ижних кишлаков. В молодости старик работал в штольнях и добывал шпинель и рубины для власть имущих. По его словам, те штольни, входы в которые хорошо видны, давно истощены. А богатые камнями выработки находятся в другом месте. Входы в них замаскированы. По он, старик, может показать их геологам. Старик уже много лет сиднем сидел у себя дома, и стоило большого труда уговорить его родственников отпустить патриарха с геологами в горы. Отсюда и предосторожности: уж лучше смирного коня со всех сторон придерживать, чем рисковать человеком, который вчетверо старше любого из нас (в то время, конечно).
К вечеру все должны были вернуться. Интересно было увидеть продолжение, и мы решили задержаться на сутки, а заодно уж пособирать гербарий на окрестных лужайках. И продолжение последовало. Старик, как рассказывали «сопровождавшие его лица», проехав с полчаса, засомневался и сказал, что в последний раз он был на этих выработках «при Николае» (то есть до революции), что память у него стала слабой, что начальник, такой хороший и уважительный человек, наверное, будет обижаться, если он, старик, чего-то не вспомнит. Его успокоили, сказали, что никто на него не обидится при любом результате, и все поехали дальше.
Вечером лагерь геологов ликовал. Старик напрасно сомневался в своей памяти. Он нашел замаскированные штольни, и они оказались необыкновенно интересными для геологов. Более того, где-то на склоне старик долго водил своих провожатых зигзагами и наконец велел отвалить в сторону крупный камень (это с трудом сделали трое, старик же утверждал, что когда-то повернул этот камень он один). Под камнем, близко к поверхности почвы, был зарыт узелок из истлевшей рогожки, а в нем — хорошая пригоршня отличной необработанной шпинели. Старик припрятал эти камни «на черный день» более полувека тому назад. Вечером он преподнес камни (великолепные образцы, сейчас они находятся в музее) начальнику экспедиции. Речь, которую он при этом произнес, сводилась к тому, что теперь ему, старику, ни черных, ни светлых дней ждать не приходится, что они, геологи, ищут камни не для себя — для всех, а для всех не жалко: пусть начальник возьмет эти камни. Сцена была очень трогательная.
Старика с почетом отвезли в родной кишлак. Наутро мы покинули лагерь. По дороге я развивал перед своими помощниками мысль о том, что и солидный возраст имеет свои преимущества, и одно из них — знание того, чего не прочтешь ни в каких книгах. По-видимому, эту мысль я развивал слишком безудержно, и мои спутники стали надо мной подтрунивать.
Когда мы вернулись на нашу базу в Памирский ботанический сад, мои монологи получили поддержку с совершенно неожиданной стороны. Пока мы ездили в Кохи-Ляль, профессор А. В. Турский, весь взмокший и запыленный, принес на себе с Шугнанского хребта здоровенный — полуметрового диаметра — чурбак, отпиленный от разбитого молнией можжевельника (арчи). Плоскость спила отшлифовали, и теперь Анатолий Валерианович с лупой в руках подсчитывал годичные кольца. Когда мы подъехали, счет перевалил за тысячу. Отметив карандашом кольцо, на котором приостановился отсчет, и прищурив покрасневшие от напряжения глаза, Турский в двух словах изложил нам суть дела и радостно хлопнул по чурбаку: «Побольше бы таких патриархов!» Я обернулся к своим спутникам: «А я вам о чем говорил?!» Пока мы разгружались, я назидательно втолковывал моим молодым помощникам, что возраст имеет преимущества и у растений, что по ширине годичных колец такого вот чурбака можно кое-что узнать о прошлом и так далее. То ли я надоел им, то ли сумел их убедить, но подтрунивать над моим тезисом ребята перестали.
Долго ли живут растения?
А теперь самое время поговорить о возрасте растений по-деловому. Растения бывают однолетние, двулетние и многолетние. Это по официальной научной классификации. По что значит многолетние? Конечно, это не однолетники. Если учесть возраст всех растений, живущих больше года, то диапазон в цифрах получится огромный — от двух и до… 7200 лет! Последняя цифра относится к кедру 16-метровой толщины, найденному на острове Якусима в Японии. Вероятно, это самое старое растение, обнаруженное пока на планете. Подумать только — в Египте еще царствовали первые династии фараонов, еще не была построена пирамида Хеопса, человечество еще не знало Гомера, еще только зарождалась античная цивилизация, а этот кедр уже жил, рос, шумел хвоей на морском ветерке. Трудно даже представить себе все это.
Но такой почтенный возраст — это, конечно, исключение. Даже самые долголетние растения, как правило, живут значительно меньше. В качестве примера долголетия приводят обычно гигантское хвойное с западного побережья Северной Америки — секвойю гигантскую, «мамонтово дерево». Ее возраст оценивается в 2500–4000 лет. Это огромные деревья — до 150 метров высоты и с такой толщиной ствола, что если его спилить, то на пне можно устроить танцевальную площадку. Так, впрочем, однажды и сделали.
