— Голову режет, сукин сын, — сказал я, опустив бинокль.
— Падла… — бросил Ефим Маслов, лежавший рядом со мной.
— Я видал, — отозвался Смыкалов, — как падлы душманские нашим головы резали.
— Ничего. Сегодня будет наш черед вернуть должок, — сказал я.
— Все ясно. Будем ждать темноты, — сказал Наливкин.
Еще в пещере я предложил следующий план операции: мы поделились на две группы с условными позывными «Гром» и «Молния».
В составе «Молнии» был я, Наливкин и Смыкалов. В составе «Грома» шли Масловы и Глушко.
Цель «Грома» — нашуметь, чтобы отвлечь внимание врага. Цель «Молнии» — ударить в нужную точку, когда никто не будет этого ждать.
Затаившись на холме, мы напряженно ждали темноты. Мы затихли, чуткие, словно хищники, выжидавшие подходящего времени для охоты.
Несколько раз казалось, что операция пойдет псу под хвост. Душманы большими группами по пять-семь человек выезжали куда-то. И Смыкалов стал думать, что таким образом банда покидает кишлак. Тем не менее они всегда возвращались.
Кроме того, ближе к ночи в Кундак вернулись еще четверо конных. Видимо, это были дальние разъезды, дежурившие на равнине, у дороги к Пянджу.
Тем не менее душманы заночевали в кишлаке. Не спешили они возвращаться в сырые пещерные лагеря, что были у них где-то в горах.
— Итак, — начал Наливкин, когда уже достаточно стемнело, — выдвигаемся. Все знают, где им заходить. Связь держать постоянно, в режиме телефона. Обо всем докладывать немедленно. Ясно?
Бойцы вразнобой дали негромкое «Так точно» и «Гром» выдвинулся на свою позицию первым. Группе нужно было незаметно преодолеть гораздо большее расстояние, чем «Молнии» — зайти со стороны конюшни.
Когда Ефим доложил Наливкину по рации, что они обогнули кишлак и движутся к позиции, нам пришло время выступать.
— Ну что, парни, — выдохнул Наливкин, — с богом.
— Идем тихо. С соблюдением маскировки, — сказал я.
Мы медленно принялись спускаться по левой стороне холма. Внизу, под ним, раскинулись обширные кусты можжевельника. Росли сухонькие, лишенные листьев деревья.
Когда мы достигли кустов, то замерли. Все потому, что я кое-что услышал.
Я хлопнул Наливкина по плечу. Шедший первым, он остановился. Обернулся.
— Тихо. Там кто-то есть, — указал я вперед.
Наливкин и уставился вперед.
— Ничерта не вижу, — обернулся он.
Вся группа замерла. Засела за кустами.
— «Гром», как слышно, — связался Наливкин с Ефимом, прижав гарнитуру, надетую на голову, — занять позицию и ничего не предпринимать. У нас заминка. Сейчас решим и продолжим. Прием.
Я не слышал, как Наливкину ответили на том конце.
В ночной тишине стрекотали кузнечики. Ветер доносил до наших ушей голоса душманов, расхаживавших по Кундаку словно хозяева.
— Что такое? — спросил у меня Смыкалов, шедший последним.
— Там. Движение.
— Ничерта не вижу, — снова пожаловался Наливкин.
— Я проверю, — сказал я ему.
Майор застыл на несколько мгновений. Его глаза поблескивали в темноте. Он смотрел прямо на меня. Потом медленно кивнул.
— Иди. Мы прикроем.
Я двинулся вперед, вдоль кустов. Наливкин со Смыкаловым залегли у меня за спиной. Приготовили автоматы.
Непонятная тень маячила в кустах, метрах в десяти от меня. При каждом движении чьи-то очертания просматривались в этой тени. Но стоило ей застыть — и сложно было понять, человек это, зверь или же так спутались ветки можжевельника.
Я ступал максимально тихо. Тихо настолько, насколько мне позволяли это мои сапоги. Потом, когда подобрался ближе, тихонько достал штык-нож.
«Кто ты такой?» — промелькнуло у меня в голове.
К этому моменту я уже понял — передо мной был человек. И он все еще меня не заметил. Кто бы он ни был, опыту в скрытном передвижении ему недоставало.
Когда я подобрался к нему на расстояние вытянутой руки, какая-то палка предательски хрустнула у меня под ногой. Некто испуганно обернулся. Я бросился на него.
Схватил, зажал рот рукой, завалил. С треском и хрустом мы повалились на землю между кустов.
— М-м-м-м! М-м-м-м! — высоковато замычал некто, колотясь у меня в руках.
— Тихо! — шепотом приказал я. — Тихо, не то прирежу.
Я притих. Прислушался, не заметили ли нас в кишлаке. Испуганно притих и незнакомец. Расстояние было достаточно значительным. И я не увидел признаков беспокойства среди душманов. Их голоса, время от времени доносящиеся со двора старейшины, звучали так же спокойно.
Тогда я посмотрел на схваченного мной незнакомца. Привыкшие к темноте глаза тут же выцепили во тьме знакомые черты. Знакомые глаза. Я нахмурился.
— Карим… — прошипел я сквозь зубы.
— Тебе бы лучше отпустить его, молодой шурави, — раздался тихий голос за спиной.
Я обернулся. Надо мной, с автоматом в руках, совершенно не прячась стоял Зия.
Глава 5
— Зря ты меня не послушал, Карим, — сказал я, поднимаясь на колено, но смотря при этом на Зию.
