И открытие своего существа – это начало жизни. Тогда каждое мгновение приводит к новому открытию, приносит новую радость; новая тайна открывает перед вами свои двери, в вас начинают рождаться новая любовь, новое сострадание, которого вы никогда раньше не испытывали, новая чувствительность к красоте, к доброте.
Вы становитесь такими чувствительными, что даже самая маленькая травинка приобретает для вас огромное значение. Ваша чувствительность дает вам ясное понимание того, что эта маленькая травинка так же важна для существования, как и самая большая звезда; без этой травинки существование было бы меньшим, чем оно есть. И эта травинка уникальна, она незаменима, она обладает своей собственной индивидуальностью.
И эта чувствительность позволит вам обрести новую дружбу – дружбу с деревьями, птицами, животными, горами, реками, океанами, звездами. Жизнь будет становиться богаче, потому что будет расти любовь, будет расти дружелюбие.
В жизни святого Франциска был такой замечательный случай. Он умирал, а всю свою жизнь он переезжал на своем осле с места на место, делясь с людьми своими переживаниями. Все его ученики собрались, чтобы послушать его последние слова.
Последние слова человека всегда являются самыми важными из всех слов, которые он когда-либо произносил, потому что они содержат в себе весь опыт его жизни.
Но то, что услышали ученики… Они не могли поверить…
Святой Франциск обратился не к ученикам, он обратился к ослу. Он сказал:
– Братец осел, я в неоплатном долгу перед тобой. Ты перевозил меня с места на место и никогда не жаловался, никогда не ворчал. Прежде, чем я оставлю этот мир, единственное, что я хотел бы получить, – это твое прощение. Я относился к тебе не по-человечески.
Это были последние слова святого Франциска. Нужно обладать огромной чувствительностью, чтобы сказать ослу: «Братец осел» и попросить у него прощения.
Когда вы становитесь более чувствительными, ваша жизнь меняется. Это уже не маленький пруд, это – океан. Она больше не ограничена вами, вашей женой и вашими детьми – она вообще больше ничем не ограничена. Все существование становится вашей семьей, и пока все существование не станет вашей семьей, вы не узнаете, что такое жизнь. Ни один человек не является островом, все мы связаны.
Мы – огромный континент, мы соединены между собой миллионами способов.
И если наши сердца не наполнены любовью к целому, то соответственно сокращается наша жизнь.
Медитация принесет вам чувствительность, великое чувство принадлежности к этому миру. Это наш мир, это наши звезды – мы здесь не посторонние. Мы по природе своей принадлежим существованию. Мы – часть его, мы – его сердце.
Кроме того, медитация принесет вам великую тишину – потому что все ненужные знания исчезнут. Мысли, которые являются частью знания, тоже исчезнут… Останется необъятная тишина, и вы будете удивлены: эта тишина – единственная музыка, которая есть на свете.
Любая музыка – это попытка тем или иным образом что-то сообщить о тишине.
Провидцы древнего Востока настойчиво подчеркивали, что все великие искусства: музыка, поэзия, танец, живопись, скульптура – рождаются из медитации. Они являются попыткой каким-то образом привнести непознаваемое в мир известного, чтобы помочь тем, кто не готов к паломничеству, – это просто подарок тем, кто не готов отправиться в путь. Может быть, песня пробудит желание отправиться на поиски источника, может быть, статуя…
В следующий раз, когда вы окажетесь в храме Гаутамы Будды или Махавиры, просто посидите в тишине, созерцая статую. Эти статуи сделаны таким образом, им приданы такие пропорции, что, если вы будете созерцать их, на вас снизойдет тишина. Это статуи для медитации, они не имеют отношения к Гаутаме Будде или Махавире.
Вот почему все эти статуи похожи друг на друга – статуи Махавиры, Гаутамы Будды, Неминатхи, Адинатхи… Двадцать четыре тиртханкара джайнов… В одном храме вы найдете двадцать четыре одинаковые статуи, совершенно одинаковые.
В детстве я часто спрашивал у отца:
– Ты можешь объяснить мне, как это возможно, чтобы двадцать четыре человека были абсолютно одинаковыми? Один и тот же рост, один и тот же нос, одно и то же лицо, одно и то же тело.
А он отвечал:
– Я не знаю. Я сам всегда удивлялся, что между ними нет никакого различия. Это неслыханно: во всем мире нет даже двух одинаковых человек, что уж говорить о двадцати четырех?
Но когда расцвела моя медитация, я нашел ответ – я узнал это не от кого-то другого, я сам нашел ответ: эти статуи не имеют никакого отношения к людям. Эти статуи имеют отношение к тому, что происходило внутри этих двадцати четырех человек, а внутри у них происходило одно и то же.
Здесь, в Индии, никто не беспокоится о внешнем, мы настаиваем на том, что только внутреннее заслуживает внимания. Внешнее не имеет значения. Кто-то молод, кто-то стар, кто-то черный, кто-то белый, кто-то мужчина, кто-то женщина – это не имеет значения. Значение имеет то, что внутри каждого человека есть океан тишины. В этом океаническом состоянии тело принимает определенную позу.
