Не ожидая ничего хорошего от нежданных гостей, Макс вошел в комнату. Ленка сидела в кресле в окружении сумок, и даже не сняв плаща. Она как-то виновато посмотрела на Макса и робко улыбнулась:
– Привет, Олежка, это я.
В круговерти последних дней Макс уже успел подзабыть о Ленкином существовании, и первой реакцией на ее появление было скрытое недовольство – и так, мол, проблем выше крыши. Но через мгновение к нему пришло ощущение грядущих неприятностей. Опять это хреново подсознание. Ленка выглядела как-то очень необычно – она явно была напугана, но не знала, как подойти, робела.
– Целоваться-то будем? – попытался разрядить обстановку Макс. Ленка вскочила, чмокнула его и снова виновато отошла.
– Сигареты есть?
– Есть, – она достала пачку и протянула Максу. Он вынул одну и посмотрел в сторону кухни.
– Он уже взял, – опередила его Ленка, улыбаясь. – Похоже, у вас туговато с сигаретами. Кстати, кто это?
– Новый друг.
– Друг?
– Друг, – поставил акцент Макс и, помолчав, вздохнул. – Ну, выкладывай, что там у тебя стряслось. Ленка опустила глаза, нервно теребя пояс плаща.
– Даже не знаю с чего начать…
– С самого начала.
– Неприятная история. Я в ней выгляжу не в лучшем свете. И долгая… – Ленка посмотрела на Макса, втайне надеясь, что рассказывать не придется, но Макс был тверд и серьезен. Ленка тяжело и глубоко вздохнула:
– Ну, ладно, слушай. Началось это год назад, прошлым летом. Помнишь, мы с тобой ездили к моей матери в деревню?
– Ну, помню.
– А потом мы с тобой крупно поссорились. Помнишь?
– Как же, как же. Ты тогда приперлась домой заполночь в зюзю пьяная.
– Я тогда тебе сказала, что была у школьной подруги, и мы там с ней и ее мужем напились. – Ленка помолчала и закрыла глаза, решаясь. – Так вот я была не у подруги.
– Я знаю, – просто ответил Макс.
– Откуда? – оторопела Ленка.
– Оттуда. Ты же не думаешь, что два года живешь с полным идиотом?
– Я думала о себе, как об актрисе, гораздо лучше, – смутилась Ленка.
Макс молчал, и она вынуждена была продолжить. – За день до отъезда я познакомилась с Аликом…
– Помню. Старшина местных стройбатовцев. Мы очень мило посидели у него в машине. Я просто душой оттаял. Так мне все опостылело в вашей деревне, а тут такой собеседник. Да и парень хороший, хоть и «черный».
– Да он и не «черный», как ты говоришь. У него отец только ингуш, да и то уехал с Кавказа лет в шестнадцать. А сам Алик родился уже где-то в Астрахани, а уже в армии к нам на север попал.
– Да ладно ты, разошлась. У меня «черных» друзей больше, чем у тебя «белых» подружек. А к словам не придирайся, рассказывай лучше.
– В тот вечер я была с Аликом.
Макс сплюнул и тяжело вздохнул, глядя куда-то в сторону. В комнате воцарилось напряженное молчание. Ленка, робко кашлянула.
– Всегда так. От вас одни неприятности и разочарования. Обидно, да… – утвердительно добавил Макс с кавказским акцентом. – Я ж его уже почти другом считал, хоть и знакомы были два дня. На кого угодно мог подумать, только не на него…Часы подарил, денег дал на дорогу, когда узнал, что мы на нуле. Хотя это то как раз понятно – он их ТЕБЕ давал, только через меня. Черт! – Макс грохнул кулаком по столу. – Мы торчали в машине, лопали водку, за жизнь базарили! Я чуть не целоваться с ним лез, а вы с ним сидели и на пару надо мной потешались, да? Вот гандон. Поговорить по-мужски не мог, обязательно надо было цирк из одного клоуна устраивать! Животики надорвешь. Сука! – Макс почти сорвался на крик.
– Перестань, Максик. Все было не так, как ты говоришь.
– Да пошла ты вместе со своими оправданиями!
Ленка подтянула колени к подбородку и обиженно засопела. Макс закурил, сделал пару затяжек и, скривившись, затушил сигарету.
– И что теперь?
– А ничего!
– Ты что, теперь еще и кочевряжиться будешь? А? Хватит выпендриваться, рассказывай про свои страдания.
Ленка еще несколько секунд помолчала, а потом уткнулась лицом в колени и, чуть не плача, всхлипнула:
– Олеж, у меня, правда, большие неприятности.
Ленка, в общем-то, бабенка была довольно бойкая, спуску никому не давала. Что называется «как наедешь, так и съедешь». Но когда Макс срывался, и начинал говорить с ней грубо, сразу терялась и съеживалась. Макс это уже давно заметил и, что греха таить, иногда пользовался этим без крайней необходимости. Но в этот раз эффект был что-то уж больно радикальный и Макс «сбросил газ».
– Ладно, ладно, не куксись. Я не хотел. Извини. – Макс подошел, погладил Ленку по плечу. – Успокойся и спокойно расскажи, что стряслось. Может тебе принести что-нибудь?
– Нет, не надо ничего. Понимаешь, Олежек, приехала я к матери, пожила пару дней. К Алику не пошла…Знаешь, год прошел, как-то все остыло. Да и тогда я на него повелась только из-за ссоры с тобой. А он, похоже, все это воспринял всерьез. Уволился из армии, остался у нас в селе. Купил магазин, поставил пару ларьков, арендовал свою часть…
– То есть? – не понял Макс.
