Попав в плен, Мотин сначала оказался в Майданеке. В зондеркоманду он был распределен после того, как в ходе операции «Праздник урожая» (Aktion Erntefest) за два дня 3–4 ноября 1943 года были расстреляны все евреи, еще остававшиеся в концлагерях вокруг Люблина (всего около 42 тысяч), в том числе узники Майданека, включая членов прежней зондеркоманды.
В Аушвиц Мотина и других советских военнопленных из майданекской зондеркоманды отправили в апреле 1944 года (в место назначения эшелон прибыл 16 апреля). Здесь они вновь были вынуждены заниматься обслуживанием крематориев.
Весной 1944 года, когда Красная армия продолжала успешно наступать и всем уже было понятно, что Германия проигрывает войну, «уничтожение евреев – “окончательное решение еврейского вопроса” – продолжало обсессивно “волновать” фашистов Германии» (Гидеон Грейф). Однако количество эшелонов, прибывающих в Освенцим, уменьшалось день ото дня, а значит, уменьшалась и потребность немцев в зондеркоманде, а значит, всем ее работникам грозило уничтожение. Понимая это, члены зондеркоманды пытались ускорить подготовку общелагерного восстания, которая шла уже несколько месяцев. Однако руководство подполья Аушвица полагало, что советские войска уже близко и целесообразно их дождаться.
У зондеркоманды при таком раскладе шансов выжить не было, и ее работники продолжили готовить собственное восстание, рассчитывая на помощь руководства подполья хотя бы в передаче оружия.
Игорь Бартосик: «В 1944 году в Аушвиц из Майданека прибыла новая группа советских военнопленных. Часть из них перевели в зондеркоманду. Именно это можно считать переломным моментом в настроении заключенных. Советские были настроены бороться. Вы наверняка слышали про восстание в лагере Собибор во главе с военнопленным Александром Печерским? Пришли советские военнопленные – и через пять недель началось восстание. А прежде в Собиборе находились лишь гражданские узники – в основном евреи из Польши и Греции. Думаю, что в Аушвице произошла аналогичная переломная ситуация – когда сюда привезли пленных красноармейцев. Они умели держать оружие и настроили на борьбу остальных».
Фрагмент рукописи узника зондеркоманды Залмена Левенталя, найденной под крематорием: «…когда мы уже сжились с русскими, прибывшими из Люблина, то оказалось, что они могут оказать нам большую помощь, прежде всего своим темпераментом и силой… У нас было 19 русских, которые работали вместе с нами… они вообще делали, что хотели, а это нашему руководству не нравилось. Неоднократно они грозились, что уволят русских из команды. А ведь все знали, что значит увольнение из зондеркоманды – отправка на тот свет».
Фрагмент протокола допроса в качестве свидетеля польского еврея Драгона Шлемы (лагерный номер 80359), члена зондеркоманды по обслуживанию крематория (26.02.1945): «При отделении Биркенау среди зондеркоманды была группа, она подготавливала бунт и сожжение крематория. Группой руководил один военнопленный полковник Красной армии, имевший связь с майором и лейтенантом, находившимися в зондеркоманде. Фамилии полковника, майора и лейтенанта я не знаю, имя военнопленного лейтенанта ВИКТОР. Группа, подготавливавшая бунт, доставала порох и делала примитивные гранаты. Порох доставали через тех заключенных, которые работали при военных цехах, имевшихся при лагере».
План восстания зондеркоманды был разработан Валентином Филатовым совместно с Мотиным и еще двумя советскими военнопленными и позднее одобрен генералом Карбышевым (Филатов пишет, что на заключительном этапе подготовки к восстанию Карбышев лично руководил всеми действиями подпольщиков).
По замыслу организаторов, результатом операции должно было стать разрушение инфраструктуры лагеря, в том числе газовых камер и крематориев, и побег всех или большинства узников Биркенау. Дальше планировалось освободить Аушвиц I – основной лагерь.
Для реализации плана нужно было оружие и много взрывчатки.
Порох для повстанцев добывали узницы женского лагеря Аушвиц, работавшие на заводе боеприпасов Weichsel-Union-Metallwerke («Унион»). Советский военнопленный Иван Бородин изготавливал из пустых консервных банок и принесенного девушками пороха самодельные гранаты. Активисты антифашистского подполья передали зондеркоманде сделанные ими заточки.
Таким образом заговорщики достали оружие и запасли некоторое количество взрывчатки.
Акция была назначена на ночь с 7 на 8 октября. Предполагалось, что восстание начнут одновременно все четыре зондеркоманды, работавшие у лагерных печей.
За несколько часов до выступления один из заключенных раскрыл замысел эсэсовцам.
Скорее всего, во второй половине дня 7 октября немцы начали отбирать членов зондеркоманды, которых собирались вскоре уничтожить. Очевидно, в число смертников попали и советские военнопленные, работавшие в крематории II (это их, прибывших из Майданека, Филатов называл «людьми Мотина»).
Ждать дальше было нельзя, пришлось действовать немедленно и не по плану.
