Естественно, была оставлена только материя. Вы можете проводить исследования в области физики, химии, биологии, зоологии, геологии. Вы можете всем этим заниматься, вы свободны.
Церковь стала Великой Китайской стеной, не позволяющей людям двигаться внутрь.
Это выглядит странно, но это факт: христианская церковь оказалась величайшим врагом религии на всей земле. Другие культы тоже стали ее врагами, но не такими сильными.
Гению оставалось только одно: работать с материей.
На Востоке же гений отдавал предпочтение внутреннему путешествию.
Только ничего из себя не представляющие, посредственные люди могли заниматься внешним, материальным; люди, действительно разумные, всегда двигались в медитативность.
Мало-помалу разрыв между Западом и Востоком увеличивался. Запад становился материалистическим – и вся ответственность за это лежит на христианской церкви, – а Восток становился все более и более духовным. Это разделение, этот расщепление, которое было создано в каждом человеке, стало разделением более крупного масштаба – на Восток и Запад.
Один великий поэт написал: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не суждено встретиться». А этот человек, лорд Киплинг, очень интересовался Востоком. Он много лет жил в Индии, он был на государственной службе. Но, видя это различие… Восточное сознание движется внутрь, а западное сознание движется наружу – как они могли встретиться?
Вся моя работа состоит как раз в том, чтобы доказать, что лорд Киплинг неправ.
Я бы сказал, что ни Запад не является только Западом, ни Восток не является только Востоком, они уже встретились друг с другом.
Что вы подразумеваете под «Востоком»? Для Бомбея Калькутта является востоком; для Калькутты Бомбей является западом. Это все вздор, эти понятия относительны. Вы не можете сказать, что какое-то место является востоком, а другое – западом; все это относительно. Для жителей Калькутты Токио – это восток, и именно так считают японцы. Они называют свою землю «Страной восходящего солнца», а своего короля называют «Единственным сыном бога Солнца». Бог Солнца – это реальный бог, и Хирохито, император Японии, – его единственный сын.
Поэтому, когда японцы проиграли во Второй мировой войне, они не могли в это поверить. Тысячи солдат совершили самоубийство просто от стыда: «Как могло случиться, чтобы сын Бога потерпел поражение? Теперь нет смысла жить, все пошло прахом».
Японцы верят, что они и есть настоящий Восток.
Никто не является Востоком, и никто не является Западом.
Но эту позицию можно понять, она основывается на очевидных вещах. И весь мой подход состоит в том, чтобы возвести в каждом человеке мост, который бы соединил разрозненные части и сделал вас единым целым.
Не вступайте в борьбу с собственным телом – это ваш дом.
Не боритесь с собственным сознанием – без сознания ваш дом может выглядеть очень привлекательным, но в нем не будет хозяина, дом будет пустым. Вместе же тело и сознание порождают красоту, делают жизнь более полной.
Символически, я выбрал Зорбу для тела и Будду для души.
Твой вопрос сводится к тому, что, когда я был в Греции, я говорил больше о Зорбе, а здесь, в Индии, атмосфера кажется более близкой к Будде. Твое наблюдение верно.
В Греции я говорил о Зорбе. Тем не менее меня депортировали.
Если бы я говорил о Будде, ты бы никогда меня больше не увидел!
Я говорил о Зорбе, потому что это – основа. Но я дал понять, что один Зорба – это только фундамент дома, но не сам дом.
В Индии я говорю о Будде, но я не забываю о Зорбе.
Каждое высказывание – будь оно о Зорбе или о Будде – автоматически подразумевает, что я говорю и о том, и о другом, потому что для меня они неразделимы. Вопрос лишь в том, на чем делать акцент.
Чтобы быть понятным греческому уму, я делал акцент на Зорбе.
Посол Шри-Ланки в Америке написал мне письмо, в котором он сообщает: «Ваши последователи по всему миру открывают рестораны, дискотеки, и называют их Зорба-Будда. Это очень оскорбительно для Будды. И если вы сделаете что-то подобное в такой стране, как Шри-Ланка, это может привести к насилию. Советую вам не использовать такое название».
Я велел своему секретарю написать ему: «Во-первых, никто не обладает монополией на Зорбу или Будду. Во-вторых, мы не имеем в виду Гаутаму Будду, „будда“ – это не имя собственное, это качество. „Будда“ означает „пробужденный“. Каждого, кто пробудился, можно назвать „буддой“. Гаутама Будда – это лишь один из миллионов будд, которые уже приходили и еще будут приходить. И вы не можете помешать Зорбе стать буддой. На самом деле, вам следовало бы помогать мне превращать „зорб“ в „будд“, потому что это единственная настоящая революция: материалист, Зорба, который ничего не знает о высшем сознании, становится буддой».
Посол так и не ответил.
У Зорбы есть своя красота. И греческий остров, на котором я жил, – это место, где Казандзакис, писатель, который написал роман «Грек Зорба»… Зорба – вымышленное имя, это не исторический персонаж. Но остров, где я жил, – это место, где родился Казандзакис.