Наверное, от этих североамериканских примеров, ставших хрестоматийными, и пошло представление о том, что, чем старее растение, тем оно больше. Но это оказалось не совсем так. Размеры растения, помимо унаследованных им особенностей «породы», определяются условиями, в которых оно живет. Если условия в течение длительного геологического времени благоприятны и не особенно изменчивы, то и обстановка для формирования растений-гигантов создается подходящая. Именно так и было на западном побережье Северной Америки. Или в тропиках Индонезии и Южной Америки, где тоже много очень высоких деревьев.
В Средней Азии таких условий не было. Вернее, хорошие условия для роста деревьев, конечно, существовали, но геологически длительными эти условия назвать нельзя: недавнее оледенение и рост гор приводили к частым сменам климатической обстановки, причем к сменам в сторону ее ухудшения. За последние 50 тысяч лет климат становился все суше, а в горах к тому же — холоднее. Тут уж разрастись деревьям до таких больших размеров не удавалось, даже если у них была к этому врожденная «склонность». Сравнительно больших размеров в горах Средней Азии достигли лишь грецкий орех и платан (в Азии его зовут чинаром), да и то лишь там, где увлажнение было достаточным, а высота местности не очень большой — до 1200–1500 метров. Например, в Комсомолабаде, у подножия Каратегинского хребта, есть огромный чинар. Под его кроной сейчас построили придорожную чайхану и столовую. Тут же разместились всякие подсобные помещения. Ствол этого дерева имеет в диаметре около 3 метров. И вы думаете, наверное, что возраст этого чинара соразмерен его величине? Нет, ему всего 400 лет. Для такого гиганта это совсем немного. Просто дерево попало в благоприятные условия. Его собратья, другие чинары, имеют при том же возрасте втрое меньшие размеры. Правда, среди чинаров есть экземпляры и посолиднее комсомолабадского. В Сайробе (Узбекистан), например, растет 800-летний чинар, у которого окружность ствола у основания равна 15 метрам. В стволе есть дупло. В этом дупле в старые времена размещалась сельская школа. Позже дупло использовали в качестве помещения для библиотеки и ларька кавалерийского полка. А в последнее время там поместили, если не ошибаюсь, колхозную маслобойку.
Но… не всякий гигант — старик. И наиболее солидного возраста достигают в среднеазиатских горах не гигантские деревья, растущие в благоприятных условиях, а растения весьма средних размеров или даже мелкие, но живущие как раз в самой, казалось бы, неблагоприятной обстановке — высоко в горах (выше 3000 метров), на скалах, в сухом климате. Растущий на скалах Шугнанского хребта можжевельник со стволом полуметровой толщины, как установил А. В. Гурский, достигает 1200-летнего возраста. А 900-летние можжевельники в том же районе на высоте 3200 метров — явление не столь уж редкое. Маленький кустик крушины, найденный на высоте 3000 метров на скалах в Шахдаринском хребте, при толщине стволика 2 сантиметра и высоте до 50 сантиметров имел возраст около 100 лет. Куст иргая, росший в Язгулемском хребте, оказался почтенным 92-летним старцем, а толщина его была всего в палец.
Очень старыми оказались и полукустарники высокогорий, и растения-подушки. Когда морфологи научились определять их возраст, они были совершенно потрясены: отдельные старые подушки акантолимона на высоте 4000 метров имели возраст несколько сот лет. А такую подушку ничего не стоит перешагнуть. Возникло даже предположение, что эти же акантолимоны мог видеть в XIII веке Марко Поло, поскольку путь его лежал где-то здесь. Все это говорилось не очень всерьез, тем более что 700-летних акантолимонов обнаружить не удалось, да и маршрут Марко Поло установлен не совсем точно. Но такое долголетие многих высоко-горцев было неожиданным, а главное, труднообъяснимым. Поражала несопоставимость такого солидного возраста с небольшими размерами растений и с крайне суровыми условиями — холодом, сухостью, в которых эти растения жили. Кто-то даже стал вспоминать, что и люди в горах живут долго, но это уже было, как говорится, не на тему. Ясно было только, что долголетие — вовсе не следствие благоприятной обстановки.
Поиски причин
Выяснение причин выдающегося долголетия растений сухих высокогорий пошло по нескольким путям. Сначала составили список горных растений, живущих более 200 лет, и проанализировали его с точки 60 зрения истории видов — древние они или молодые. Картина оказалась запутанной. Грецкий орех и чинар — древние растения. Они сохранились как виды еще с третичного времени и по меньшей мере 30 миллионов лет назад уже росли в широколиственных лесах Средней Азии и Казахстана. Шугнанский можжевельник (арча) оказался не таким родовитым; его происхождение датировалось какими-нибудь тремя миллионами лет. Акантолимоны же, хотя и довольно древние по происхождению, широко расселились по горам Средней Азии лишь за последние 500 тысяч — миллион лет. А крушина, например, вряд ли могла бы похвастать более чем 50-тысячелетней давностью своего пребывания в горах Средней Азии. Стало очевидно, что среди долголетних растений есть и выходцы из прошлых геологических эпох (их называют реликтами), и геологически совсем молодые растения. Более того, некоторые особи, предки которых жили в Азии 50 и даже 100 миллионов лет назад, оказались совсем