метрового обрыва вниз и крепко зашиб себе левое колено…
…Он меня потерял с глаз. Тогда я сменил направление, дал круг метров на 300 и ударился опять на это место… Когда я стал перебегать дорогу, наткнулся на девочку лет 12. Я ее испугался, а она меня испугалась. Но я был ужасного вида… Руки все в крови от плеч до ладоней, все искорябаны о ветки, камни, колючую проволоку. Перебежал дорогу и углубился в лес. Пробежал я километра 3 и увидел норвежские домики и решил в них скрыться… Дернул за дверь, дверь открылась. Я в него зашел, заперся и стал ждать ночи… Стал искать что-нибудь попить. Нашел половину бутылки водки и бутылку пива. Пролежал 2 суток за диваном. Меня томила жажда, [хотелось] кушать. Я увидел в окно, что можно накопать картошки. И я дождался ночи и накопал картошки, но сырая картошка не еда, и я решил сделать электрическую печку. Мне это удалось сделать. Принес воды, и через час у меня была готова картошка. Я нашел соль и принялся кушать. И так я пробыл 4 суток в домике… Но сидеть было нельзя больше, и я решил бежать к своим товарищам норвегам, думая, что они мне помогут. Я с трудом перебрался на… лодке через залив… до своих товарищей [это были Рагнвальд Гюльбрандсен и его жена Ингрид Халворсен, сестра Бьярне Халворсена]. Они меня покормили, попоили и переодели в норвежскую одежду, и переехал я с товарищами в неопасное место [квартира родителей Ингрид и Бьярне Халворсен в Осло], и сейчас у меня нога заживает хорошо. Скоро поеду в нужном направлении [в Швецию]. Но не знаю, товарищи, как мне отблагодарить за хороший уход за мной, и врача приводили ко мне…»
В 1964 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Хелмер Мадсен (посмертно) и его сподвижники награждены орденами Красной Звезды «за мужество и отвагу, проявленные при спасении советских военнослужащих».
Отдельного рассказа достойна подпольная организация советских военнопленных из лагеря Лаксевог под Бергеном.
Николай Дворцов попал в Лаксевог в сентябре 1942-го. «Уже с первых дней начались побеги, – вспоминал он. – Но все они кончались крахом. Не зная местности, норвежского языка, люди, вырвавшиеся за колючую проволоку, неизменно попадали в лапы фашистов, их приводили в лагерь и расстреливали перед строем. Обстановка казалась безвыходной».
Но вскоре Дворцов познакомился с Николаем Садовниковым, врачом из Саратова. Немцы разрешили ему открыть в лагере ревир – нечто, отдаленно напоминающее лазарет. «Лекарств, конечно, никаких не было, была большая комната с нарами в три яруса, и был наш врач, человек неистощимого оптимизма, неистощимой стойкости и глубокой веры в силу русского народа, в силу советского строя». Садовников был руководителем лагерного подполья.
Пленных гоняли на работу – в основном на строительство базы для подводных лодок. Отдельные группы работали на вальцкерке – прокатном заводе и в военном порту. На строительстве базы, кроме советских военнопленных, работали мобилизованные норвежцы, датчане, голландцы и чехи.
Уже к лету 1942 года Садовников собрал группу надежных людей. «Среди них были Аббакумов, Якушев, Киселев, Хорошаев, Завьялов, Ивашков и другие, – рассказывал Дворцов. – Это была уже подпольная группа, которая в адских условиях плена решила продолжать борьбу». Заговорщики установили контакт с норвежскими партизанами и вскоре принялись готовить вооруженное восстание.
Вот как вспоминал о тех событиях Нурвальд Квале, помощник начальника штаба партизанского отряда: «Мы помогали им пищей, одеждой, сообщали новости. Они говорили, что немцы, угрожая расстрелом, вербуют их в фашистскую армию. Наш долг был защитить русских – замечательных союзников, испытанных воинов, превосходных ребят. Они организовывались в группы по 50 человек. К группам предполагалось прикомандировать норвежских переводчиков, чтобы русские могли сражаться вместе с нами. Дали на это согласие 800 узников. Каждую неделю они спрашивали, когда начнем. Мы намеревались овладеть немецкими постами в лагере. Охранников было 60, с автоматами, но русские сказали, что сами справятся».
Лагерь готовился к восстанию, однако летом 1943-го подпольщиков настиг первый удар: гестаповцы схватили Садовникова. «Все мы знали, что от гестаповцев, этих черных мастеров смерти, живыми не уходят, и все мы с болью скорбели о гибели нашего мужественного друга».
Но борьба продолжалась. Место Садовникова занял капитан Якушев.
Пленные регулярно получали от норвежцев и других рабочих-антифашистов информацию о положении на фронтах. Степан Стешенко писал Искрину после войны: «Я подружился с коммунистом Гильеном, молодым руководителем нелегальной группы рабочих прокатного завода. С разрешения обер-ефрейтора австрийца Ганса, который ругал Гитлера, я спускался в подвал цеха, где норвежцы прятали радиоприемник и слушал Москву». Гестаповцы обнаружили приемник и зверски убили Гильена.
7 ноября 1944 года заключенные подняли над крышей судоверфи красный флаг. Вот как рассказывал о тех событиях Петр Вереха: «В день Великого Октября нас, 20 военнопленных, привезли на работу. Часть товарищей увели к причалу. Полдня они нагружали две баржи железобетонными балками. Буксир потащил баржи по заливу, опоясывающему город. На последней барже развевался привязанный к балке красный флаг. Это сделали Николай Якушев, Дмитрий Киселев, Иван Турко, Василий Хорошаев, Иван Чкалов и Григорий Гришин. Баржа долго плыла на глазах норвежцев под гордым советским флагом. Она причалила к судоверфи, и рабочие подняли балку с флагом ввысь на леса. Больше трех часов развевался 7 ноября 1944 г. боевой флаг трудящихся над Бергеном».
Еще через несколько дней в Бергене у причальной стены судоверфи взорвался и затонул германский пароход. Случилось это после того, как гестаповцы арестовали подпольщиков, поднявших флаг над городом. Рассказывает Павел Бондаренко:
«Вот тогда-то гестаповцы и схватили шесть наших товарищей. Ни слова не сказали они под пытками. Ночью их привезли в тюремной машине к лагерю. Гестаповцы взяли в машину еще шестерых, с лопатами. Среди них оказался мой друг белорус Крупенченко. Он рассказал мне, что грузовик углубился в горы. Подпольщиков по двое вывели к обрыву и расстреляли. Шестерым с лопатами приказали закопать товарищей.
Ночью норвежцы возложили венок на могилу. Фашисты разбросали цветы и растоптали. Три ночи подряд норвежцы возлагали венки. Потом грянул салют. Партизаны взорвали стоявший в порту германский транспорт. Грохот потряс море и землю, грозным эхом отдавшись в горах».
Через несколько лет после войны Николай Дворцов написал роман о событиях в Лаксевоге. Книга под названием «Море бьется о скалы» была напечатана в 1961 году. И тут вдруг оказалось… что доктор Садовников, руководитель подпольщиков, один из главных героев романа, не погиб!
Николай Дворцов: «Когда роман был закончен и находился в печати, в “Комсомольской правде” появилась статья “Страна фиордов помнит героев” (№ 227, от 26 ноября 1961 года). Из нее я узнал, что Садовников жив, заведует хирургическим отделением больницы в городе Джизаке Сырдарьинской области. Жив! Жив! Сейчас же в далекий край полетело письмо. А летом мы встретились в Барнауле, встретились спустя 19 лет».
Оказалось, что руководителя подпольщиков увезли тогда в город Лиллехаммер. Там он долгое время сидел в карцере. Фашисты намеревались отправить его на медленную смерть в норвежское Заполярье, но при содействии коллеги-врача он попал в рабочую команду. В последние дни неугомонный доктор Садовников бежал, уведя с собой сорок девять товарищей.
Учитывая, что основным назначением концлагерей в Норвегии было обеспечение дешевой рабочей силой строительства и ремонта военных объектов, нельзя не отметить размах и разнообразие актов саботажа, организуемых советскими военнопленными – самостоятельно либо совместно с норвежцами, – несмотря на весьма вероятные опасные, порой смертельные последствия.
Петр Литвенцов и его друг Дмитрий должны были ремонтировать поврежденный фашистский миноносец. Там же работали двое норвежцев – инженер и его помощник, жители Ставангера. Полдня норвежцы и русские ковырялись в электрическом кабеле, пока не пошел дождь. Тогда инженер потребовал сделать брезентовый полог. Следующие полмесяца эти четверо, забравшись под брезент, оживленно беседовали и периодически стучали в борт миноносца. Ремонт не продвинулся ни на шаг. У этой истории не очень хороший конец: норвежцев арестовали, а русских избили и посадили в карцер, после чего отправили в штрафную команду.
Крупная нелегальная организация «Семья», объединявшая военнопленных советских офицеров, практически поставила саботаж на конвейер. Возглавлял подпольщиков Василий Новобранец – разведчик, сотрудник ГРУ, после войны проведший почти 10 лет в карантинных лагерях, награжденный орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, медалью «За боевые заслуги» и норвежской серебряной медалью борца Сопротивления, автор нашумевшей книги «Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика».
«Ни одного полезного движения для врага!» – таков был девиз подпольщиков. Девиз, который они не только не скрывали от надзирателей, а прямо-таки сразу задекларировали.
Попав на остров Ставерн, опытные военные сразу определили, что их привезли на строительство оборонительных сооружений – так называемого «Атлантического вала». Стало понятно, что после окончания строительства секретного объекта всех узников уничтожат.
Из книги Василия Новобранца: «…Что же делать? Неужели помочь врагу укрепиться, а затем погибнуть? Так не лучше ли погибнуть сначала, не сделав ни одного полезного движения для врага, без лишних физических и моральных мучений? Обменялись мнениями. Споров больших не было. Решили – отказываться от работы, вплоть до расстрела.
На следующий день на поверке о нашем решении мы сообщили немцам. Конечно, делегации не выделяли, а просто стали кричать из строя:
– Работать не будем!