Итак, можно определенно утверждать, что 11 апреля 1945 года в Бухенвальде вспыхнуло восстание, в результате которого заключенные перехватили у немцев контроль над лагерем.
Зачем же понадобилось узникам лагеря на исходе войны такое – в любом случае рискованное – выступление? Почему не могли они спокойно подождать несколько часов до прихода союзных войск и какие события предшествовали этой неоднозначной акции?
Сопротивление в Бухенвальде было интернациональным, так как в лагере содержались заключенные из множества стран Европы, от евреев Польши до немецких антифашистов. Подпольщиками были христиане и иудеи, коммунисты, социал-демократы и сторонники других политических платформ. Существовало несколько подпольных политических организаций антифашистов.
Из советских людей в Бухенвальде большинство были военнопленными, остальные – остарбайтеры, гражданские рабочие, насильственно вывезенные в Германию и отправленные в Бухенвальд за саботаж или диверсии.
Первые подпольные группы советских военнопленных возникли в Бухенвальде весной-летом 1942 года. Все они действовали разрозненно и не имели связи ни с иностранными подпольщиками, ни между собой. Организатором одной из групп стал сержант-пограничник Николай Симаков, который и стал инициатором создания общего комитета.
Весной 1942 г. в Бухенвальд попал лейтенант Степан Бакланов, который вскоре стал одним из ближайших помощников Симакова.
С целью координации действий летом 1942 г. на совещании руководителей подпольных групп был образован Советский подпольный политический центр во главе с Николаем Симаковым и Степаном Баклановым.
В это же время возникли первые подпольные группы среди советских «политических» заключенных: в их число входили «восточные рабочие», бывшие партизаны, партийные работники, лишенные своего статуса военнопленные. «Политические русские» вели подпольную деятельность параллельно с группами военнопленных, однако общая координация отсутствовала.
Таким образом, в Бухенвальде действовали две самостоятельные советские организации Сопротивления, не связанные между собой и имевшие эпизодических контактов с отдельными иностранными коммунистами. Слияние групп произошло лишь весной 1943 года.
Идея объединения отдельны`х групп в единую подпольную организацию принадлежала Бакланову. Руководитель одной из подпольных групп Алексей Лысенко по этому поводу писал: «Он предложил мне объединиться с другими группами. Подпольными мы их тогда не называли. Я тогда еще не понимал значения такого объединения, а когда на первом “объединенном” заседании прозвучали слова о подготовке к вооруженному восстанию, это показалось мне чем-то несерьезным, хотя я был за любое предложение Степана Бакланова… О восстании в моей группе речи не было. Слишком велика была ошеломленность пленом, потом изощренным издевательством немцев голодом, изнурительной работой. Надо было прийти в себя после пережитого кошмара…»
Советские подпольщики поставили перед собой на первый взгляд неосуществимую задачу – вооруженное восстание. Другими задачами являлись проведение антифашистской агитации и пропаганды, расширение интернациональных связей, поддержание морального духа узников, саботаж.
Между тем в 1942–1943 годах в Бухенвальд прибывали большие группы заключенных из разных стран, росло число национальных подпольных групп. Необходимо было объединить их силы, и летом 1943 года на заседании представителей подпольных национальных групп был избран Интернациональный лагерный комитет (ИЛК). В его состав от советских подпольщиков вошел Николай Симаков.
Основные задачи ИЛК были те же: улучшение условий жизни узников, сохранение кадров подпольщиков, воспитательная работа с целью устранения недоразумений между отдельными представителями разных национальностей, распространение политической и военной информации, саботаж строительства военных объектов, предприятий и выпуска продукции на них, и главное – подготовка к вооруженному восстанию.
Советские офицеры-подпольщики готовили боевые группы из наиболее смелых и опытных членов организации. Группы были объединены в роты, батальоны, а батальоны – в подпольные бригады. К середине 1943 года советские военнопленные сформировали восемь боевых групп, которые в дальнейшем образовали первую бригаду. К маю 1944-го среди «политических» также были созданы две бригады – «Каменная» и «Деревянная» (названия происходили от материалов, из которых были сделаны их бараки). Зимой 1945 г. была организована еще резервная.
Аналогичные военные формирования были созданы и среди заключенных других национальностей.
Разработкой общего плана восстания весной 1945 года также занимались советские офицеры. Предусматривалось два варианта восстания: наступательный и оборонительный.
По наступательному (плану А) в случае восстания в Тюрингии либо приближения фронта члены организации с оружием выходят на работу, уничтожают конвой, внезапным нападением на эсэсовские подразделения парализуют их действия, захватывают склады оружия и соединяются с восставшими. Оборонительный (план Б) вводился в действие при угрозе массового уничтожения заключенных.