Валентин Филатов: «Настал день, когда можно было приступить к исполнению задуманного плана, встретившись с Мотиным за день до ухода, назначив время. Мотин начал готовиться, доставая из своих потайных мест все подготовленное. Один из евреев заколебался и шепнул шефу крематория из эсэсовцев. Шеф сейчас же выехал с крематория. Это было замечено. Ждать до вечера было нельзя. Мотин решил взорвать крематорий и уходить. Пошло 90 человек, но 60 человек было убито, а 30 человек ушло. Среди них ушел и Мотин. Так сорвался роспуск лагеря».
Гидеон Грейф: «Когда 7 октября 1944 года команда СС прибыла к крематорию номер 4 со списком 300 из 451 члена зондеркоманды, подлежащих уничтожению, работники зондеркоманды набросились на нацистов и забросали их гранатами. 3 эсэсовца были убиты и порядка 30 ранены. Отобрав у них оружие и заперев их в здании, члены зондеркоманды решили взорвать и поджечь его. В результате их действий четвертый крематорий был уничтожен и больше никогда уже не действовал.
Взметнувшееся вверх пламя было замечено в других частях лагеря, и охрана немедленно заблокировала все выходы из других крематориев, задействовав ворота с электрическим приводом. Одновременно эсэсовцы стали стягивать крупные силы к четвертому крематорию. Зондеркоманда пошла на прорыв, в ходе которого большинство ее членов погибли, но часть, как ни странно, смогла уйти. Пройдя 9 км, беглецы добралась до бывшей деревни Райско, где располагалось одно из подразделений Освенцима. Здесь участники прорыва были уничтожены».
Крематорий II, где работали советские военнопленные, находился в некотором отдалении от крематория IV, ставшего (более или менее случайно) центром восстания.
Залмен Левенталь: «…вдалеке они заметили приближавшуюся к нам группу вооруженных эсэсовцев. Русские решили, что идут именно за ними. Они бросились на оберкапо, рейхсдойче, и молниеносно забросили его живьем в пылающую печь. Тот сполна получил по заслугам. Русские продолжали начатое. Не имея возможности медлить, поскольку каждая минута могла оказаться решающей, они перерезали проволоку и все бежали за линию оцепления».
В восстании приняли участие около 100 членов зондеркоманды. Около 60 из них погибли почти сразу.
После начала восстания большинству членов зондеркоманды крематория II удалось бежать, однако все они – включая, по всей видимости, Мотина – погибли от рук преследовавших их эсэсовцев. Три работницы «Униона» и их лагерная связная были после восстания арестованы и 5 января 1945 года повешены.
Гидеон Грейф: «Сразу после подавления мятежа гестапо приступило к его расследованию и арестовало четырех девушек, работавших на заводе боеприпасов. Несмотря на чудовищные пытки, девушки не назвали ни одного имени и в итоге были повешены на лагерном плацу».
Всего в ходе восстания и после него было убито более 450 заключенных.
«Безусловно, нелегко восстановить картину антифашистского подполья в Освенциме – погибли многие руководители движения сопротивления, отсутствуют документы, записи и дневники, которые в условиях строжайшей конспирации невозможно было вести», – констатировал один из руководителей советского подполья в Аушвице А. Ф. Лебедев.
Однако, как мы можем видеть, прямо сейчас, спустя почти 80 лет после этих трагических событий, находятся важнейшие документы, ранее не попадавшие в сферу внимания историков. А сколько еще писем, фотографий, воспоминаний подпольщиков Аушвица и других концлагерей их родных ждут своего часа в государственных и личных архивах!
А это значит, что история еще не закончена.
17. Сопротивление в нацистском плену(судьбы советских военнопленных шталага № 352 в Масюковщине)
Наталья Яцкевич
Трагически сложилась судьба абсолютного большинства красноармейцев, попавших в фашистский плен в годы Великой Отечественной войны. В 1941 г. вермахтом было пленено 3,4 млн военнослужащих Красной армии, из них 323 тысячи в июне в ходе военных действий на пространстве от Белостока до Минска. На оккупированной территории Беларуси в 1941–1944 гг. погибло более 810 тысяч советских военнопленных.
Одним из крупнейших нацистских лагерей военнопленных в Белоруссии являлся шталаг № 352, который существовал все годы оккупации с июля 1941 г. по июль 1944 г. В нем погибло более 80 тысяч советских военнопленных разных национальностей бывшего Советского Союза. Лагерь состоял из двух частей: городской, размещавшейся в самом Минске, и лесной – на территории бывшего военного городка у деревни Масюковщина. Лагерь имел 22 филиала в городе и более 90 отделений на станциях в распоряжении Главной железнодорожной дирекции «Центр».
Общий вид лесного лагеря в Масюковщине. Зима 1941–1942 гг.
Основной и самой крупной частью шталага № 352 являлся лесной лагерь, который располагался в пяти километрах от города, слева от железной дороги Минск – Молодечно. Территория лагеря была обнесена несколькими рядами колючей проволоки, укрепленно