Он заставил меня записать номер на руке, чтобы я его не забыл. Я записал номер на руке.
– Теперь запиши свое имя, иначе ты будешь вспоминать, чей это номер.
Я сказал:
– Вам следовало бы хоть немного доверять мне.
– Я не могу доверять тебе, – ответил он. – Сначала сдай этот экзамен. Ты должен сдать экзамены лучше всех в университете.
Я сказал:
– Что бы ни случилось, я все равно буду счастлив.
И он попросил служителя:
– Не выпускайте его из аудитории в течение трех часов.
Экзамен должен был длиться три часа, и он боялся, что когда он уйдет, я могу отправиться домой спать. Служитель подошел ко мне и сказал:
– Запомни, тебе не нужно торопиться закончить свою работу. Не спеши. Все равно в течение трех часов ты не сможешь уйти.
– Это странно, – заметил я.
Я закончил работу через полтора или два часа и сказал служителю:
– Вы же видите, я закончил работу. Не нужно меня напрасно держать тут, ведь я даже ванну не принял. Я должен пойти домой, почистить зубы, принять ванну, переодеться. Я попал сюда прямо из постели.
– Прямо из постели? – спросил он. – Но кто же заставил тебя?
– Тот же самый профессор, который заставил и вас, – ответил я. – Я не скажу ему, что вы нарушили обещание. И никто ему не скажет – все так заняты работой.
Он сказал:
– Если дело обстоит так, то можете идти. Ты ответил на все вопросы?
– Я… Вы же видите!
Он видел, что я ответил, но все равно посмотрел мою работу.
– Странно. Выпускной экзамен, а твои ответы занимают меньше одной страницы. И ты надеешься выдержать экзамен?
– Я никогда ни на что не надеюсь, – ответил я. – Мне нравятся мои ответы, даже более того… Я никогда не делаю того, от чего не получаю удовольствия.
И так случилось, что мои ответы попали к одному из профессоров в отставке – профессору Ранаде из Алаахабадского университета, который пользовался авторитетом во всем мире. Поэтому мой преподаватель был просто в ярости.
Он сказал:
– Сначала я думал, что ты не получишь даже диплома третьей степени – хотя ты заслуживаешь быть первым в университете. Но сейчас ты попал в руки очень опасного человека: известно, что за всю свою жизнь он никого не удостоил диплома первой степени. Сейчас он в отставке, но ему до сих пор дают на проверку экзаменационные работы. И надо же было так случиться, что твоя работа попала к нему. Тебе пришел конец!
– Не волнуйтесь, – сказал я. – Я только порадуюсь этому, ведь я еще один год буду с вами.
Он сказал:
– Не говори чепухи!
– Я говорю не чепуху, – ответил я. – У вас будет еще одна возможность отвезти меня на экзамены и помучить меня. Вы должны радоваться.
Но случилось то, что я называю… Случилось кое-что странное: Ранаде поставил мне оценку девяносто девять процентов и написал специальную записку: «Я хотел поставить сто процентов, но это могло бы показаться несколько предвзятым. Причина, по которой я даю ему оценку девяносто девять процентов, – а я делаю это впервые за всю мою жизнь, – заключается в том, что я всегда хотел, чтобы ответы были по сути дела. И я никогда не встречал человека, который ответил бы на весь вопрос в одном абзаце. Мне понравился этот юноша!»
Он написал эту записку проректору, добавив: «Передайте этому юноше – покажите ему мою записку, – что за всю мою жизнь он – первый, кого я считаю достойным диплома первой степени». А он был очень стар, ему было семьдесят пять лет.
Я стал лучшим в университете. Мой профессор – который так сильно этого хотел – теперь не мог в это поверить. Когда были опубликованы результаты, он спросил у меня:
– В чем дело? Должно быть, произошла какая-то ошибка. Ты – и самый первый в списке? Иди в кабинет к проректору и узнай – думаю, что в газете ошибка.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Если произошла какая-то ошибка – очень хорошо.
Но он так разволновался, что мне пришлось толкать его машину, чтобы завести ее, и везти его к проректору. Пока он не увидел записку профессора Ранаде, он не мог поверить в это.
И выйдя из кабинета, он осмотрел меня с ног до головы и сказал:
– Это самое странное, с чем я сталкивался в своей жизни. Ты попал на экзамен прямо из кровати – без всякой подготовки, – и теперь ты золотой медалист. Впервые я поверил в Бога – потому что сам ты не мог бы добиться этого. Должно быть, за тобой стоит Бог.
– Вы абсолютно правы, – сказал я. – Вот почему я был так расслаблен. Вы напрасно беспокоились. За мной стоит Бог – точно так же, как и я стою за вашим автомобилем, чтобы помочь завести его. Бог помогает мне завестись, а когда я заведен, все идет хорошо.
В жизни не бывает неудач. Все зависит от того, как ты воспринимаешь вещи. Если ты желаешь слишком многого, ты стремишься к чему-то и не можешь достигнуть этого – тогда возникают разочарование и чувство неудачи. Но если ты ничего не желаешь и совершенно счастлив, где бы ты ни был, тогда жизнь – это победа от мгновения к мгновению.
