Так началась наша Школа, наша «шиза».
Оглядываясь назад, я понимаю, что эти последние годы стали самыми счастливыми в моей жизни. Время друзей, единомышленников, учеников. Может, если б не они, я бы вообще не взялся за эти записки. Горькое чувство, что мои маленькие открытия никому не нужны, накопилось в душе за долгие годы, как осадок на дне графина. Мои ребята избавили меня от него, за что им спасибо.
Я знаю, тот, другой интерес ко мне, недобрый и пристальный, тоже связан с деятельностью нашей Школы. Я проявил себя, и меня заметили. Не только друзья, враги тоже. Все предсказуемо, зло любит тайны. А в том, что за мной начало охоту само воплощение зла, я очень скоро перестал сомневаться. Такое нельзя не почувствовать.
Да, последние года три-четыре я ощущал себя словно под прицелом снайпера. Спасаясь от этого незаметного, хотя и отчетливого внимания, я даже переехал из Москвы в Скальск. Сложные вопросы не решаются простыми методами, но это единственное, что я мог сделать на тот момент…
Нет, я все равно ни о чем не жалею!
Теперь, подводя итоги, могу с сожалением сказать, что с самого начала, еще с юности совершил большую ошибку. Фатальный выбор неверной отправной точки, который не позволил мне совершить многое из задуманного. Я взялся за поиски истины в одиночку, с годами все больше замыкаясь в капсуле своих исследований. Почувствовал себя этаким Адамом современной цивилизации, добровольно покинувшим рай невежества.
Индивидуализм, как любая замкнутая система, не способствует развитию. Истина – понятие коллективное, пусть это высказывание звучит странно…»
Я оторвался от рукописи и от души зевнул. Спать хочется. Но не получится, нечего и пытаться.
Адама я, кстати, хорошо помню. Выдающийся был альфа-самец с крепкими мускулами и еще более железным эго. Я с ним когда-то соперничал за первенство в стае, но он побеждал быстро и жестоко.
Помню, как те, с небес, спускались к нам с громом и молниями. Не скажу, чего было больше в их появлениях – работы летательных аппаратов или спецэффектов, призванных ошеломить дикарей, но своей цели они достигли – легко загнали наше перетрусившее стадо в лабораторию. На участок местности с собственным микроклиматом, обилием жратвы и отсутствием опасностей. Невидимые, но непробиваемые стены отгораживали это место от остального мира. Силовые поля? Может быть. Знать бы еще, что за сила…
Словом, стерилизованный рай. Стерилизованный – точное слово. Несмотря на самые райские условия, мы, например, совершенно оставили свое любимое развлечение – хаотичный, спонтанный секс. Не то чтобы не хотелось, а как-то не моглось… Что-то они с нами делали, небожители, но – что, как… Никаких приборов и уколов точно не помню. Даже с багажом современных знаний не понимаю ни сути, ни механизма воздействия, а уж мозги тех приматов тем более не напрягались вопросами. Тепло, сытно, безопасно – чего еще?
Это после рая мы начали запоминать мысли и связывать события объяснениями. До него – лишь смутные картинки в памяти.
Библейские предания в чем-то правы, все действительно началось с Адама и Евы. Точнее, начало выходить из-под контроля. Их любовь… Ну пусть не совсем любовь, желание альфа-самца иметь новую подросшую самку, лучшую в стаде, покончило с нашей райской безмятежностью. Эта парочка начала с поглаживаний (ничего больше – Рай!), потом стала уединяться, потом сбежала. От горячего желания обладать друг другом нашли выход в обычный мир. Проползли по какой-то гибкой трубе. При наличии фантазии можно провести аналогию с библейским змеем…
В общем, как я теперь понимаю, их побег прошел на удивление гладко. Нетрудно догадаться, что это тоже входило в планы создателей – наша последующая самостоятельность. Подтверждением служит то, что очень скоро всю остальную нашу пещерную гоп-компанию тоже выкинули из рая. В один миг исчезли невидимые стены, ласкового микроклимата не стало, пропало ленивое изобилие. Поневоле пришлось вспомнить принципы выживания среди клыков и когтей.
Мы поскрипели своими новыми мозгами и пришли к выводу, что виноваты Адам и Ева. Они сбежали, и все стало плохо. Скоро, кстати, мы их встретили. Хотел я как новый вождь наказать гада, но он всегда был сильней. Потыкал меня мордой в землю, попинал, порычал на остальных и снова утвердился вожаком стаи… виноват, теперь уже племени.
Да, после рая мы стали умнее и хитрее. Стали другими, точно. До сих пор не берусь утверждать на все сто, но, видимо, это и было начало истории человечества.
Может, потребовать от ООН персональную пенсию Патриарха рода людского? – улыбнулся я. И пятьдесят процентов надбавки как жертве экспериментов небесного разума…
Ладно, каюсь, Библия здесь слегка притянута за уши. Адам был не такой уж Адам, и Еву звали несколько иначе, но некоторые фактические совпадения налицо. А что еще интересно… Вспоминая дела минувшие, я вдруг понял, что Евгения-Ева не только похожа на трепетную Мицкель. Ту Еву она тоже напоминает. Можно сказать, первую на Земле женщину, а не самку… Если присмотреться, отбросить в сторону чудеса современной косметологии – очень даже.
