— Где тот циркач сейчас?
— Наверное, умер.
— Жаль, — майор понял, что больше вряд ли что-нибудь вытянет из старика. — А вы случайно не в курсе: у этого корейца или китайца дети были?
— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками Олег Васильевич, не очень понимая, какое значение для будущей диссертации имеет наличие или отсутствие детей у какого-то артиста цирка. — Думаю, если он был здоровым мужчиной, то, естественно, были. Мы, артисты цирка, сами порой не можем подсчитать, сколько у нас насеяно по бывшему Союзу детей, — не без гордости поведал он. — Нас женщины просто обожали и готовы были на все.
Раздосадованный тем, что полученная информация пока не тянет на обоснование командировки в столицу, Морозов попрощался с Олегом Васильевичем. Старик, надо сказать, на него немного осерчал: молодой человек не выслушал и десятой доли того, что могло бы попасть на страницы диссертации.
— Я еще обязательно к вам напрошусь, — пообещал Морозов. — Пока же надо переварить то, что вы мне рассказали.
В архиве долго искали сведения о передвижках, работавших в Средней Азии. Принесли с десяток папок, обтрепанных и пропитавшихся пылью десятилетий, выложили перед ним.
— Изучайте, — буркнул хмурый сотрудник и спрятался в своем углу, словно паук, недовольный тем, что в его угол забрел непрошеный гость, съесть которого он не в силах.
Морозов потратил на изучение этих папок несколько дней. Да, были и передвижки, но в списках артистов никаких корейцев и тем паче китайцев не упоминалось. Вот тут и разберись: по бумагам того человека, которого он разыскивал, вообще не существовало.
И все же Морозов остался доволен поездкой. Как-никак, а существование такого номера с метанием ножей было доказано. Когда он спросил у Олега Васильевича, может ли один и тот же артист владеть сразу несколькими цирковыми профессиями, например, быть одновременно эквилибристом, канатоходцем, метать ножи, старик кивнул утвердительно.
— Это не редкость. Особенно, среди детей артистов, которые рождаются, можно сказать, на манеже. Они зачастую, пока вырастут, несколько раз меняют специализацию в зависимости от их возраста, веса и прочих мелочей. А другой цирковой артист может работать с одним номером всю жизнь, переходя из программы в программу.
Возвращаясь в Кузнецк, майор всю дорогу силился вспомнить лицо неизвестного раненого, подобранного в озере старым рыбаком. Действительно, в нем читались черты и славянские, и азиатские.
«Попробую завтра, когда приеду, засесть с нашим физиономистом, воссоздать то, что помню. Вдруг получится какой ни есть фоторобот, — думал Морозов. — Все будет легче при опознании».
Малыш натолкнулся на Самкова случайно. Он шел по городу, прикидывая, куда бы навострить лыжи вечером, потусоваться среди молодежи, подцепить девчонку. После недавних событий он решил по объявлениям не работать: это вотчина Кармен и многие объявления в конце концов сойдутся на ней. В результате его могут вычислить люди Долгорукого. Придется искать будущую спутницу жизни на какой-нибудь тусовке. Малыш считал себя вполне симпатичным парнем, поэтому надеялся, что ему повезет. В городе имелось несколько ночных клубов, где собиралась молодежь, и он как раз высматривал, в какой ему податься, когда столкнулся нос к носу со своим бывшим врачом.
Нельзя сказать, чтобы Самков узнал его сразу. Малыш-то его узнал, а вот врач, пройдя еще метров десять, вдруг замер, как громом пораженный, резко обернулся, словно увидел привидение, но Малыш уже успел шмыгнуть за угол и оттуда наблюдал за поведением врача.
Самков бросился назад, туда, где они разминулись, заметался, забежал в магазин, потом в кафе, надеясь там увидеть воскресшего пациента, по вине которого в клинике произошел пожар.
«Все, придется сегодняшний вечер посвятить врачу, — огорчился Малыш. — Он узнал меня и теперь не успокоится. Ментам начнет стучать, что я в городе. Надо его убрать, организовывать несчастный случай. Если, конечно, удастся. А нет, так просто убрать и все».
Малыш знал, где живет Самков, но на всякий случай решил проследить, куда тот направится. А врач, конечно же, помчался прямо в милицию, к майору Морозову, сообщить о том, что в городе появилось привидение в образе покойного пациента.
— Майор Морозов в командировке, — огорчил его дежурный. — Должен вернуться завтра.
Самков, расстроенный тем, что не застал майора, вышел на улицу и… не заметил Малыша, следившего за ним.
«Что-то не в духе он вышел обратно, — отметил про себя Малыш. — Вероятно, нет человека, который занимается моим делом. Что ж, это хорошо, завтра они уже не встретятся», — и он двинулся вслед за Самковым.
Врач обнаружил слежку лишь у самого дома, в котором жил. Малыш стоял на другой стороне улицы и провожал его своим немигающим взглядом змеи. Самков почувствовал, как у него встают на голове волосы. Не подавая вида, что он заметил бывшего пациента, влетел в подъезд, плюнув на лифт, в несколько прыжков преодолел три пролета лестницы, дрожащими руками отпер дверь, захлопнул ее за собой и только после этого перевел дух.