Третий вопрос:
Ошо,
Почему ум убегает, как сумасшедший, когда сердце хочет что-то сказать?
Ум всегда боится – и боится он именно вашего сердца. Изначально уму предназначалось быть слугой, но он ухитрился стать хозяином.
А сердце, которое должно было стать хозяином, даже не беспокоится о том, чтобы вмешаться, и позволяет уму оставаться хозяином.
Но ум понимает, что, в любой момент, если сердце этого захочет, его господству придет конец.
Поэтому всякий раз, когда сердце хочет что-то сказать, в уме появляется страх.
Ум очень боится любви. Ум очень боится доверия.
Ум очень боится всего, что имеет отношение к сердцу. Ум по природе своей не обладает правом господства. По природе своей господином является сердце.
Но вот в чем проблема: поскольку сердце так уверено в том, что оно является хозяином, оно никогда не занимается самоутверждением – в этом нет нужды. В сердце есть внутреннее знание, что ум можно отодвинуть в любой момент. И ум прекрасно знает, что он всего лишь слуга. Просто господин так благороден, что позволил слуге выдавать себя за хозяина. Но слуга остается слугой.
Поэтому, когда сердце хочет что-то сказать, ум начинает чувствовать себя неуверенно – он хочет, чтобы сердце оставалось полностью мертвым; он хочет, чтобы человек стал совершенно бессердечным. И во всем мире он преуспел в том, чтобы сделать людей бессердечными.
Но иногда некоторым людям удается освободиться от рабства ума, и они начинают отстаивать права своего сердца. Это величайшая революция – революция сердца против ума.
Я называю ее саньясой по сути.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Всегда, когда я прохожу мимо твоего дома, мне хочется танцевать и петь, но затем в моих глазах появляются слезы, меня начинают переполнять сильные чувства, и мне хочется крикнуть всем: «Проснитесь! Вот – Ошо! Он открыт для всех!» Я так благодарна за все, что получила от тебя, и иногда бывает так трудно сдержать все это в себе – но я не собираюсь отправляться в миссионерскую поездку.
Что мне делать?
Иметь миссию и быть миссионером – это две разные вещи. Миссионер функционирует от ума.
А иметь миссию – это переполняющее сердце переживание.
Различие уловить трудно, но не невозможно. Миссионер старается убедить людей в том, в чем он сам не убежден, – он сам никогда не переживал того, в чем он хочет убедить людей. Миссионер – это просто компьютер, передающий знание от одного поколения к другому.
Но иметь миссию – это совершенно иное дело.
Иисус – не миссионер.
Папа-поляк – миссионер.
У Иисуса есть миссия.
У Гаутамы Будды есть миссия.
Иметь миссию – значит переживать нечто и во имя человеческого сострадания и любви делиться этим с другими. Дело вовсе не в том, чтобы обратить кого-то в свою веру, а в том, чтобы делиться с другими. От этого не может быть никакого вреда. Если это твое переживание, кричи о нем с крыш домов. Если оно исходит из твоего сердца, не мешай ему – чем больше ты будешь распространять его, тем глубже будут прорастать в тебе его корни. Это можно сравнить с деревом; дерево, устремляясь к небу, продолжает распространять свои ветви вширь и ввысь, а под землей продолжают распространяться его корни.
Если у тебя есть переживание, которое, как тебе кажется, способно утолить жажду многих людей, то иди на любой риск – кричи о нем, воспевай его, выражай его через танец, делай все, что можешь. Даже если весь мир будет думать, что ты сошла с ума, не беспокойся. Чем больше ты будешь делиться своим переживанием, тем глубже оно будет входить в твое собственное сердце, и тем сильнее оно будет становиться; твоя индивидуальность станет огромной силой. Но никогда не становись миссионером.
Миссионер является слугой, бедным слугой – как и любой другой слуга. Он получает определенную плату за распространение послания Библии. Ему нет никакого дела до послания, его заботит только его заработок. Если кто-то другой заплатит ему вдвое больше, он будет готов выступать против Библии.
Я слышал, что в одной церкви…
Епископ был очень обеспокоен тем, что один из самых старых и богатых прихожан всегда засыпал во время службы – так же, как это случается здесь, – но то место было не похоже на это, где даже храпеть дозволяется, если вы хоть немного музыкальны. А этот старый прихожанин храпел. Епископу это мешало, так как этот человек всегда сидел прямо перед ним.
В конце концов епископ нашел выход… Этот старик всегда приходил с маленьким мальчиком – его правнуком. Однажды епископ остановил этого правнука, отвел его в угол и сказал:
– Ты можешь кое-что для меня сделать? Я буду давать тебе пятьдесят центов каждое воскресенье.
Мальчик ответил:
– Хорошо. Чего вы хотите?
Епископ сказал:
– Тебе не нужно будет делать ничего особенного. Каждый раз, когда твой прадед захрапит, просто толкай его, буди его. Проблема не в его сне, проблема в том, что, когда он храпит, он будит всю паству. А у меня не так уж много проповедей – всего лишь три. Поэтому мне не хочется, чтобы людей будили, ведь тогда они начнут скучать.