Казандзакис – один из лучших романистов этого столетия, и он сильно пострадал от рук церкви. В конце концов, когда он написал «Грека Зорбу», его отлучили от церкви. На него оказывали давление, ему говорили: «Отрекись от своей книги „Грек Зорба“, иначе ты будешь отлучен от церкви». Поскольку он не отрекся от книги, он был отлучен от христианской церкви и осужден на муки в аду.
Зорба, в действительности, несет в себе черты личности самого Казандзакиса, которая была подавлена христианством и которая не могла раскрыться полностью. В Зорбе он выразил всю непрожитую часть своей жизни.
Зорба – это привлекательный мужчина, он не боится ада, не жаждет рая, живет от момента к моменту, наслаждается мелочами… едой, выпивкой, женщинами. После целого дня работы он берет свой музыкальный инструмент и часами танцует на пляже.
А другая сторона Казандзакиса, которую он прожил в «Греке Зорбе»… Ведь Зорба был наемным рабочим. Другая сторона – это хозяин, который нанял Зорбу. У него всегда унылый вид, он постоянно сидит в своем кабинете, возится с бумагами, никогда не улыбается, никогда не радуется, никуда не ходит и в глубине своей души всегда завидует Зорбе – тот, хоть и зарабатывает мало, но живет, как король, не думая о завтрашнем дне, о том, что будет. Он с удовольствием ест, с удовольствием пьет, с удовольствием поет, с удовольствием танцует. А его хозяин, который очень богат, сидит все время с унылым видом, он напряжен и несчастен и постоянно страдает.
Однажды Зорба сказал своему хозяину, который и есть сам Казандзакис:
– Хозяин, мне не нравится в тебе только одно: ты слишком много думаешь. Пойдем-ка со мной.
А было это в полнолуние.
Казандзакис пытался отказаться:
– Нет, нет. Что ты делаешь?
Но Зорба притащил его на пляж и стал танцевать, играя на своем музыкальном инструменте.
И он сказал Казандзакису:
– Попробуй. Прыгай! Если ты не умеешь танцевать, делай хоть что-нибудь.
И под воздействием энергии Зорбы, его вибраций Казандзакис тоже начал танцевать. В первый раз в жизни он почувствовал себя живым.
Зорба – это непрожитая часть каждого так называемого религиозного человека.
И почему церковь была так настроена против «Грека Зорбы», когда этот роман был опубликован? Это был всего лишь роман, церкви не о чем было беспокоиться. Но было так очевидно, что это книга о непрожитой жизни любого христианина, что эта книга может оказаться опасной. И это действительно опасная книга.
Но Зорба потрясающе прекрасен. Казандзакис посылает его в город за покупками, а тот обо всем забывает. Он пьет, таскается по проституткам и наслаждается, и время от времени он вспоминает, что, кажется, прошло уже много дней. Но у него еще оставались деньги. Пока все деньги не потрачены, как он может вернуться? Хозяин будет очень сильно злиться, но с этим ничего не поделаешь – это его проблема.
Через три недели он возвращается – а он уезжал всего на три дня – и не привозит ничего из того, за чем его посылали. И он приходит к хозяину со всеми этими историями.
– Это была прекрасная поездка, тебе нужно было поехать со мной. Там было столько красивых девочек… и такое хорошее вино.
Хозяин спросил:
– А как же покупки? Я сижу тут три недели, кипя от негодования.
Зорба ответил:
– Когда доступно так много прекрасных вещей, кто беспокоится о таких мелочах? Ты можешь каждую неделю удерживать часть моего заработка и постепенно вернуть свои деньги. Мне жаль, что я не смог приехать раньше. Ты должен радоваться, что я приехал: деньги закончились, и мне пришлось приехать. Когда я поеду в следующий раз, я вернусь с покупками.
Хозяин сказал:
– Ты больше не поедешь. Я пошлю кого-нибудь другого.
Вся жизнь Зорбы – это жизнь, состоящая из простого физического наслаждения, жизнь, в которой нет никакого беспокойства, никакого чувства вины, никакой озабоченности грехом и добродетелью…
Я бы хотел, чтобы такой человек, как Зорба, жил в каждом, потому что это то, что дано вам от рождения. Но вам не следует останавливаться на Зорбе.
Зорба – это только начало. Рано или поздно, если вы позволите вашему Зорбе полностью выразиться, вы начнете думать о чем-то лучшем, более великом, более высоком. Это придет не из ума, это придет из ваших переживаний – поскольку эти мелкие переживания вам в конце концов наскучат.
Сам Будда стал Буддой потому, что он прожил жизнь Зорбы. Восток не обратил внимания на это: двадцать девять лет Будда жил так, как Зорбе даже и не снилось, ведь Зорба был очень беден.
Отец Гаутамы Будды распорядился собрать всех красивых девушек королевства для ублажения своего сына. Он построил три красивых дворца в разных местах – для разных времен года. В распоряжении Гаутамы были прекрасные сады и озера. Вся жизнь Гаутамы была наслаждением – сплошным наслаждением. Но ему стало скучно.