Планом восстания в ситуации возможного противостояния с СС Бухенвальд был разделен на четыре сектора: «красный», «зеленый», «синий» и «желтый». В «красный» сектор входили советские, чешские и словацкие заключенные; в «зеленый» – югославы и поляки; в «синий» – французы, итальянцы, испанцы и бельгийцы; в «желтый» – немцы, австрийцы и голландцы. У каждого сектора было свое задание; например, «красный» сектор должен был штурмовать район казарм СС, жилые помещения обслуживающего персонала и склады оружия и боеприпасов.
Подпольщики подготовили и карты боевых действий. Рекогносцировку местности и получение необходимых данных обеспечивала разведка, которая проникла во все фашистские официальные службы: в рабочие команды, команды носильщиков, пожарные команды, санитарные группы. На основании наблюдений разведчиков советские военнопленные Сахаров и Жданович составили топографические карты прилегающей к лагерю местности.
Одной из главных проблем при подготовке восстания являлась, конечно, добыча оружия. В разных источниках указываются разные данные об арсенале подпольщиков, но в любом случае очевидно, что работа проделана огромная. Вот примерный (неполный) перечень оружия, имеющегося у подпольщиков международной организации к моменту вооруженного восстания: 91 винтовка и 2,5 тыс. патронов к ним; 1 ручной пулемет и 2 тыс. патронов к нему; 16 ручных гранат (немецких) заводского производства; от 107 до 150 гранат собственного изготовления; около 200 бутылок с горючей самовозгорающейся жидкостью; более 150 штук холодного оружия; более 100 пистолетов и др.
Рецепт самовоспламеняющейся жидкости составил советский полковник химической службы Николай Потапов.
На случай ранения заключенных было запасено 20 тыс. индивидуальных пакетов, украденных с эсэсовских складов. Оба плана предусматривали эвакуацию раненых, для чего создавались специальные санитарные дружины; и не просто создавались, но и проходили подготовку под видом тренировочных занятий на случай налетов авиации.
Также были созданы группа летчиков в составе около 30 человек и авторота, которая предназначалась для использования автотранспорта после захвата восставшими гаражей лагеря.
Еще в начале 1943 года подпольщики приступили к созданию нелегального радиоприемника. Первый приемник, собранный Львом Драпкиным и Алексеем Лысенко с помощью немцев Лохманна и Леманна, пришлось разобрать, когда обнаружили пропажу деталей в радиомастерской. Зато второй, собранный летом 1943 года при помощи польского инженера Гвидона Дамазина, был вмонтирован в ведро с двойным дном, заполняемое солидолом для смазки кирзовых сапог. Оно стояло на самом виду – у входа в блок № 7, где размещалась санчасть для советских военнопленных. Подпольщики записывали радиопередачи и делали на их основе политинформации в бараках.
Во второй половине 1943 г., когда исход войны стал ясен, ИЛК стал готовиться ко всяким неожиданностям, в том числе и к попытке эсэсовцев уничтожить заключенных. С этой целью было решено собрать радиопередатчик, чтобы в случае надобности иметь возможность запросить помощь. В монтаже узлов радиопередатчика участвовали, кроме советских офицеров, еще несколько человек разных национальностей, в том числе немцы и чехи.
Итак, самоосвобождение заключенных Бухенвальда не было результатом стихийного выступления. Это был результат многолетней подготовительной работы как в политическом, так и в военном отношении. Интернациональное сотрудничество при подготовке восстания лучше всего характеризуется тем фактом, что не было ни одного случая предательства.
Один из вариантов восстания предусматривал, что при приближении союзных войск военная организация заключенных должна освободить лагерь и защитить его от возможных нападений эсэсовцев.
Однако американцы заставляли себя ждать. От Оппенгейма на Рейне армия генерала Паттона с непрерывными боями прошла за десять дней расстояние в 185 км, перейдя через реку Фульда и приблизившись на 10 км к Эйзенаху. Однако путь в 75 км от Эйзенаха до Веймара она проделала лишь за 11 дней. Паттон объяснял столь медленное продвижение тем, что он якобы имел такой приказ своего верховного командования. Однако даже если такой приказ по каким-то политическим или военным соображениям и был отдан, то, несомненно, Паттон не использовал всех возможностей для того, чтобы помешать частичной эвакуации Бухенвальда, – не послал самолеты, чтобы они летали на небольшой высоте над лагерем, не угрожал СС бомбардировкой, как он это делал в отношении немецких городов. Судьба 50 000 заключенных Бухенвальда генерала не интересовала.
4 апреля 1945 года 89-я пехотная дивизия американцев освободила подлагерь Ордруф, ставший первым из освобожденных США нацистских лагерей.
Начиная с 6 апреля эсэсовцы стали принуждать заключенных остальной части Бухенвальда к эвакуации, используя «марши смерти». Тысячи заключенных покинули лагерь.