стания были охвачены призывом. Вернувшись в свой блок, организаторы побега решили, что прорыв должен быть осуществлен на следующий день, 10 февраля было решено, что политические заключенные в блоке № 11 должны знать о побеге, так как планировалось открытие дверей в других блоках лагеря, это даст возможность другим заключенным сбежать. Главным организатором побега был Бранко Бегович, студент из Глины. Он сообщил своим соратникам план побега, который хочет осуществить. Среди заключенных в блоке чувствовалось заметное волнение. Во время вечерней прогулки охранники заметили расстройство заключенных и повышенную настороженность.
Один из охранников угрожал автоматом заключенным. Войдя в блок, немцы вызвали всех организаторов побега в администрацию лагеря, а именно: Душана Томовича, Бранка Беговича, Брану Джурчича, Сретена Вучковича и Вулета Вукашиновича. Заключенные догадались, что о побеге стало известно. Типограф из блока № 11, которому Бранко Бегович передал план побега, проговорился одному из заключенных, им был адвокат, который сообщил немцам о готовящемся плане побега. На допросе Божа сообщил что-то очень неопределенное о разговоре с Бранко, поскольку данных для доказательства вины было очень мало, все закончилось только избиениями. На следующий день, 10 февраля 1942 года, во время обеда доктор Велизар Пияде узнал от Благое Станковича из Ниша, что на Бубане готовят большую могилу для заключенных. Полученную новость доктор Пияде передал заключенным из блока № 12.
По словам заключенного Раде Джорджевича из Прокупля, это выглядело немного иначе:
«Дражиновцы (сторонники Драже Михайловича), в основном евреи, сообщили, что возле лагеря или где-то неподалеку готовятся вырытые могилы, их копали сами заключенные, но они не знали, что копают».
Эта новость вынудила заключенных на решительные действия. Время от обеда до «вечерней прогулки» тянулось медленно, и вот долгожданный момент наступил. Двери открылись, и заключенные «на белом хлебе» вышли во двор лагеря, остальная часть блока выходила медленно, и охрана лагеря начала быстро реагировать. Одним из обстоятельств, нарушивших план, было то, что глава гестапо, Хамер, вывез несколько солдат из города. Все это нарушило план атаки. Перекличка заключенных была окончена, и немцы приказали всем вернуться в блоки. Общее разочарование и печаль чувствовались между заключенными. Ощущение было болезненным. Те, кого не вызвали на расстрел, предложили бежать из грузовика по дороге в Бубань, полагая, что таким образом они будут менее уязвимы. Но и в этом случае немцы прибегли к хитрости и разделили заключенных – брата от брата, отца от сына, и таким образом они хотели нарушить единство между ними и пресечь любую попытку заговорщиков из блока № 12. Стало необходимым вернуть боевой настрой у людей. После обсуждения между заключенными все немного успокоились. Подготовка плана побега на следующий день, 11 февраля, была сделана, но немцы, подозревая о планах, отменили вечернюю перекличку из-за случившегося в предыдущий день.
Наступило 12 февраля, во время обеда еврей Джурика Грос, который раздавал еду, сообщил заключенным, что на завтра на четыре часа утра назначен расстрел. Переносить побег больше не имело смысла. Заключенные решили совершить восстание вечером, совершив нападение на немецкую охрану. Терять уже было нечего. С наступлением вечера волнение и нервозность достигли пиковой точки. Из-за начала подмены соломы в блоках уже казалось, что выхода нет. В тот вечер случилось необычное: около 19:30 дверь в главный блок открылась. Заключенные выскочили на задний двор. В ожидании побега нервозность у людей выросла. По воспоминаниям некоторых заключенных, подозревая, что среди них есть предатели, которые могут сообщить охране лагеря о побеге и что план будет полностью раскрыт, Бранко Бейгович закричал: «Товарищи, предательство! Вперед!!!»
В официальном сообщении написано, что заключенные использовали эффект неожиданности, напали на охранника, забрали его винтовку и убили его, а затем открыли двери других блоков и выпустили других узников, которые начали бежать. По воспоминаниям участников побега, немцы из охраны были напуганы внезапностью, а некоторые даже бежали от безоружных заключенных. Блок № 11 был открыт, но люди действовали нерешительно, многие не хотели даже выходить из блока. Немцы среагировали на действия заключенных и открыли сильный огонь из пулеметов с башен и подали сигнал соседним казармам, в которых размещались болгарские солдаты. Часть заключенных была расстреляна во дворе лагеря, смертельно раненные узники вернулись в блоки и там умерли. Через главные ворота лагеря выход был заблокирован, заключенные бросились на колючую проволоку на заднем дворе. Один за другим люди кинулись на заграждение, под натиском и напором образовалась брешь в заборе, куда смогли проскочить часть заключенных. Голые, босые и уставшие заключенные из блока № 12 бежали по полю в сторону Виника (холм возле Ниша). Во время побега во дворе лагеря и на заборе из колючей проволоки, и в блоках погибло 42 человека. В тот день 105 узников смогли сбежать, а впоследствии вступить в партизанские отряды. Это были отряды Озренски, Сврлишки и Ястребачки. Небольшое количество бывших узников во главе с капитаном Иваном Вуйисичем, который участвовал в побеге из лагеря как четник – преступник, вступили в партизанский отряд к Великому Ястребацу и Копаонику и подключились к национально-освободительному движению в Жичком районе. Вместе с четниками сбежал и Богдан Панович, из места Ратина, возле Кралева. Во время побега погиб один немецкий солдат из охраны.