Не мной замечено – причудливо тасуется колода, но, могу добавить, карт при этом не становится больше. Поэтому можно не удивляться, что от Евы теряет головы вся мужественная половина. Дело больше чем в красоте – в генной памяти…
Я улыбнулся, подумав, что не стоит говорить ей об этом. У красавицы и так нет проблем с самомнением, а после этого оно точно выстрелит до небес…
Тренькающий перезвон раздался в ночной тишине так неожиданно, что я вздрогнул. Оказывается, здесь есть дверной звонок. Не заметил.
Я пошел открывать.
Женщина, которую любишь, напоминает всех красавиц мира, отличаясь от них только в лучшую сторону. Мысль не бесспорная, согласен, но именно она пришла в голову, когда я распахнул дверь.
Да, это были они, вся троица – Ева, первая женщина на Земле, сосредоточенный воин Толик и смущенно улыбающийся бандит Багор. Мялись передо мной на пороге, не решаясь войти.
– Прошу, – сказал я.
– А можно?
– Нужно.
– Такое впечатление, что вы нас ждали.
– Разумеется, ждал. Хватит играть в загадки, дорогие мои, детские игры увлекают лишь до определенного возраста, который для меня, увы, кончился…
Я не стал уточнять, когда оно кончилось, мое бездумное, беззаботное детство. Чтоб не пугать.
– Говорил же я вам! – со значением сказал Багор остальным.
Ему не ответили. Вошли. Дом Скворцова они явно знали лучше меня, что не удивительно.
– Итак, друзья, давайте, наконец, расставим точки над «i», разложим по полочкам и, как бонус, раздадим сестрам по серьгам, – сказал я через некоторое время. Со вкусом отхлебнул горячего свежезаваренного чая и захрустел печеньем.
– Впечатляющая программа, – улыбнулась Ева.
Это она с женской предусмотрительностью прихватила с собой большую пачку печенья с изю-мом. Очень кстати.
– Именно так я предлагал действовать с самого начала, но ребята решили сначала присмотреться, – сказал Багор, оправдываясь.
– Мы были не уверены, – пояснил Толик. В чем не уверены – не пояснил.
– Ау та ника но пару? – спросил я его.
– Ури ньо деса, – ответил он с некоторой запинкой.
Акцент немного не тот, но в целом правильно. Перевод нашего короткого диалога: «Почему не спросил? Не решился». Главное в том, что последний раз такие слова звучали на Земле сотню тысяч лет назад. Не просто мертвый язык – абсолютно забытый мертвый язык.
Странный дар Толика – держать в голове больше сотни языков, большинство из которых давно потеряны в глубинах времени.
– Все началось после контузии? – уточнил я.
– Да, контузия была. Неподалеку разорвался осколочно-фугасный снаряд – два ранения и контузия от взрывной волны. Очнулся через несколько дней в госпитале, тут на меня и накатило.
– Тяжко пришлось?
– Не то чтобы… А вообще-то тяжко, – сознался Толик. – Сначала решил, что схожу с ума. Врачи тоже так решили, когда я заговорил с ними на языке догонов, древнего африканского племени. Сильно злился, что меня не понимают. А по-русски я не понимаю, чувствую, что-то знакомое, но смысла не разберу… Нет, постепенно русский вернулся, начал понимать. Только с ним еще куча языков. Зазвучали в голове, как радио, даже ночью, во сне с кем-то разговаривал, все на разных языках. Но их уже хватило ума не озвучивать, без того в госпитале как на психа косились. Зато комиссовали потом без проблем. Диагноз «черепно-мозговая травма, несовместимая с дальнейшим прохождением службы» и небольшая пенсия по инвалидности. Вот тогда я и решил разобраться, что со мной случилось. Узнал, что есть люди, которые изучают мистику как науку, начал интересоваться, познакомился с ребятами из Школы, встретился с Николаем Николаевичем. Он предложил остаться в школе.
– Мистика – это не наука, это образ мышления. Наука такого рода называется эзотерика, – уточнил я. – Но – спасибо, Толик. Исчерпывающий рассказ.
– Садись, Толик, три с минусом. Стыдно до сих пор не знать элементарных вещей, – вставил Багор, явно копируя интонации учителя.
Ребята улыбнулись, а Ева фыркнула.
Все правильно, ученики Скворцова должны знать достаточно, чтоб не делать скорбные мины при упоминании о смерти. Это стало последним аргументом в их пользу. Впрочем, я уже давно чувствовал, что без них мне не обойтись. Клубок сплетается.
Я глянул на Жору:
– А ты, значит, выступаешь в роли Кассандры?
Широкоплечий бритоголовый Багор кивнул. Задумчиво потер щетинистую щеку:
– Сам не пойму, как это получается. Словно накатывает… И ничего не было, никакой контузии или аварии – совсем ничего. Жил себе и жил, стриг бабло с рынков и магазинов, на разборки с пацанами ездил. Думал, поднимусь по бабкам, открою заводик какой-нибудь – колбасный или пивной. И вдруг в один день все опротивело. Как будто оскомина от самого себя. Начал думать – как живу, зачем? Пробовал водку, по бабам, так, сяк… Извини, Ева.