– Мой отец обещал, что в плену ты будешь в безопасности. Нарушение клятвы ляжет несмываемым позором на наш род. Пусть кушаны знают, что ассакены умеют держать слово. Надеяться на вечный мир между нашими народами глупо. Но ты пообещаешь мне, что никогда не нападешь на Паропамис внезапно, без объявления войны. Дашь мне подготовиться. По-моему, честная сделка.
Куджула пришел в себя. Слова ассакена напомнили ему о том, что он наследник престола. Что он не может на одну чашу весов положить личное горе, а на другую судьбу своего народа. Что рано или поздно наступит час, когда он, именно он будет принимать решения, касающиеся войны и мира. И держать данное слово.
– Обещаю!
Пакора вложил палаш в ножны.
– Помни о том, что обещал.
Развернувшись, он начал спускаться со склона. Куджула бросился к Иешуа, который беспомощно лежал на земле. – Ничего… ничего, – прошептал иудей. – Все обошлось. Мы живы.
Беглецы еще долго сидели рядом на вершине сопки, отдыхая. Затем Иешуа обошел террасу, внимательно глядя под ноги. Насобирав полную пригоршню сухих черных шариков, поплевал на них и растер до состояния густого киселя.
Тоном, не терпящим возражений, сказал:
– Покажи руку.
Замазал рану кашицей, обмотал куском ткани.
– Теперь у меня оба плеча порезаны, – проворчал Куджула и с иронией заметил: – На войне не был, а весь в шрамах… Что это?
– Тебе лучше не знать, – с улыбкой ответил иудей.
Скривившись от боли, он осторожно раздвинул слипшиеся волосы на голове.
– Намажь, где кровь…
Друзья спустились в ущелье.
Торговый тракт они увидели издалека. По берегу реки, взбивая копытами пыль, тащились изможденные вьючные животные. Беглецы присоединились к каравану из страны Маргуш, который вез в Баригазу шерсть.
Попробовав золотой дарик на зуб, синодиарх указал путникам место в одной из телег. Его не смутили неопрятный вид и пропитанные кровью повязки – с гор всякие люди спускаются, главное, чтобы развязали мошну. За товар он не боялся, потому что караван возглавлял сторожевой отряд ассакенов.
Через два дня показался хребет Пагман.
Дорога плавно потянулась вниз, вскоре впереди раскинулась необъятная равнина, изрытая руслами стекающих с Хиндукуха рек. Поля колосящегося ячменя, фруктовые сады и миндальники тянулись вплоть до степи Татарангзар. Еще дальше, за хребтом Зингар, вновь высились горные цепи. По краям равнины к холмам жались деревни фарсиванов, а в самом центре белели стены Капишы.
На закате путники вошли под высокую арку караван-сарая. Первым делом по очереди вымылись в лохани, после чего переоделись в чистую одежду, купленную у хозяина постоялого двора.
Глава 9Бактриана, 113-й год Кушанской эры, месяц Амэрэтат[180]
1
Утром друзья, как договорились заранее, отправились к эксиларху Капишы. Пока Иешуа совещался с единоверцами, Куджула ждал во дворе в тени персикового дерева. Женщина с миндалевидными глазами сперва обработала ему рану на руке и поменяла повязку, потом вынесла на блюде кусок фаршированной рыбы, приправленной соусом из хрена и свеклы. Приветливо улыбнувшись, поставила рядом с блюдом кружку вина.
Вскоре в дверях показался Иешуа в окружении пожилых иудеев. Он выглядел довольным, а те просто светились от счастья. Старцы еще долго махали вслед гостям, оживленно обсуждая невероятное событие.
Из дома эксиларха они направились в пританей. Иешуа выложил перед стратегом пергамент, в котором Деимах сообщал Агенору о том, что податель верительной грамоты является эпитропом с обязанностями казначея и направляется в Капишу для выполнения важной миссии. Агенор оказался противоположностью Деимаха – низкого роста, полноватый, лысый.
– Что за миссия? – с серьезным видом спросил он.
Заметив смущение иудея, нахмурился:
– Не темни… Деимах просит ополченцев для доставки в Бактру важного груза. Спрашиваю потому, что должен понимать, сколько людей потребуется. Да и вообще… – эллин недовольно хмыкнул. – Что такого есть в моем городе, о чем я не знаю?
Иешуа вкратце рассказал ему, ради чего прибыл в Капишу.
– Золотая утварь? – Агенор нервно огладил бороду. – Ничего себе… Да тут целая армия потребуется. Для отправки вооруженного отряда нужна веская причина, иначе ассакены не выпустят его из города.
Он испытующе посмотрел на иудея.
– В большой соблазн введете эллинов. Держать в руках такие сокровища и не присвоить их себе…
Тот спокойно ответил:
– Ваши боги тоже были унижены. Вспомни хотя бы поход Суллы на Афины и разграбление храма Аполлона в Дельфах. Или судьбу храма Зевса в Бактре… Эллины скорбят по своим разрушенным святилищам, поэтому не поднимут руку на чужие реликвии. К тому же обоз пойдет в сопровождении иудеев из общины Капишы. Они будут защищать его до последней капли крови.
Устыдившись алчных мыслей, эллин уселся в кресло и погрузился в размышления. Гости терпеливо ждали его решения на складных дифросах.
