он поднялся, за ним поднялся и я. Сильную битву устроил я в горах...
Их кровью окрасил я горы, как шерсть, его лагерь я захватил, его колесницы, всадников, коней, телят и богатое имущество привел я с гор... В моей могучей силе, как тур, раздавил я его страну, поселения превратил в развалины и сжег огнем...»
Бедная страна, бедный народ!.. Но военное счастье переменчиво, а богов, очевидно, преследуют свои удачи и неудачи. И вот уже сын Аргишти Сардури столетие спустя деяния свои просто приписывает богу Халду:
«Бог Халд выступил, великой милостью своей покорил он мне Мурину, царя Уеликухи, покорил он Синалиби, сына Лyexu-царя, страны города Тулихи, покорил он Ашурнирари, сына Ададнирари, царя стран Ассирии...»
Ассирия явно пришла в упадок: Сардури упоминает о ней среди других побежденных областей. И надо сказать, выполняя приказы Халда, осеняемые кровавой десницей Тейшебы, урартские цари были не милосерднее царей Ашура.
«Направился я в Эрах, страну захватил, поселения сжег и разрушил, все опустошил, мужчин и женщин увел в Биайну».
Так на протяжении веков в непрерывном соперничестве с «логовом львов» — Ассирией — жила страна Урарту — разноплеменное и разноязычное целое, кое-как сшитое из покоренных областей-лохмотьев иглами мечей и копий, готовое ежеминутно распасться и вновь возникнуть из этих слабо связанных друг с другом частей. Она, эта пестрая страна, то становилась могущественным государством, то приходила в полный упадок.
В середине VIII века до нашей эры новый Тукультиапал-Эшара, Тиглатпалассар III, вернул Ассирии ее страшную славу. Он «запер Сардура-урарта в Турушпе (Тушпе)», он «сверху донизу» прошел его страну, «большую резню устроил перед его воротами». Разгром был страшным. Ассирийские летописцы долго потом издевались над бежавшим в горы Сардуром: он ускакал из крепости на кобыле, очевидно потеряв своего боевого коня. Какой позор для воина!
Опять наступило тяжелое время для урартов. Сыну Сардура Русе досталась в наследство разбитая, разоренная страна, в которой к тому же начались внутренние беспорядки. Маленькие царьки и правители, вполне покорные царю в период могущества, теперь вышли из-под его власти, восставали и отделялись один за другим. Когда Русе удалось, наконец, справиться с ними, он приказал выбить на цоколе статуи:
«С моими двумя конями и одним колесничим рука моя овладела царской властью Урарту».
Руса перенес столицу с Ванской скалы на близлежащую неприступную гору: теперь ее зовут турецким именем Топрах-кала. Потом взгляд его обратился на далекий север, туда, за гору Арарат, к озеру Севан. Оттуда поднимался новый враг — дикие кочевники. И Руса возводит целый ряд крепостей в тех дальних местах: ведь кочевники не умеют брать крепостных сооружений; как суровые часовые встали могучие твердыни на их пути на юг.
Новый ассирийский владыка Саргон II между всеми своими войнами, набегами, государственными делами не забывал об Урарту. Он наводнил страну противника своими агентами и шпионами. В развалинах царского дворца в Ниневии сохранились глиняные таблички донесений, которые эти лазутчики слали своему повелителю:
«Мы не преминули записать имена всех людей, — пишет один, посылая по стране своих доверенных, — каждый выполняет свою работу, нет никакого упущения. Мы многократно слыхали следующее: урартский царь из Турушпы не вышел, и мы будем продолжать наблюдения, как приказал мой царь».
«Весть об урартском царе, — радуется другой, — прежнее, что я писал, подтвердилось, у них произошла большая резня; теперь страна его успокоилась. Царь урартский находится в стране Уаси».
Руса решил опередить ассирийцев. Узнав о карательной экспедиции Саргона в одну из взбунтовавшихся маленьких стран, Руса задумал зайти с тыла и напасть на ассирийцев. Саргон был вовремя предупрежден и разбил урартского царя. Руса бежал в Тушпу и там покончил с собой. Найдено письмо, адресованное ассирийским историографом не кому иному, как богу, в котором он подробно излагает все, что произошло затем. Саргон прошел по Урарту, сжигая по пути селения и все запасы, снося крепости, уничтожая каналы, сады и посевы. Был разбит и разграблен храм бога Халда — хранилище несметных сокровищ.
«Все Урарту до его предела, — торжествует Саргон в своих победных надписях, — поверг я в несчастье и заставил его население стонать и плакать».
Нужды бога Ашура были тут ни при чем. Десятки тысяч рабов, огромные стада, сокровища дворцов и храмов — вот, что нужно было победителю. Война была в те дни одним из обычных способов вести торговые и хозяйственные дела, причем способом очень выгодным. К тому же страна Урарту была богата железом, а в этом металле правители уже тогда знали толк.
Все это произошло в 714—713 годах до нашей эры, а уже в 690 или 680-м новый Руса роет новые каналы, возводит города и крепости. С ассирийцами установились сравнительно мирные отношения. Появляются общие враги — киммерийцы, растет значение недавно еще слабой Мидии.