С перепугу он даже забыл позвонить на пульт и поставить охрану в известность, что это именно он открыл дверь. Через пять минут примчалась машина с ментами и те ринулись в дом. Малыш все это видел и понял, что квартира врача стоит на сигнализации.
«Что ж, надо туда попасть, когда хозяин будет дома», — рассудил он.
Самков в это время, растерянно разводя руками, объяснялся с милиционерами. Чтобы задобрить их, предложил по рюмочке, но те отказались — они, мол, при исполнении, — настаивали на штрафе. Тогда Самков предложил им воспользоваться его видеотекой, чем снял все претензии. Менты были в восторге. За долгие часы дежурства они пересмотрели все фильмы, брать же кассеты в платном прокате не каждому по карману. А у врача была приличная подборка фильмов.
Проводив милиционеров, Самков тщательно, на все замки и две цепочки, запер дверь, потом рухнул в кресло и минут десять лежал без движения, осмысливая происшедшее.
«Может, мне показалось? — мелькнуло что-то вроде надежды. — Нет, это был он, совершенно точно. Психика у меня, слава богу, до этого дня была вне подозрений, зрение — единица, ошибиться я не мог. Значит, опасения страховой компании, которая не хотела выплачивать страховку акционерам клиники, имели под собой почву. Клинику поджег этот гад, которого он, Самков, вытащил с того света. Знай он, что больной поднесет ему такую фигу, он бы… Он бы «забыл» у него в животе скальпель, а это верное нагноение и мучительная смерть. Правда, во время операции он думал о том, что симпатичная почка молодого человека могла бы пойти в дело, но выходил же его!
Немного передохнув, Самков встал и подошел к окну, выходившему на улицу. Чуть сдвинув занавеску, внимательно изучил близлежащую территорию. Никого, похожего на воскресшего пациента, не было видно. Не сулили опасности и другие два окна. Самков немного успокоился. Потом ему захотелось есть. А в холодильнике, как назло, нашелся только кусок сыра, купленного месяц назад, и маргарин.
«Надо сходить в магазин, — решил он. — Накупить побольше, чтобы не бегать по десять раз на день».
Взяв сумку, захлопнул за собою дверь: ставить квартиру на сигнализацию не имело смысла, его не будет всего полчаса. Этого времени едва ли хватит даже на то, чтобы справиться с замками на дверях.
Малыш видел, как врач с сумкой через плечо пересек улицу, направляясь к магазину.
«За продуктами, — отметил в уме. — Не думаю, чтобы он поставил дверь на сигнализацию. А это-то мне и нужно».
Шмыгнул в подъезд, взбежал на второй этаж. Оценил дверные замки. Они оказались довольно сложными, да и возиться было неохота. Малыш решил, что попадет в квартиру иначе.
Поднялся на этаж выше и присел там на подоконник. Ему были прекрасно видны и выход из магазина, в который нырнул врач, и вход в подъезд. Ждать пришлось минут двадцать. Наконец в поле его зрения появился Самков с туго набитой сумкой. Малыш тут же вызвал лифт и заблокировал его на своем этаже. Врач, не сладив, очевидно, с кнопкой вызова, чертыхнулся и стал подниматься пешком. Малыш услышал его тяжелое дыхание и негромкий мат, которым врач крыл тех, кто отвечал за исправность лифта.
«Да, — подумал Малыш, жалея его, — мужик в расцвете сил, а пешком подняться на один этаж дыхалки не хватает!»
Самков поставил сумку на пол и достал ключи. Пока он отпирал один замок, потом второй, Малыш неслышно, по-кошачьи приблизился к нему. Когда дверь была отперта, одной рукой он зажал врачу рот, чтобы тот не закричал от неожиданности, а второй открыл дверь и втолкнул Самкова в прихожую. Потом быстро схватил сумку и захлопнул дверь за собой. Теперь они стояли друг против друга, как хищник и его жертва в одной клетке.
— Привет, доктор, — улыбнулся Малыш, внимательно следя за тем, чтобы Самков не выкинул чего-нибудь такого, что могло бы привлечь внимание соседей или прохожих на улице.
Но врач был настолько ошеломлен и испуган, что никакой активности от него ждать не приходилось.
— Здравствуй, — пробормотал он, глупо улыбнувшись.
— Как видишь, я вернулся с того света, чтобы отблагодарить тебя. — Малыш быстро запер дверь на все замки и кивнул Самкову. — Пойдем в комнату, поговорим.
Глядя в спину врачу, он понял, что никакого разговора у них с Самковым не выйдет: у того напрочь отшибло способность ворочать мозгами. Он будет обещать все, что от него потребуешь, но продаст так же легко, едва окажется вне досягаемости.
«Жаль, — подумал Малыш, — он, в общем-то, неглупый мужик и дело свое знает».
Он еще раньше прикидывал, каким ударом разделается с врачом, но, когда проходили мимо ванной комнаты, его осенило: «Этот эскулап у меня случайно утонет, принимая ванну. Выпил лишнего и захлебнулся во сне».
— На кухню, — скомандовал он, и Самков послушно свернул в боковую дверь.
Там Малыш нашел огромный нож для разделки мяса, остро заточенный и устрашающий с виду. Когда Самков увидел этот нож в руках Малыша, у него подкосились ноги и он едва удержался за стену.