Гигант высился надо мной, словно огромная черная статуя. Его глаза поблескивали в темноте, как звериные.
— Я хотел… — Мальчик отполз от меня, уставившись на мой нож, — хотел защитить свой дом…
Я сурово вздохнул.
— Ты зря так плохо относишься к Кариму, — подал голос Зия, а потом опустился на корточки, — мальчишка хочет всего лишь защитить свой родной кишлак. В этом нет ничего позорного. Ничего такого, за что стоило бы его ругать.
— А ты, конечно, вызвался ему помочь, — язвительно сказал я Зие.
Тот хмыкнул.
— Именно так, маленький шурави.
— Что у вас тут такое? — Раздался приглушенный голос Наливкина.
Майор и правда был мастером спецопераций. Я почти не заметил, как он подобрался к нам с Зией и Каримом. Лишь немного неверный шаг Смыкалова, что следовал за майором, выдал его местонахождение в темноте.
— Сука… Зия… — Зло выпалил Наливкин и добавил забористого мата. — Я приказал тебе оставаться с основной группой!
— Мальчик хотел в бой, — пожал плечами Зия, прикинувшись дураком. — А я рассудил, что пойди он один — то умрет. Разве ж я мог не отправиться в путь вместе с молодым воином?
— Зараза… — Протянул Наливкин сквозь зубы. — Да мы вас с Каримом чуть не постреляли! Думали — лазутчики врага!
— Главное, что не постреляли, майор Наливкин, — разулыбался Зия, и я благодарю Аллаха, что он не дал вам спустить ваши крючки.
— Аллаха он благодарит… — Возмутился майор, — Ты нам все карты спутал! Ты на кой ляд его припер сюда? На кой ляд сам приперся?
— Я же сказал… — Со спокойной снисходительностью ответил Зия, — мальчик хотел защитить свой кишлак. И…
— Защитить свой кишлак? — Перебил его Наливкин, — Да он еще себя защитить не может! Короче так. Оба остаетесь тут, под холмом.
Майор строго посмотрел на поднявшегося на колени Карима.
— Будешь сидеть тут, Зия, и охранять мальца, раз уж приперся. А когда все кончится, мы уже с тобой отдельно поговорим…
— Нет… — Внезапно вклинился Карим.
Наливкин со Смыкаловым удивленно уставились на мальчика. Зия же самодовольно ухмыльнулся, когда увидел ожесточенное, решительное выражение на лице Карима.
— Я воин, — продолжил мальчишка. — Дайте мне оружие. Я буду сражаться вместе…
— Ты погибнешь там, — возразил Наливкин. — Погибнешь с концами и все тут. Потому… — Он зыркнул на Зию. — Карим остается с тобой, а ты не отходишь от него ни на шаг. Ясно тебе?
— Конечно, — согласился Зия и даже едва заметно поклонился.
Я нахмурился. Глянул на Зию исподлобья.
— Но… Но господин Зия… — Воспротивился Карим. — Вы обещали…
— Извини, мальчик, — Зия изобразил наигранно грустный тон. — Некоторые обещания невозможно исполнить. Майор против. Разве я могу ему перечить?
Что-то не так было в словах Зии. Слишком уж просто он согласился. Слишком воняли они, эти его слова, неприкрытой ложью.
Я понял — пакистанцу того и надо. Надо, чтобы его оставили в тылу. Он ждал подобного решения от Наливкина и с радостью согласился с ним. Согласился, потому что понимал — под холмом его никто не удержит. Он будет делать что хочет, когда мы уйдем.
Судя по тому, что Наливкин наградил меня взглядом, полным сомнений, я понимал, что майор тоже догадывается о замысле Зии. Но еще не понимает, как ему быть со своенравным пакистанцем, приволокшим мальчишку Карима в эпицентр близившегося боя.
— Пусть идут с нами, — внезапно для всех сказал я.
Карим сначала изумленно округлил глаза. Потом с искренней улыбкой спросил:
— Что?..
— Майор, — обратился я к Наливкину. — Отправьте этих двоих в «Гром». Пусть примкнут к Глушко и Маслову.
Наливкин непонимающе нахмурился.
— Саша. На два слова, — понизил он и без того тихий голос.
Я прислушался. Обернулся. В кишлаке по-прежнему звучали приглушенные голоса врагов. Только сверчки, побеспокоенные нами, прекратили петь свои песни.
Я кивнул Наливкину. Мы, пригнувшись, почти гуськом отошли от группы.
— Ты чего? — Спросил Наливкин возмущенно. — Этот Зия точно что-то задумал. Отправим его в бой — и он сто процентов что-то выкинет…
— Он уже пришел. Няньчаться с ним у нас нет времени, — покачал я головой. — А оставлять его с Каримом — глупо. Тогда Зия точно будет делать все, что ему вздумается. За ним некому будет приглядывать. А с Ефимом он будет под присмотром. Это лучшее, что мы можем сейчас предпринять.
— А мальчик? — Подумав немного, спросил Наливкин.
— Карим — своевольный парень, — сказал я. — Он выкинет глупость, если останется один.
Я заглянул Наливкину в глаза.
— И может погибнуть, — закончил я.
— Зия может что-нибудь выкинуть и так, и так, Саша.
— Может, — я хитровато улыбнулся. — Но под присмотром твоих людей сделать это ему будет гораздо сложнее.
Наливкин поджал губы. Потом обернулся к остальным. Зия и Смыкалов о чем-то тихо спорили. При этом лейтенант время от времени всматривался в темноту, чтобы понять, не приближается ли враг.