Наконец на севере, кажется, сам небосклон темнеет от новых конных полчищ: то движутся дотоле неведомые на юге скифы, и ужас охватывает даже львиные сердца.
«Вот идет народ от страны северной, — с трепетом вопиет один из библейских пророков, — народ великий поднимается от краев земли; держат они в руках луки и копья; они жестоки и немилосердны, голоса их шумны, как море, и несутся они на конях, все в ряд, как один человек...»
Скифы угрожали Ассирии. Но по пути лежали земли урартов. У подножия древнего Арарата в нынешнем Закавказье столкнулись две эти силы. Не сразу между ними началась борьба; некоторое время они, как атлеты перед началом решительного поединка, только присматривались друг к другу, только стояли рядом.
Об этом времени конца VII и середины VI века до нашей эры каменные летописи сохранили лишь смутные сведения. Известно, что Руса, сын Аргишти, строил в это время мощные цитадели, охраняя свою страну от кочевников, но что это за крепости, где они находились, — об этом почти никто ничего не знал. Встречается имя Сардури III, который в своих посланиях ассирийскому царю называет себя уже не братом, как писалось прежде, а сыном, как бы признавая власть сильнейшего.
А между тем сама Ассирия к этому времени уже теряла свое значение — ее конец был близок. И вот рухнуло «логовище львов», а Урарту еще существует, еще одно имя — Руса, сын Эримена, — упоминается в старых летописях, имя последнего властителя Биайны.
О вражде богов и царств, о возведении городов и об их разрушении, о доблести и коварстве царей, об их мудрости и жестокости рассказали историкам клинописные надписи. Сообщили ли они что-нибудь о простых людях, живших некогда в этих местах? Да. Сардур, сын Аргишти, говорит: «Для бога Халда я захватил в полон 9 150 человек — одних убил, других живьем полонил...»
Аргишти говорит: «12 735 юношей и 46 600 женщин я увел».
Вот эти-то уведенные, угнанные, взятые живьем — они и были теми людьми, руками которых вырыты превосходные каналы, воздвигнуты мощные крепости и великолепные дворцы, насажены чудесные сады и виноградники. У себя на родине они свободные люди, хотя и жестоко обремененные налогами; взятые в плен, они становились рабами, полной собственностью владельца, который мог их кормить, а мог и не кормить. Господин имел право даже убить своего раба, если этого, скажем, потребует бог. Каждый свободный землепашец, ремесленник, художник мог завтра стать рабом в чужой для него стране.
О них, об этих землепашцах, ткачах, строителях, каменные летописи упоминают только в хвастливых подсчетах, наравне с угнанным скотом.
Рассказать нам о них могут только археологические раскопки и труды ученых, умеющих читать по древним находкам повесть о жизни и смерти древних людей.
В нескольких километрах от столицы Армении Еревана, на левом берегу быстрой Занги, высится небольшой холм. Люди издавна зовут его Кармир-Блур, что значит по-армянски — Красный холм, — голая вершина его покрыта глиной красного цвета.
Двадцать лет назад проходил в этом месте геолог. Он шел и собирал образцы базальта: откалывал своим молотком куски породы, подбирал интересные для него камни и клал их в рюкзак. Вот он наклонился и поднял с земли странный камень: на гладкой, видимо обработанной, его поверхности были выбиты знаки — маленькие черточки, заостренные к одному концу. «Клинопись!» — догадался геолог. А если так, то следует немедленно передать находку специалистам по древним надписям, в Ереванский музей.
Обломок был передан по назначению, и вскоре надпись — вернее, кусочек надписи — прочитали:
«Руса, сын Ар...»
Дальше поверхность камня была сильно попорчена, и прочесть ничего не удалось. Но и это уже много, очень много. Так начиналась и так заканчивалась каждая надпись, прославлявшая деяния царей урартов. По форме обломка установили, что он содержал слова обычного заклятия: «Руса, сын Аргишти, говорит: кто эту надпись уничтожит, кто ее в землю зароет, кто в воду бросит...» — и так далее, вплоть до угроз не оставить на земле ни имени нечестивца, ни семьи, ни потомства.
Итак Руса, сын Аргишти, оставил знак своей былой славы здесь, на Красном холме, в нынешней Армении; тот самый Руса II, который знаменит возведением мощных крепостей на северо-востоке царства Урарту.
Кармир-Блур давно был взят на заметку археологами: следы древней жизни, обломки оружия, черепки посуды не раз находили здесь и ученые и просто жители этих мест. Но чтобы начать раскопки, нужно было более веское указание. И вот оно появилось.
Трудно сказать, какая картина представлялась археологу, когда он, впервые поднявшись на вершину Кармир-Блура, остановился, задумчиво глядя вниз на странно красную почву холма. Что виделось ему там, глубоко под землей? Этого мы не знаем. Но вот прошло двадцать лет, и сегодня мы расскажем вам о том, что таила под собой эта красная глина. Мы расскажем больше — о том, что случилось однажды ночью две тысячи пятьсот пятьдесят лет назад на этом самом месте, на крутом берегу реки Ильдаруни, которую долго потом звали Зангою, а сегодня зовут Раздан.