— Где? Когда? Детали! — упорствовал Максимыч, некстати ему вспомнились коленки девочек из «Макдональдса».
— У меня в квартире, на диване. Мамы дома не было.
— А куда делась мама? — пришла в голову Максимычу какая-то коварная мысль, хотя он уже чувствовал, догадывался, здесь подсказку у Судьбы не выведать. Ах, как сейчас пригодилась бы Максимычу такая подсказка!
— Да как-то…неважно. Это было во сне. Отсутствовала, и ладно. — Петя нечаянно просыпал ложку сахара на пол.
— Соседка что-нибудь говорила? Может, сопротивлялась? — поинтересовался Капустин с надеждой и стряхнул шелуху от семечки в горшок с кактусом.
— Нет, — виновато ответили пунцовые уши.
— А наяву у тебя с ней было? — подал голос Илья, склонив голову, словно примериваясь клюнуть острым носом. Глаза прищуренные, будто крот на солнце.
— Нет, — еще виноватей ответили пунцовые уши.
— На нет и суда нет. Обыкновенный сон здорового молодого человека. Без всякой мистики, к сожалению, — Максимыч решил больше не пытать юношу. — Теперь, Паша, твоя очередь. А ты, Петруша, толкуй. Заодно проверим, как самоподготовка ведется.
Паша задумчиво заскреб затылок. Сплюнул прилипшую к губе шелушинку:
— Особенного ничего не снилось.
— Ты, валяй, исповедуйся. А мы уж сами решим, — подхлестнул Илья, оставив надежду переломить сценарий шефа. Стал играть в «раньше сядем, раньше выйдем».
— Дача мне моя снилась. Яблони в цвету, благодать…
— И все?
— Почему все? Еще тюльпаны, хотя тюльпаны мы на даче не выращиваем. Я большой букет нарвал. — При показном ухарстве был Паша мягчайшим человеком. Конечно, если дело не касалось работы. И жена у него умница. А то, что Паша воровато оглядывался, даже когда выбрасывал в урну пустую пачку из-под папирос, так это порой даже было на руку. Помогало внедриться в граальную среду.
Петя зашевелился, набрал воздуха…
— Если не присочинил, — откоментировал Максимыч, — это к похвале. Видать, сниму с тебя строгач. А дальше? — Максимыч поморщился: не он — Петя должен был толмачить Пашин сон. Ладно — дал понять взглядом — больше поперед стажера в пекло лезть не будет.
— Воробьи громко чирикали. А потом косяк гусей пролетел.
Максимыч в который раз за утро недовольно поморщился, но смолчал, пристально свербя глазом Петю. Тот прокашлялся, как на экзамене. Начал робко, но к концу фразы голос обрел силу:
— Опять ничего конкретного. Обыкновенная метеорология. Гуси — к снегопаду. Гуси курлыкали?
— Нет, как воды в рот набрали. А вот воробьи надрывались, чуть не лопались.
— Везучий. Если б курлыкали… А воробьям можно. Это они к бабьим разговорам, — успел вставить Петя и получил одобрительный кивок шефа.
— Видно, будешь по левой наводке старушек у подъезда опрашивать. Ну, а у тебя что? — повернулся Максимыч к Илье.
— Да тоже ерунда какая-то. В карты всю ночь резался, — не рассусоливая, доложился начальник отдела рекламы.
— До полуночи снилось или ближе к утру? — Максимыч кивком поблагодарил Петю за протянутую чашку кофе.
— Тебе сколько сахара? — отвлек Петя отвечающего.
— Две ложки. Спасибо. Всю ночь снилось. Напролет.
— Много выиграл? — поинтересовался соратник с подоконника: — Или продулся?
— Так мы не на деньги играли, — принял чашку от Пети Илья, всем видом показывая, что ничего подозрительного в своем сне не видит, и пора переходить к следующему вопросу.
— На что и с кем? — оживился теперь командир, словно специально оттягивая главный разговор.
— С тобой, шеф, на щелбаны, — нехотя признался подчиненный.
Максимыч с досады ударил рукой по руке.
— Карты — к дальним путям-дорожкам, — посчитал нужным пояснить Петя. Опасаясь, что опять перебьют, повысил на полтона голос.
— Хочу заметить, уважаемые господа оперативные работнички, сны у вас — ни к черту. Ни одной зацепочки, хоть бы какой намек. Серьезней дрыхнуть надо, а не без задних ног. Может, галлюциноген заставить вас жрать перед сном в приказном порядке? — пробурчал командир.
— Не кипятись, шеф, — ссыпая недоеденные семечки в карман, откликнулся с подоконника Паша и взял чашку. — Что ты сразу за галлюциноген хватаешься, как за маузер. Сам знаешь, вкалываем день-деньской без продыху. Я вот не пойму, еще летом было хорошо, если хоть одно дело в неделю случится. А сейчас нечисть точно как с цепи сорвалась, а приглядеться — пустышку за пустышкой тянем.
— Такой длинный вымахал, а не знаешь, что лето — пора отпусков, — подначил приятеля Илья.
— Не, я серьезно.
— А если серьезно, — взял контроль в руки Максимыч. — Прекратите языки чесать! Переходим к докладам, — прихлебнул горячий напиток. — Начинай, Хомячок.
Павел привычно почесал рыжий затылок, отставил кофе к кактусу:
— Прибыл, значит, в Вырицу первой электричкой. Покрутился на вокзале. Потом отправился искать контору. Нашел.
— Без проблем?