Этот побег был исторически зафиксирован как первый крупный побег из нацистского концентрационного лагеря в оккупированной Европе. До настоящего времени не существует зафиксированных доказательств того, что до 12 февраля 1942 года был осуществлен еще какой-либо организованный побег-восстание в концентрационных нацистских лагерях.
В период с 16 по 19 февраля 1942 года нацисты в качестве возмездия за потери во время восстания и гибель немецкого солдата из охраны расстреляли на Бубане 800 заключенных из лагеря и уголовного изолятора, большинство из расстрелянных были евреями. В то время арест и расстрел грозили тому, кто слушал иностранные радиостанции, одним из таких людей был Воислав Ильич, президент муниципалитета Лесковац.
Второй побег из лагеря был организован 2 декабря 1942 года. По численности сбежавших он был меньше февральского, но очень сложным с организационной точки зрения, поскольку необходимо было наладить сотрудничество между мужскими и женскими блоками, что было совсем непросто в условиях строгого режима. Однако, несмотря на все это, партизанам-заключенным удалось организовать этот побег под руководством Видака Миловича 2 декабря 1942 года. Как и первый побег, он имел значительный моральный и политический эффект как в городе, так и среди заключенных. В ответ на декабрьский побег немцы расстреляли на Бубане Милицу Шувакович-Машу и Ану Стойкович-Весну с еще восемью задержанными 15 декабря 1942 года.
Во время следования до Бубня зафиксированы редкие примеры смелости, мужества и неподчинения обычных людей, которые знали, что идут на смерть. Один из таких примеров был с Елисаветой Анетой Андреевич, которую поместили в лагерь как пленного бойца партизанского отряда Топлица. Национальный музей в Нише хранит письменные истории свидетеля ее расстрела. В январе 1943 года грузовики с заключенными из лагеря, которые привозили людей на расстрел, прибыли в 8 часов утра. Шестерых заключенных вывели, среди них Анета, которая пела. Немцы толкали заключенных до глубокого рва. Выстроили их вдоль ямы рва и развернули спиной к стрелявшим. Но Анета отказалась поворачиваться. Она смотрела на расстрельную команду с презрением и все время что-то говорила, пока вокруг нее разлетались людские черепа и пряди волос. Выстрелы стихли, и осталась только Анета! Немцы несколько раз приказали ей отвернуться, но она не хотела. Гордо сообщила, ударив себя в грудь: «Гады! Я не хочу отворачиваться от вас, вы стыдитесь стрелять, мне глядя в глаза. Моя кровь не поможет вам, и вы не станете победителями! Победа наша». Продолжила петь: «Падай силой и несправедливостью, пока не коснутся пули от выстрелов и не закончат жизнь этой молодой девушки».
Во время массового расстрела одна из групп перед смертью громко пела: «Кто не желает умереть молодым, пусть встанет вместе с нами!» Одним из таких погибших стал капитан Стеван Веселинович из Ниша, равногорский подпольный командир Ниша. Из тюрьмы гестапо его переместили в лагерь, где он принял смерть 23 февраля 1943 года. Когда офицеры-гитлеровцы во дворе его спросили: сожалеет ли он, что воевал против немцев, за что и будет расстрелян, он холодно и с неповиновением ответил: «Не жалею! Пусть живет Дража Михайлович!» Гитлеровцы были поражены его ответом. Он был расстрелян на Бубане.
Самый смелый акт мужества и неповиновения противнику произошел во время расстрела на самом Бубане. Неизвестный узник концлагеря перед залпом винтовок сжал кулак, поднял к небесам и поприветствовал свободу, которая настанет. Этот исторический момент вдохновил скульптора Ивана Саболича на создание памятника на Бубане, который состоит из трех кулаков, его можно увидеть и сегодня. О преступлениях в Нише люди слагали песни во время оккупации:
Там, неподалеку от Ниша,
Кровь льется, как дождь,
В Сербии могила к могиле,
Мать ищет сына своего.
На могиле постоит и подумает:
«Ой, могила, чья же ты?»
А из могилы голос слышится:
«Не плачь, мама, тяжело мне от этого».
После казней лагерь быстро опустел, но так же быстро он заполнился новыми заключенными. Тех, кого не расстреляли на Бубане, отправляли в лагеря по всей Европе, в основном в Германию, Австрию и Норвегию, где многие отдали свои жизни. До конца марта 1942 года заключенные по всей оккупированной Сербии, и в лагере города Ниш, были предоставлены немцам на растерзание. Много заключенных еще до приказа о дальнейшей пересылке погибли при различных обстоятельствах. В последнюю неделю апреля 1942 года готовилась к отправке первая партия заключенных из четничко-партизанских отрядов в другие немецкие концлагеря. Все они перед тем, как попасть в Европу, проходили через лагерь Баница в Белграде, а также через Саймиште или непосредственно из военно-полицейских тюрем.