Вы могли бы и сами это заметить, но вы невнимательны. Замечали ли вы, что когда вы сердитесь, ваше тело принимает определенную позу? В гневе вы не можете не сжимать руки в кулаки. В гневе вы не можете улыбаться – или можете?
При определенной эмоции тело вынуждено принимать определенную позу. Даже незначительные мелочи связаны с тем, что у вас внутри.
И эти статуи сделаны таким образом, что если вы будете просто сидеть в тишине и созерцать такую статую, а затем закроете глаза, то образ статуи войдет в ваше тело, и вы ощутите нечто такое, чего никогда раньше не ощущали.
Эти статуи и храмы были созданы не для поклонения, они были созданы для переживания. Это научные лаборатории. Они не имеют никакого отношения к религии. На протяжении веков применялась некая тайная наука, чтобы грядущие поколения могли вступить в контакт с переживаниями предшествующих поколений – не через книги, не через слова, но через нечто, проникающее гораздо глубже, – через тишину, через покой, через медитацию.
По мере того, как растет ваше безмолвие, растут и ваше дружелюбие, ваша любовь; ваша жизнь становится непрерывным танцем, радостью, празднованием.
Вы слышите, как снаружи доносится грохот фейерверка? Задумывались ли вы когда-нибудь, почему во всем мире, в каждой культуре, в каждом обществе только несколько дней в году отведены для праздников? Эти несколько праздничных дней являются просто компенсацией – общество лишило вашу жизнь всякого празднования, и если ничего не дать вам в качестве компенсации, вы станете опасными для общества.
Любое общество должно давать вам нечто в качестве компенсации, чтобы вы не чувствовали себя полностью потерянными в страдании, в печали. Но то, что дается в качестве компенсации, фальшиво.
Эти фейерверки снаружи и эти огни не могут заставить вас радоваться. Они хороши для детей, а для вас это только источник раздражения. Но в вашем внутреннем мире, независимо от того, что происходит снаружи, может сама по себе существовать непрерывная череда праздничных огней, песен, радостей.
Всегда помните, что общество компенсирует вам что-то, когда оно чувствует, что подавление может перерасти в опасную ситуацию. Общество находит некие способы, позволяющие вам высвободить подавляемое. Но это не настоящий праздник, и он не может быть настоящим.
Подлинный праздник рождается из самой вашей жизни, в самой вашей жизни.
И подлинный праздник не может быть приурочен к какой-то дате в календаре – скажем, первого ноября вы празднуете. Странно, целый год вы несчастны, а первого ноября вы вдруг выходите из несчастья, танцуя. Либо ваше несчастье фальшиво, либо первое ноября фальшиво – оба подлинными быть не могут. И как только первое ноября проходит, вы снова оказываетесь в своей темной яме – каждый наедине со своим несчастьем, каждый наедине со своими тревогами.
Жизнь должна быть непрерывным праздником, фестивалем огней. Только тогда вы можете расти, только тогда вы можете цвести. Превращайте незначительные события в праздник.
Например, у японцев есть чайная церемония. В каждом дзен-монастыре и в каждой семье, которая может это себе позволить, есть небольшой храм для чаепития. Теперь чаепитие – это уже не обычное светское мероприятие, оно превращено в праздник. Храм для чайной церемонии устроен определенным образом: в красивом саду, рядом с красивым прудом, в котором плавают лебеди, вокруг растут цветы… Приходят гости, и они должны оставить свою обувь снаружи. Это храм.
И когда вы входите в храм, вы не должны разговаривать, вы должны оставить ваши мысли и слова снаружи, вместе с обувью. Вы садитесь и принимаете медитативную позу. И хозяйка, женщина, которая готовит для вас чай… Ее движения так грациозны, она как будто танцует, двигаясь вокруг вас и заваривая чай. Она ставит перед вами чашки так, как будто вы – боги. Она кланяется вам с таким почтением… и вы оказываете ей такое же почтение.
Чай готовится в специальном чайнике, который издает прекрасные звуки, свою собственную музыку. Каждый должен сначала послушать музыку чая, это часть чайной церемонии. Поэтому все молчат, вслушиваясь… Птицы щебечут в саду… Чай создает свою собственную песню… Нисходит покой…
Когда чай готов и разлит по чашкам, вы не просто выпиваете его, как это делается повсюду. Сначала вы вдыхаете его аромат. Затем вы пьете его маленькими глотками, как будто он появился из запредельного, вы не торопитесь – некуда спешить.
Кто-то может начать играть на флейте.
Простое чаепитие – обычное событие, но японцы сделали из него прекрасный религиозный праздник, после которого каждый чувствует себя более свежим, более молодым, полным энергии.
И то, что можно делать с чаем, можно делать с чем угодно – с вашей одеждой, с вашей пищей.
Люди живут как во сне, иначе бы они видели, что каждая вещь, каждая ткань обладают своей собственной красотой, дают особое ощущение. Если вы чувствительны, тогда одежда служит не только для того, чтобы прикрыть ваше тело, но и для выражения вашей индивидуальности, вашего вкуса, вашей культуры, вашего существа.