– Вот что… – деловито произнес стратег. – Я давно хотел учредить новый праздник. Гекатомбеон[181] – тяжелый месяц: лето в разгаре, жара, пыль… Да и времена сейчас трудные: ассакены чувствуют себя хозяевами в городе. Народу нужны развлечения, чтобы забыть о тяготах жизни. А после скирофорий торжеств нет до самых элевсиний. Так что новый праздник, к примеру, гиацинтии, в гекатомбеоне будет в самый раз.
Агенор встал, потирая руки и прохаживаясь по залу. Казалось, он разговаривает сам с собой.
– Ну и что, что спартанский праздник. Лакония – тоже Эллада. Взять, к примеру, элевсинии – афинское торжество, а справляется во всех полисах…
Теперь он обращался к гостям:
– Можно отправить реликвии под видом даров эллинам Бактры от эллинов Капишы для украшения храма Аполлона. Закроем их тканью, положим сверху что-нибудь, например, расписную керамику… ассакены в телеги не полезут. Гиацинтии – самое подходящее время для обмена подарками.
– Теперь это храм Митры, – заметил Куджула. – Я там был.
– Но община Аполлона ведь осталась? Нужно довезти груз до Бактры, а иудеи найдут, куда спрятать сокровища… Да хоть в синагоге. Храмы Аполлона есть во всех странах, лежащих между Бактрианой и Палестиной. Так и повезете: по документам Аполлону, а фактически будете прятать в синагогах. Главное, чтобы оккупанты не помешали вывезти их из Паропамиса. Но об этом пусть пекутся ваши эксилархи, – стратег произнес последнюю фразу, обращаясь к Иешуа.
Друзья оживились, практичный подход стратега вселял в них надежду на успех.
– В общем так, – подытожил Агенор. – До начала гекатомбеона осталось семь дней. За это время я запущу голосование в Городском совете. Еще надо составить программу праздника, выделить средства на его проведение и оплатить работу глашатаев. Когда будет известна дата начала торжеств, мы еще раз встретимся, чтобы тщательно обсудить детали. Везти пока нечего, если я вас правильно понял.
Иешуа обреченно кивнул. Друзьям предстояло выполнить самое главное – найти реликвии.
– И вот еще что, – стратег помедлил, подбирая слова. – Поймите меня правильно… Деимах, конечно, друг мне… Но дополнительные расходы на организацию гиацинтий – это серьезное бремя для городской казны… Лето засушливое, пшеница может не уродиться… Так что, если вы возместите… Я с благодарностью приму от вас донатив.
– У нас нет таких денег, – растерянно проговорил Иешуа.
– Но ведь будут, – стратег хитро посмотрел на него.
– Хорошо, – сказал иудей, подумав. – Городской совет не останется в накладе.
– Благодарю за понимание, – осклабился Агенор. – Кстати, имейте в виду, что у меня, как у главы города, хранятся дубликаты ключей от всех общественных зданий, в том числе от храмов…
Оставалось последнее дело.
Куджула предыдущим вечером узнал у ханщика, где находится деревня светлокожих людей с вьющимися волосами. Друзья отправились за городские ворота, перебрались через цепь оврагов, затем перешли вброд речку Асхаран и оказались перед степью Татарангзар.
Сильный восточный ветер закручивал на высохшей земле пылевые вихри, бросал в глаза глиняную крошку, гоняя по степи колючие шары перекати-поля.
В фарсахе пути отсюда возвышался хребет Зингар. Добравшись до него, путники увидели большую деревню, которая имела странный вид – больше походила на укрепленный военный лагерь, чем на жилище мирных фарсиванов. Поселение охватывала земляная насыпь, утыканная кольями. Проходом служили массивные ворота из дубовых колод. Сейчас они были распахнуты – мальчишка прогонял небольшое стадо коз.
– Я похожий лагерь видел по дороге в Тадмор, – сказал Иешуа. – Только у него стены были выше, а по углам стояли башни… Еще я помню ров с водой. Римляне называют такое поселение «каструмом».
Стражник окликнул их на странном языке. Убедившись, что его не поняли, спросил по-гречески: «Кто вы, и что вам нужно?» Затем повел гостей к форуму. Проходя по поселку, путники удивлялись его строгой планировке: улицы прямые, добротные каменные дома стоят на одинаковом расстоянии друг от друга, а в центре расположена прямоугольная площадь с хорошо утоптанной землей – сразу видно, что не пустует.
Вскоре они сидели в просторном доме, хозяина которого стражник назвал «префектом».
– Меня зовут Маркус, – сказал широкоплечий мужчина с густой окладистой бородой. – Я начальник лагеря, по-вашему архонт или стратег… Короче, все в одном лице. – Это не по-нашему, – ответил Иешуа. – Я иудей, а Куджула кушан.
Увидев на лице римлянина удивление, он вкратце рассказал, как они добирались до Капишы. Когда тот узнал, что в его доме сидит кушанский скептух, то приказал жене накрыть на стол. Затем Иешуа сообщил ему о цели путешествия.
Реакция префекта была такой же, как и стратега Агенора.
– Золото? Кто ж его просто так выпустит из Капишы?
Иешуа терпеливо объяснил: