опротивления было решено никаких единичных побегов не делать, а делать групповые вооруженные побеги.
Оружие мы мыслили достать на грузовой станции в складах, которые находились недалеко от нашего лагеря.
О складе этого оружия мы узнали при одной обстановке, связанной с разгрузкой вагонов с металлоломом. Операция приобретения оружия намечалась путем налета на охрану при очередной ночной разгрузке вагонов. Но пока мы подготавливались к ней, оружие с этих складов было вывезено.
Полиция, чтобы предотвратить организацию в/п и не допустить каких-либо осложнений для них, применяла на практике переброску части в/п из одного лагеря в другой.
Весной 1943 г. (приказано) половина наших в/п была забрана из лагеря и отправлена в неизвестное направление, а к нам направили из другого лагеря.
Среди вновь прибывших в/п оказался Шубин Федор (по его заявлению, житель г. Ялты). Он неясно к кому втесался в доверие и начал предавать группу Сопротивления, будучи тайным работником гестапо. Это было точно известно. Мы стали вести себя более конспиративно до его изоляции.
Но события 7/XI–1943 г., когда все в/п в честь 26-й годовщины Октября остановили работу на заводе, не дали возможности изолировать Шубина Ф. В лагерную жизнь вмешалось гестапо с применением экзекуций, пыток и других средств издевательства над военнопленными.
Целые группы в/п вывозились на машинах из лагеря и доставлялись в гестапо для допросов. Кончилось это убийством 2 в/п и отправкой части в/п в другие лагеря.
Я был 16/XII–43 направлен в лагерь И. Г. Фарбениндустрия в г. Франкфурте-на-Майне (Гехог – окраина города). Но расправы гестапо на этом не закончились.
3 и 5. Для полноты ответа на 3-й и 5-й вопросы хочу дополнить следующее.
Сотрудничество с иностранными узниками и немецкими антифашистами осуществлялись, помимо связей через Рудольфа Шольца, следующими путями:
а) Непосредственной встречей с ними на заводе и в штольнях Гузена 2 (концлагеря), также на раскопках домов – после бомбежки.
б) Оставлением записок в условленных местах, скрытых от немцев.
в) Через женщин из гражданского населения, которые отпускались в город в субботу и воскресенье (Гошель М. И. и другие).
г) Встреча на специальных квартирах. Будучи в лагере И. Г. Фарбиндустрия в Франкфурте-на-Майне, меня один немецкий рабочий Рихард Вичер, у которого мы работали, два раза в месяц брал к себе на дом в пригородное село Людерсдорф для оказания помощи по обработке ему огорода и лечения мне зуба.
В этот период времени к нему на дом и в частную лечебницу зубного врача приходили законспирированные лица для получения сведений о состоянии дел в лагере и передачи сведений о положении дел на фронте.
Трудности в сотрудничестве с иностранными узниками и немецкими антифашистами в основном сводились к сильному преследованию полицией. Преодолевались они путем усиления конспирации.
6. Власовцы в лагерях не имели никакого влияния, а практиковавшаяся немцами практика привоза их в лагерь для выступления перед в/п с целью агитации по вербовке в их армию не имела сильного влияния, а там, где работали группы Сопротивления, вербовка сводилась к нулю.
При выступлении представителей власовцев перед строем узники абсолютно их не слушали, относились к ним с унижением и презрением, попеременно выкрикивая – «Долой предателей и изменников».
Как я уже выше писал, в Лан-лагере ни один в/п во власовскую армию не пошел.
В лагере И. Г. Фарбениндустрия вербовка во власовскую армию усилилась весной и летом 1944 г.
Здесь имели место случаи, когда во власовскую армию завербовались часть крымских татар, которым немцы создали прекрасные материальные условия, отделив их в отдельные бараки. Их начали использовать в дальнейшем для агитации.
Наша группа усилила разъяснительную работу по борьбе с агитаторами власовской армии.
Один раз группа военнопленных, идя с работы, начала… [нрзб] тех лиц, которые ушли во власовскую армию. Оставшаяся часть татар, которая находилась среди нас, передала об этом татарам власовской армии.
Власовцы по этому поводу сделали ночью нашим в/п поножовщину.
На вторую ночь наши в/п сделали ответный налет на бараки власовцев и крепко изрезали их.
Эта стычка послужила поводом вмешательства гестапо.
Один ненадежный старик с Кубани – Иванов Александр Александрович (из гражданских), добровольно уехавший в Германию, дал показания в гестапо, что организатором этой стычки с власовцами был я.
Переводчик этого лагеря подтвердил его показания. 4/VIII–1944 г. многих из нас арестовали и послали в подвал при гестапо.
При этом посадили и из г. Ветцлар (из Лан-Лагеря) т. Авраменко Сергея и других в/п, коменданта лагеря Рудольфа Шольца и часть девушек-связных из лагеря, в котором находилась Гошель М. И.
После 21 допроса в гестапо, а также после неоднократной очной ставки нас сфотографировали и отправили 1/XI–1944 г. в концентрационный лагерь Маутхаузен, а позже в рабочую команду его Гузен 2 (для работы по пробивке штолен в горах) как неблагонадежных и подлежащих уничтожению.
Вербовка во власовскую армию из концлагеря Маутхаузен не производилась.
Помимо треугольника за политику (красного), у меня был еще повешен на сердце красный круг, что означало – подлежит расстрелу.
Благодаря работе групп Сопротивления я был дважды спасен из «доходяг», подлежавших уничтожению, а при освобождении 5/V–1945 г. мой вес составлял 42 кг. Связь центра подполья Маутхаузена с группами Сопротивления отделений Маутхаузена проходила при помощи посылки узников подполья в эти отделения.
Я очень буду рад, если мои незначительные заметки могут быть полезны Вам, а также готов сообщить интересующие Вас сведения – дополнительно.
9.12.1965
23. Рукопись Новикова Н. С
Рукопись из архива М. И. Семиряги.
Воспоминания
бывшего политзаключенного № 73763 концлагеря уничтожения в Австрии Маутхаузен
НОВИКОВА Николая Сергеевича
Мне хотелось бы в своих воспоминаниях рассказать нашей молодежи о людях нашего города, волей судьбы заброшенных во время отечественной войны в фашистскую Германию для рабского труда и физического уничтожения.
Мне хочется рассказать об истинных патриотах своей социалистической отчизны, которые не боролись на фронте с оружием в руках против оголтелых фашистских орд, а были угнаны со своей отчизны на работу в фашистскую Германию или, будучи тяжело раненными на фронтах, были захвачены в плен и находились в лагерях для военнопленных.
На некоторых примерах, взятых из жизни, очевидцем которых я был сам, хочу рассказать, насколько велика была у этих людей любовь к своей Родине, как самоотверженно, не щадя жизни, они старались внести свою лепту в дело разгрома фашистской Германии. Ни пытки в застенках фашистских тюрем, гестапо, штрафных и концентрационных лагерей, ни голод не смогли сломить волю этих гордых, свободолюбивых, беспредельно преданных своей Родине людей.
<…>
<…> Так я был обречен на рабский труд и испытания в Германии.
<…> Через несколько суток нас привезли в польский город Лида. Здесь дали нам горячую похлебку, по куску хлеба, мы вычистили в вагонах, и повели в дезкамеру, где вещи были продезинфицированы. По возвращении в вагоны несколько человек пытались бежать из колонны. Двое было убито здесь же на путях, а несколько других разыскивались. Всех загнали в вагоны, не исключая заболевших в дороге дезинтерией, и снова нас везли не открывая до самого места назначения. Эшелон выгрузили в г. Хемнитц в Саксонии, и всех привезенных поместили в каком-то большом зале. Утром приходили покупатели, выбирая подходящий товар, забирали и уводили ребят и девушек. «Товар» похуже остался, и всех оставшихся перегнали в бараки лагеря биржи.
…Через несколько дней я с большой группой товарищей был отобран, и нас по городу повели в лагерь для восточных рабочих, которые работали на паровозоремонтном заводе «Локомотив фабрик». Жуткие картины мы наблюдали по городу от биржи к своему лагерю. Вот под наблюдением конвоя работают изнеможенные наши военнопленные. Одежда на них изорвана, на спинах и пилотках многих из них намалеванные масляной разноцветной краской круги. У кого один, у кого два, у кого больше. Это, как мы потом узнали, метки о количестве попыток к побегу.
Но вот и лагерь, куда нас везут, он еще не достроен. Деревянные вышки по четырем углам, несколько бараков, в которых живут ранее привезенные сюда добровольцы, кухня, барак, где живет комендант Шнее со сворой солдат, охраняющих лагерь, и ряд недостроенных бараков. Нас разместили по баракам <…>. В этом лагере было несколько попыток побега, но все эти товарищи были пойманы и расстреляны.
<…> Когда основная масса отобранных была построена в стороне от окончательно забракованных, ко мне подошел высокий немец в зеленой шляпе со щеткой за лентой. Оскалив свои желтые пилообразные зубы, над которыми расположились рыжие усики, он уставил на меня бесцветные выпученные глазки и, тыча меня и себя поочередно в грудь, стал повторять «рапота, рапота». Я понял, что приглашает меня к себе на работу.
<…> Кроме этого, он был сторожем расположенного рядом кладбища. В мои обязанности входило: копать могилы, сеять перегной в огромном решете, установленном на четырех столбах с двумя планками, копать огород, поливать овощи, колоть дрова, чистить всей семье обувь и выполнять все остальные хоздела <…>. Пища моя состояла из картофеля, который при отчистке для себя или кроликов или уток оказывался порченным. Но все же это было гораздо лучше, чем лагерная пища, и в гораздо больших количествах. Правда, я частенько «занимал» картофель, да простят они мне это, у кроликов и уток, но когда хозяйка заметила, что кролики и утки плохо поправляются, она подстерегла меня, в результате чего я был избит хозяином. И мне больше не доверяли кормление уток и кролей.
Спал я в одной комнатушке, пристроенной к сараю. Окошко было снабжено решеткой. Я тщательно обследовал решетку и убедился, что прутья ее с наружной стороны привинчены шурупами. У меня созрел план побега. Хозяева на ночь уезжали в город Хемнитц, где находилась их квартира. Нужно было найти что-нибудь похожее на отвертку и попытаться отвинтить прутья решетки. Однажды, когда я занимался колкой дров, в сарае я нашел в старой рухляди финский нож со сломанным концом. Украдкой я отточил на камне сломанный конец и перенес нож в свою комнату, воткнув его под сиденье стула, т. к. заметил, что хозяйка каждое утро производит тщательный осмотр моей комнаты вплоть до матраса.