«…Узниц загрузили в вагоны, причем так тесно, что они стояли, прижавшись друг к другу. Никто не знал, куда отправляется грузовой состав. Ехали долго, в пути давали только пить, никого из вагонов не выпускали. Многие падали в обморок, умирали. Их невозможно было вынести из вагонов, поезд если и останавливался, людей не выпускали. Наконец прибыли, раздвинули двери, женщины просто вываливались из вагона совершенно обессиленные. Вынесли в сторону мертвых, приказали строиться. Состав прибыл на север Франции, в Лотарингию, местечко Эрувиль, в концентрационный лагерь с таким же названием. Неподалеку находились шахты, имеющие выход на поверхность без лифтов. Шахтерский городок Тиль ужаснулся, увидев колонну изможденных женщин в деревянных колодках и полосатой робе, идущих под охраной эсэсовок с овчарками в шахту. В Тиле уже был концентрационный лагерь для евреев, в котором постоянно дымила печь, взятая фашистами у местного фермера, использовавшего ее для сжигания останков скота. Евреев не гоняли на работы, просто душили в газовых камерах и сжигали в этой печи, наводя ужас на местное население».
До Второй мировой в Тиле добывали руду. Нацистская Германия пыталась наладить в городских шахтах производство ракет, для чего неподалеку был построен концлагерь Эрувиль (Errouville). Война шла к концу, немцы спешно строили заводы для производства фау-ракет (баллистические ракеты дальнего действия) в надежде переломить ход боевых действий в свою пользу. Для тяжелых работ они использовали узников концлагерей.
Среди привезенных были бывшие подпольщицы и партизанские связные из Минска Надежда Лисовец, Мария Андриевская (Рыжкова), Лариса Самчинская, Розалия Фридзон («тетя Катя»), Нина Корякина, Евдокия Петракова, Елена Дик, Надежда Дерех, Тамара Мыслевец и другие.
Каждый день на рассвете их привозили на поезде в шахту Тиля на каторжные работы и каждый вечер в сумерках их везли обратно в лагерь. Под землей женщины должны были строить ангары для самолетов.
Из книги Ерохина «Девчонки наши за Верденом»:
«Двор рудника.
Колонна Сони Байковой (из дер. Крупели, Лужский район) стоит молча, хмуро. Опираясь на лопаты, все неотрывно смотрят на площадку, где рядками лежат погибшие женщины.
А из подземелья еще и еще выносят обезображенные трупы узниц…
Двадцать пять трупов.
– Видать, вся колонна под обвалом, – тихо говорит тетя Катя. Поодаль от колонны сидят конвоиры – будничные, равнодушные, завтраки жуют…
Женщины медленно подходят к площадке, складывают попарно лопаты, как носилки, кладут на них погибших, поднимают на плечи. То же делают те, что вытаскивали трупы из подземелья.
Вытягиваясь в длинную процессию, медленно идут на пустырь.
Галя Демьянова не отходит ни на шаг от Нади, плачет.
Подходят к свежевырытой неглубокой яме, складывают на ее краю рядком трупы.
Надя Лисовец, Нина Агошкова, Варвара Смирная, Лелька Кабановская, Аня Михайлова, Лия Русакова, тетя Катя прыгают в яму, бережно принимают тела погибших каторжанок, укладывают на песчаное дно…
…Девчонки молча смотрят на свежий холм. И дальше – на весь пустырь, который горбится уже высохшими холмами и холмиками. Огромное кладбище без крестов и надгробий. Только холмы.
– Ком! Ком! – кричат конвоиры…»
Розалия Фридзон вспоминала: «Мы чувствовали постоянную поддержку французских друзей. – Рабочие делились с нами своими обедами. Если замечали у женщин истертые от деревянных колодок ноги, приносили и обувь. А главное – это моральная поддержка, вести о победах советских войск».
Вскоре женщины создали подпольный комитет, в который вошли Надежда Лисовец, Розалия Фридзон и Анна Михайлова. Комитет через вольнонаемных французов и итальянцев связался с руководством советских партизанских отрядов в городе Нанси. Женщинам поручили проводить саботаж на рабочих местах, распространять среди заключенных листовки и газеты, помогать организовывать побеги. Немцы собирались затопить шахты вместе с узниками при приближении войск союзников.
«Самым памятным событием в лагерной жизни Эровиля, – вспоминала смолянка Елена Кабановская, – было, конечно, как мы отметили день Первого мая 1944 года. В то утро блоковая Шурка-пластинка, как мы ее прозвали за угодничество перед немцами, как обычно, закричала: “Девочки, подъем!” Но никто не шевелился. Она продолжала кричать, а мы все лежали на нарах, как будто это к нам не относится. В барак ворвалась охрана. Нас силком стаскивали с нар и прикладами гнали на плац. Пока охранники возвращаются в барак за оставшимися, те, что в строю, снова разбегаются. Правда, синяков и шишек мы получили в то утро немало, но и охранникам пришлось попотеть.
Наконец им удалось нас построить и вывести из лагеря. Но едва мы достигли улиц Эровиля, как в наших рядах грянула песня. Что пели? “Интернационал”. И еще, знаете, довоенные: “Москва майская” и др. Над колонной взвились красные косынки, лоскуты. Я, помнится, размахивала красной майкой. В общем, что у кого было красного цвета, то и стало в его руках флагом. Нас бьют, а мы поем. Нас бьют, а мы поем. Из домов стали выглядывать, выбегать разбуженные нашими песнями французы. Кто смотрел на нас с недоумением и страхом, кто с восхищением. Этот Первомай я никогда не забуду».
Побег
Ночью 8 мая 1944 года из концлагеря Эрувиль был совершен массовый побег заключенных – 37 женщин и 27 мужчин. К побегу, организованному с помощью французских патриотов, готовились очень тщательно, предусматривалась любая мелочь. Обессиленным и истощенным женщинам пришлось преодолеть пешком за две ночи более 70 километров, чтобы присоединиться к партизанам в Аргоннских лесах между городами Сэн-Миель и Бар-Ле-Дюк.
«Как сейчас помню поздний майский вечер, – рассказывала впоследствии Надежда Лисовец. – Темень непроглядная. В лесу на сборном пункте нас уже ожидали одиннадцать маки. По замыслу мы должны были попасть в русский партизанский отряд. Но прибывшие накануне каратели перекрыли туда путь. Пришлось идти в другую сторону, к французским партизанам (маки)».
Маки́ (фр. Maquis) – часть движения Сопротивления во Франции нацистским оккупационным войскам и коллаборационистским формированиям во время Второй мировой войны, представлявшая собой по преимуществу вооруженные группы партизан, действовавших в сельской местности. Первоначально они состояли из мужчин, бежавших в горы, чтобы избежать призыва в вишистские трудовые отряды, отправляемые на принудительные работы в Германию. Созданные для попытки избежать захвата и депортации и сначала представлявшие собой небольшие разрозненные группы, близкие к бандам, через какое-то время маки стали более организованными, а к их первоначальной цели сохранить собственную свободу добавилось активное участие во Французском Сопротивлении.
«Когда беглецы прибыли в лес, французские партизаны, накормив женщин, объявили, что война для них закончилась. Всех женщин расселят по домам надежных людей, где они смогут дождаться окончания войны. Потом женщинам помогут вернуться в Советский Союз. Но не таким был характер советских женщин. Они рвались отомстить за свои муки и помочь войскам быстрее освободить землю от фашистов. Французы взяли к себе в отряды мужчин-военнопленных, 27 мужчин-беглецов ушли с командиром Жаком, а от женщин категорически отказались. Во Франции очень бережное отношение к женщине. Ни одна французская женщина никогда не спускалась в шахту, а уж воевать – это и подавно неженское дело» (из проекта «Земляки. Исторический некрополь»; подготовлено ученицей 9-го класса средней школы п. Толмачево).
К оружию!
У сбежавших женщин созрел контрплан: никуда не уходить, организовать свой, женский партизанский отряд. Название отряда утвердили единодушно – «Родина». Командиром отряда стала белорусская подпольщица Надежда Лисовец, ее помощницей – Розалия Фридзон. Впоследствии «тетя Катя» стала командиром этого партизанского отряда.
Если с пропитанием и одеждой французские партизаны помогли женщинам, то оружие пришлось добывать самим. В одном из боев женщинам удалось захватить три грузовика с продовольствием и оружием. В общей сложности семь месяцев бывшие заключенные Эрувиля совместно с французскими партизанами воевали с общим врагом.
Существование отдельного женского советского партизанского отряда, тем более на земле Франции, – уникальное явление в истории движения Сопротивления. В присяге, которую в торжественной обстановке принял весь личный состав отряда, говорилось: «Выполняя свой долг перед Родиной, я одновременно обязываюсь честно и самоотверженно служить интересам французского народа, на чьей земле я защищаю интересы своей Родины. Всеми силами я буду поддерживать моих братьев – французов в борьбе против общего врага – немецких оккупантов».
Женский партизанский отряд состоял из боевой группы, санитарного и хозяйственного отделений. Санитарное отделение лечило раненых и больных партизан советских отрядов в специально оборудованных палатках. Тяжелораненых партизан размещали на квартирах французских патриотов и в ближайших селах, где их лечили и оперировали французские врачи.
Боевая группа из 14 человек несла охрану главной базы советских партизан. Ее бойцами за несколько месяцев были задержаны пять гитлеровских разведчиков. Женщины вели разведку в ближайших селах, наблюдали за движением по шоссейным и железным дорогам, передвижениями по ним фашистских воинских подразделений. «Русские партизанки» – так называли их французы – участвовали в боевых операциях, добывали разведданные, лечили раненых и больных, несли караульную службу.
6 сентября 2015 года в городе Тиль был открыт мемориал, посвященный советским женщинам, узницам концлагеря Эрувиль, совершившим побег и организовавшим свой партизанский отряд, которому дали название «Родина».
Из выступления госпожи мэра г. Тиль Анни Сильвестри:
«Наш город Тиль (Thil) расположен на Выше-Лотарингской территории на северо-востоке Франции. Вначале это была обычная деревня, но с приходом индустрии железа она превратилась в рабочий поселок с пестрым населением – пришельцами из Италии, Польши, Алжира… Здесь выросли рабочие поселки, виадук, шахты и заводы. Бурный расцвет промышленности дал основание его жителям гордиться своим городом, но, с другой стороны, – он же стал истоком трагических событий во время Второй мировой войны. Здесь возвели завод для изготовления ракет V1 в шахте