— Никаких проблем. Думаю, прикинулся б заказчиком, мне б какой-нибудь дешевый спектакль устроили. Пригнали б какого-нибудь профессора кислых щей, и он начал бы втирать, что все непросто, что еще фараоны «жезлы силы» под мышкой вместо градусника носили. Но я не лыком шит, зашел с заднего хода.
— С заднего прохода? — коварно переспросил Илья.
— Отлынь, смертный, — кисло улыбнулся Паша и продолжил: — Проследил от склада мандрагорного до цеха, где эти железки ваяют. Выпил с работягами для налаживания контакта. Хорошие работяги, серьезные граверы. Платят им за гравировку по совести. Только даже узор на жезлах они без астралов в голове фантазируют. Так что, официально докладываю: имеем налицо обыкновенное шишагство. Пустой номер.
— И то ладно. Одним делом меньше, — осторожно высказал свое мнение Илья. Свитер домашней вязки сидел на опере мешком.
Максимыч на мнение никак не отреагировал. Он гадал, что, может, и зря повел совещание привычным фарватером. Может, следовало не томить ребят. Сказать все сразу.
— Теперь моя очередь, — с чашкой кофе в руке выбрался из-за стола начальник рекламного отдела. — У меня в двух словах не получится, но попытаюсь управиться. В общем, вытянул я дупль «пусто-пусто». При тщательном анализе «Туманности Андромеды» выяснилось, что большинство «подозрительных» тезисов великий писатель современности черпал из четвертой книги сериала «Агни-Йога» Елены Ивановны Рерих. Так что подозрения в чудиловстве с Ивана-свет-Ефремова отпадают. С Гоголем и того проще. Докладывать? — чуть сероватые, глубоко запавшие глаза Ильи не выражали ничего кроме вопроса: «Когда, наконец, мы перейдем к настоящему делу?».
— Докладывай, — поморщился в чашку на недопитый кофе Максимыч, вроде как обжегся, хотя не обжегся ни капельки.
— В детстве ему маменька — очень набожная была особа — доходчиво и образно накикиморила про Страшный Cуд. А в очередной возрастной кризис воспоминание всплыло в памяти. В общем, серьезно относиться к «Выбранным местам из переписки с друзьями» не стоит. — Илья затеребил выбившуюся из свитера на рукаве толстую нитку. Что ни наденет Илья, через пару месяцев это выглядит, как бабушкин салоп. Хотя вроде задания выпадали Илье без засад по мусорным бачкам, сугубо кабинетные.
— Это твое мнение? — отставил, так и не допив чашку, Максимыч.
— Приведу цитату из современника, епископа Калужского: «Э, полноте — какой он богослов, он просто сбившийся с истинного пути пустослов». — Илья тряхнул головой, отбрасывая длинную челку назад. Волосы он всегда носил длинные, не зависимо от моды.
— Ты эрудицией не дави, — засопел Максимыч, — и разработку не прекращай. Других авторитетов пощипли, что ли. Что-то за этим должно быть.
— Как скажешь, — бескровные губы Ильи вытянулись в дефис, что означало несогласие с решением командира. Но не соглашаться и отказываться выполнять приказ — две большие разницы.
— А у тебя как дела? — начальник повернул брови в сторону Пети.
— Никаких концов, — удрученно отрапортовал младший.
— В Регистрационную Палату совался?
— Совался. Не регистрировалась подобная фирма в эСПеБе.
— А там, где они рекламу заказывали? Должны же остаться счет-заказы, договоры на размещение, приходники, гарантийные письма, наконец.
— Ничего. Заплатили черным налом. По бухгалтерии не проводили.
— Эй, шеф, — обиженно перебил диалог Павел. — Мы же не в курсе.
— Лады, давай по порядку, — согласился Максимыч.
— Дело было так, — Петя достал из кармана авторучку и потянулся сунуть ее колпачок в уголок рта, но вовремя заметил проступающие на лицах слушателей улыбки. — По весне объявилась в Питере некая Ассоциация борьбы с курением. Вроде как в рамках голландской просветительной программы, хотя голландцы там и рядом не стояли. Механизм такой: приходишь, заполняешь анкету типа «курю, но брошу», а через месяц сдаешь кровь на анализ типа «есть никотин в крови или нет». А среди прошедших тест разыгрывается путевка в Голландию.
— Скорее всего, опять шишаги, — обречено махнул рукой Паша и снова полез в карман за семечками. — Кровь таким Макаром собирали и как донорскую продавали за бугор.
У Ильи неожиданно в кармане запиликал мобильник. Он сунул руку и придушил пальцами, как живое. Виновато пожал плечами.
— Не веришь ты, Пашенька, в вампиров, — констатировал со значением Максимыч.
— Не верю, — уверенно тряхнул рыжим чубом Паша, хотя у самого на шее, точнехонько на яремной вене, был вытатуирован крестик против укуса. — Где-нибудь за Приозерском — пожалуйста. А чтоб вот так, в центре Питера…
— А в оборотней веришь?
— Что, опять?
— Не опять, а снова, — утвердительно качнул подбородком шеф. — В этот понедельник спозаранку я посетил место преступления. И, как обычно: обескровленный труп с прокушенным кадыком. И чуть сбоку характерный след гигантской волчьей лапы.
— Это уж который по счету? — затеребил шевелюру опер Капустин. — А что «убойники»?
— В молоко. Маньяка будут искать.
— Ну, дела: А мы что?
— А мы продолжаем планерку. О своих делах вы доложили. Теперь охота послушать, что от стукачей слышно.