– Ну, их же расформировали. Сама часть осталась бесхозной. Вот он ее и арендовал в сельсовете.
– Круто! – не смог не восхититься Макс. – И что он там собирается устроить? Ведь там же, как я помню, казарма приличная, на полсотни рыл, столовая, два или три ДОСа, склады…
– И еще здоровенный гараж за последний год построили…Ну, там же трасса московская рядом проходит. Он хочет кемпинг для дальнобойщиков построить. И еще что-то там с охотой связанное.
– Да-а! Развернулся, джигит астраханский! Где же он бабок столько нашел? Он же простой прапорщик.
– Связей у него много. Да и папа в Астрахани, вроде, большая шишка. Торгует по крупному…Что-то я не туда полезла. Не отвлекай меня, – Ленка потерла виски пальцами, взмахнула в отчаянии руками. – Ну, не знаю я, как это объяснить! Он мне угрожает!
– Пристает что ли? Хочет чтобы ты ему принадлежала?
– Вроде того. Он сказал, что достанет и тебя и меня. И матери в деревне плохо придется.
– Да послала бы ты его подальше! Тоже мне, крестный отец сельский.
– Максик, ты же его не знаешь. Я говорила с мальчишками…Ну, там одноклассники, друзья детства…Это страшный человек. Он с мафией связан!
– С кем-с кем? – издевательски переспросил Макс.
– Не смейся! Я серьезно. Ринат сказал, что он как-то с торговлей оружием связан.
– Да Ринат твой сказочник и паникер!
– Его все село боится и ненавидит.
– Еще бы! У него лабаз и лавки, да денег куча. Теперь еще и поместье получил. Я удивляюсь, как ваши голодранцы ему до сих пор красного петуха не подпустили. Наверное, на самом деле боятся.
Макс задумался. Ленка с надеждой и, даже, немного зачарованно смотрела на него. За короткое время ее отсутствия Макс изменился. Лицо стало жестче, глаза тверже и злее, речь стала резкой и агрессивной, рот то и дело кривила презрительная усмешка. Таким он внушал ей уверенность в том, что все будет хорошо, и немного пугал. Это был тот же и, в то же время, совсем другой человек.
– Н-да…Ты хочешь, чтобы я туда поехал и разобрался?
– Не знаю. Чем ты можешь помочь? Он же крутой!
– Да перестань ты из себя дурочку деревенскую строить! Ты любой городской сто очков вперед дашь, вот и говори по-человечески, не дуркуй.
– Это было бы хорошо, Олег, – после секундной паузы несмело произнесла Ленка. – Но ты, по-моему, его недооцениваешь. Да и далеко, а у тебя работа.
– Да уж, не до околицы дойти. Без малого тыща кэмэ на перекладных. Ну, ладно, помозгуем. А насчет работы не волнуйся – я в отпуске.
Макс поднялся и пошел на кухню к Кириллу.
– Кирь, хочешь маленько отдохнуть?
Тот отложил в сторону отмытую сковородку.
– Говори конкретно.
– Съездить надо кое-куда. Небольшие напряги. Поболтать кое с кем и все. Никаких проблем. Займет три-четыре дня, не больше, а на небесах зачтется.
Кирилл взялся за другую сковородку.
– Я не могу. У ребят и здесь проблемы, а я до сих пор в стороне.
Голос «афганца» не выражал никаких эмоций, как у нерадивого школьника, бубнящего стихи у доски.
Макс почувствовал, как уши и щеки становятся горячее, а ладони потеют. Продолжать разговор не было смысла, но Макс куснул губу и сделал еще одну попытку:
– Я бы и сам справился, но лучше, чтобы кто-то подстраховал.
– У тебя что, друзей больше нет?
– Ну, хорошо. Тогда дай мне машину на пару дней.
– У тебя нет доверенности.
– Да и хрен с тобой! – Макс разозлился, а испытанное унижение от отвергнутой просьбы только подлило масла в огонь. – Вали тогда со своей тачкой к своим, им еще один боец просто позарез нужен! – Макс это ляпнул сгоряча, не придавая особого значения своим словам, только чтобы сорвать раздражение. Но Кирилл абсолютно спокойно выключил воду, вытер руки, повесил полотенце и направился к выходу.
– Ну, и куда ты?
– К своим, – все так же ровно произнес Кирилл.
– Вали-вали, – крикнул Макс уже закрытой двери.
Он постоял несколько секунд, кусая губы, а потом вдруг со всего маху врезал кулаком в стену, едва не переломав пальцы, сел на табуретку и обхватил голову руками. Он болезненно остро ощутил чувство одиночества и беспомощности. Из-за этой ерунды он остался один. Плохо оставаться в одиночку перед лицом смертельной опасности, но еще хуже терять друзей. Тем более – настоящих друзей. За неделю знакомства они с Кириллом успели побывать в передрягах, на грани жизни и смерти. И теперь Макс начинал понимать, почему «афганцы» дружат совсем по-другому, не так, как все. Настоящего верного Друга можно найти и на гражданке, но дружба, обретенная перед лицом смерти, спаивает быстро и навеки. И разрезать это чувство можно только по живому мясу. И вот теперь только начинавшая складываться дружба ломалась из-за его, Макса, подозрительности. И Кирилл, и Грек, и Касым были оскорблены его недомолвками, они поняли, что он им не верит, а худшего оскорбления для Друга и не придумаешь.