— Ну, красивая, длинноногая, прическа короткая, под мальчишку, — дальше этих общих мест дело не шло.
— А ее спутника вы запомнили? — задавал всем вопрос майор.
— Да разве запомнишь мужчину, когда рядом с ним красивая девушка? — отшучивались свидетели. — Она все внимание на себя перетягивает. Так, ничего примечательного.
— Парень был ниже ее, — сообщил кто-то из свидетелей, думая, что уж таким наблюдением он точно никому не повредит.
Но это-то и было самым ценным для Морозова: он уже на сто процентов был уверен, что действовал все тот же парнишка.
«Судя по всему, у него завелись хорошие деньги, — размышлял майор после допросов. — Интересно, кого же он грабанул? Ведь после квартиры балетмейстера все его жертвы были не из числа состоятельных. Если, конечно, не считать казино. Но и в казино он взял не так уж много».
— Ты это решила точно? — спросил Малыш, — Каяться не станешь?
— Точнее не бывает, — Елена была настроена решительно.
Бывший отчим Елены работал в какой-то конторе, она знала, где это, но не имела понятия, чем именно контора занимается.
— Думаешь, он в это время там сидит? — Малыш проверил, на месте ли у него пистолет, вытащил его и передал Елене. — Не забыла, как с ним обращаться?
— Я очень способная ученица, ты еще не раз в этом убедишься, — заверила она.
До места работы отчима они добрались общественным транспортом. Оба были в самых традиционных костюмах молодежи — джинсы, майки, кроссовки.
— Рука не дрогнет?
— Не бойся, я в это время буду вспоминать, как он меня насиловал, — отрезала Елена, и Малыш еще раз убедился, что у этой девчонки мужской характер и железные нервы.
Не так давно у них состоялся решительный разговор: Елена потребовала, чтобы Малыш взял ее к себе в качестве партнера. В том, что они будут жить как муж и жена, ни у нее, ни у него сомнений не возникало. Но быть партнером наемного убийцы…
— Зачем тебе это надо? — спросил Малыш.
— Я хочу, чтобы у нас с тобой все было поровну, — ответила Елена. — Чтобы мы стали одним целым. Не будет тебя — не станет и меня, запомни это. Вдвоем нам легче переносить опасности.
Малыш, относившийся к смерти и к любви философски, спорить не стал. Решил, что жизнь все расставит по своим местам. Если судьбе угодно, чтобы Елена была его помощницей, значит, так надо. Если этого случиться не должно, значит, и не случится. Но быть с кем-то куда лучше, чем быть одному, это Малыш понял, с тех самых пор, как в его жизни появилась Елена.
— Здесь, — сказала она, показывая на вход в современное здание из стекла и бетона. — Второй этаж. Идем?
— Естественно, иначе зачем бы мы сюда приехали? — удивился Малыш.
Елена за день до операции настояла, что с отчимом она должна разделаться сама.
— Я не знаю, трудно ли на самом деле убить человека, — говорила она Малышу, — но отправить на тот свет этого подонка рука у меня не дрогнет. Сразу убью двух зайцев. Узнаю, что такое убийство, и сделаю доброе дело — освобожу город от дерьма.
— За это могут дать вышку, — напомнил ей Малыш. — Для суда он человек, а уже потом все остальное.
— Плевать, — отрезала Елена. — Решено!
Они разработали простенький план по выполнению первого совместного проекта и отправились его выполнять. Отчим, как утверждала Елена, никогда не ходил, в отличие от всех остальных сотрудников, обедать в кафе, столовую или еще куда-нибудь. Он экономил деньги, брал с собой из дома бутерброды, на работе у него имелся кипятильник, он запирался в кабинете, кипятил чай и таким образом перекусывал. Причем стеснялся этого и тщательно скрывал от сослуживцев. Вот этой его привычкой Елена и предложила воспользоваться.
— Мы его прихлопнем и уйдем, на этаже в это время никого не будет.
— А у тебя голова работает, — похвалил ее Малыш. — Конечно, в одиночку я бы проделал все это куда быстрее и аккуратнее, но ведь ты не согласишься, чтобы я пошел один.
— Конечно не соглашусь, — кивнула Елена. — Этого гада должна убить я, и никто больше!
Малыш преподал ей небольшой урок владения огнестрельным оружием, в данном случае, пистолетом.
«Пусть, если у нее дрогнет рука и она не сможет выстрелить или промахнется, я сломаю ему шею и делу конец», — решил он про себя.
Они вошли в здание, и им сразу же повезло: вахтера не оказалось на месте. В обеденный перерыв вахтер превращается в простого смертного, которому надо принимать пищу. Возможно, он отлучился в буфет за чаем.
Парочка проскочила опасный участок и решила подняться на второй этаж не в лифте, а своим ходом. Длинный коридор привел их к нужной двери.
— Обычно он сидит здесь, я несколько раз проверяла, — прошептала Елена. — Но дверь заперта с той стороны.
— Это не беда. — Малыш уже осмотрел замок и понял, что без труда откроет его. Что и сделал в течение пары минут с помощью универсальной отмычки, которую всегда носил в кармане.
— Готово! — шепнул он Елене. — Пошли.
Они скользнули в приоткрытую дверь и снова заперли ее на замок изнутри. Помещение, в которое они попали, точно соответствовало описанию девушки: оно делилось на ячейки встроенными перегородками, создавая иллюзию множества отдельных небольших кабинетиков. Елена уверенно кралась между ними в дальний угол. Малыш следовал за ней.
Склонный к полноте высокий мужчина с небольшими залысинами сидел за столом и жевал бутерброд, запивая его чаем из кружки. Внезапно он поднял глаза и увидел стоящую в проходе и наблюдавшую за работой его челюстей Елену. От неожиданности у мужчины выпали изо рта кусочки пережеванной массы, он попытался проглотить остальное, но поспешил и закашлялся. Справившись с кашлем, вытер слезы.
— Ты? Как ты сюда попала? Дверь же закрыта. И вообще, что тебе здесь нужно? Сейчас кончается обеденный перерыв. Если хочешь о чем-то поговорить, давай встретимся вечером, после работы.
Елена медленно достала из сумочки пистолет и прицелилась в отчима.
— Ты что, с ума сошла, что ли? Дура! — Тот вдруг потерял голос и произнес эту фразу сипло, негромко.
— Помнишь, я обещала тебя убить, когда ты меня насиловал? — спросила Елена. — Так вот, сейчас я выполню свое обещание.
Руки мужчины забегали по столу, словно искали предмет, который смог бы противостоять пистолету. Но канцелярские принадлежности для этой цели, явно, не годились.
— Подожди, что ты делаешь? — бормотал он. — Ведь это было уже давно, это не я, это твоя мать надоумила…
Его речь прервал выстрел, смягченный глушителем. Пуля попала ему в горло. Затухающий взгляд, скользнул по девушке, глаза остекленели.
— Все, надо уходить! — Малыш схватил застывшую с пистолетом в руке Елену за плечо и потащил за собой. — До конца перерыва еще двадцать минут. Успеем.
Он почти силой разжал пальцы Елены и, взяв у нее из руки пистолет, спрятал себе в карман. Поволок ее дальше, к лестнице. Отсек отчима Елены — в конце помещения, пока его обнаружат, пройдет еще минут пять. Им хватит времени, чтобы оказаться на безопасном расстоянии.
На обратном пути им уже не повезло, вахтер оказался на месте. Увидев незнакомую парочку, он встал, спросил требовательно:
— А вы к кому приходили, молодые люди? Что-то не помню, чтобы я вас пропускал?
— Мы работаем здесь, — нашелся Малыш. — Новенькие. Вот вы нас и не запомнили.
Пока он говорил эту фразу, они с Еленой, которая передвигалась как автомат, прошли мимо вахтера к выходу.
— А пропуска ваши где? — опомнился вахтер, листая книгу регистрации.
— Обратно будем идти — предъявим, — уже прокричал Малыш. — Сейчас очень торопимся!
Он вывел Елену на улицу, огляделся, нашел подходящее место, где можно было бы спокойно пересидеть, — небольшой скверик во дворе огромного дома напротив, — повел ее туда. Они сели на скамеечку, и Малыш обнял Елену за плечи.
— Ну что, сладок хлеб киллера? — спросил. — Не раздумала жить со мной?
Она отрицательно покачала головой, прижалась к его плечу сильнее.
— Уже все прошло, — сказала она. — Просто никак не могу забыть выражение его глаз, когда я нажимала на курок. А сейчас вспомнила тот, давнишний взгляд, и сразу все прошло.
Малыш краем глаза следил за тем, что делается у входа в здание, где они только что побывали. Вскоре поток народа хлынул в него, а немного погодя, как он и полагал, из подъезда выбежал ошалевший вахтер, зачем-то помахал руками, вернулся обратно. Еще минут через десять ко входу подкатила с сиреной «скорая помощь» и милицейская машина.
С некоторых пор Иван Леонидович, ни разу за последние лет десять не жаловавшийся на здоровье, почувствовал, что с ним происходит что-то неладное. И все это началось с того, что как какой-то залетный парень обул его на тридцать тысяч долларов. Такого Долгорукий не мог простить никому, но обидчик как сквозь землю провалился. Его высматривали по всему городу, но город большой, искать в нем человека все равно что иголку в стоге сена. А если к тому же иголка и сама не хочет, чтобы ее нашли, то вообще труба дело. Разве что случайность поможет.
Каждое утро Долгорукий, словно бригадир-ударник труда, начинал с летучки, на которой строго опрашивал всех своих людей, как обстоят дела с залетным. И начинал рвать и метать, когда слышал, что пока ничего нового нет.
— Его не Долгоруким, а Грозным пора называть, — шептались между собой приближенные Ивана Леонидовича.
Долгорукий достал всех, и в первую очередь Кармен, которая похудела, подурнела, словно пленница у злого хана.
— Слушай, что ты меня держишь за забором? — иногда пыталась восстать Кармен. — Я что тебе, жена? У тебя свой бизнес, у меня свой. Мои девчонки, наверное, поразбежались без меня. Кончай дурить, Долгорукий, думаешь, на тебя управы нельзя найти?
— Заткнись! — И Долгорукий так смотрел на Кармен, что та понимала: надо заткнуться, не то разговор для нее может кончиться плохо. — Пока не верну те тридцать штук, которые за тебя заплатил, будешь здесь сидеть! Откуда я знаю, может, вы с ним сговорились меня на пару кинуть, а потом поделить бабки.