровь.
– Почему они звонят тебе?
– Не могут дозвониться Илье Никитичу. Я дала свой телефон, когда Любовь Васильевну забирала «скорая». – Нина подумала и тяжело вздохнула. – Ну вот и все!
– Что все? – не понял Виктор.
– Так… – грустно улыбнулась она.
Со смертью свекрови все Нинины тайные мысли уже не имели значения. Любови Васильевне больше не грозил земной суд, разве что небесный, но в него Нина не верила.
Свекор не отвечал.
Он не ответил ни через час, ни через два.
– Поеду к нему в квартиру, – решила Нина.
– Хочешь, вместе поедем?
Виктору не хотелось ее отпускать. Нина почувствовала прилив щемящей благодарности.
Когда все закончится, она будет ему лучшей женой на свете.
Со смертью свекрови все уже закончилось, но Нина к этому еще не привыкла.
– Нет, – покачала она головой. – Я одна.
Она заглянула в шкаф, выбрала свитер потемнее, надела джинсы.
– Я не любила свекровь, – глядя в зеркало, призналась Нина.
Виктор промолчал.
– Я ее не любила, а она меня. – Зачем она все это говорит?.. Новая жизнь уже началась, не надо тянуться к прошлому. – А теперь мне кажется…
Теперь ей кажется, что она в чем-то страшно виновата перед свекровью.
– Ты точно не хочешь, чтобы я с тобой поехал?
– Точно.
– А если свекра нет дома? Будешь стоять перед закрытой дверью?
Нина пожала плечами и потянула Виктора к двери.
У подъезда они поцеловались, сели в свои машины и разъехались. Как миллионы счастливых пар.
Виктор оказался прав, Илья Никитич дверь ей не открыл.
Она нажимала и нажимала кнопку звонка, не зная, что еще можно сделать.
От страха, что свекру плохо и сейчас он, беспомощный, не может подойти к двери, и уже никогда не сможет подойти, ноги сделались слабыми, захотелось сесть на пол.
Она не знала, любила ли свекра. Наверное, нет. Но она его уважала, это точно.
И уж совсем точно, что, независимо от ее любви или нелюбви, свекровь и свекор странным образом успели стать ей родными.
Она не надеялась, что Илья Никитич выйдет из подошедшего лифта, и на зашумевший лифт обернулась машинально. Она так обрадовалась, увидев его, что не сдержалась и быстро его обняла.
Илья Никитич посмотрел на нее со спокойным недоумением.
– У меня плохие известия, – отведя глаза, сказала Нина. – Любови Васильевны больше нет.
Свекор продолжал стоять на месте, только на секунду закрыл глаза.
– Мне позвонили из больницы. Они не смогли вам дозвониться.
Он медленно шагнул к двери, отпер замок. Положил на тумбочку телефон, который до этого нес в руках.
Стал снимать куртку и пошатнулся. Нина успела за него схватиться, но Илья Никитич взял себя в руки, выпрямился. Куртка волочилась по полу, Нина наклонилась, чтобы ее поднять, но свекор куртку из рук не выпустил, дернул из Нининых рук, повесил на вешалку. И, не отрывая от куртки руки, глухо произнес: