— Ее отведи в другую комнату и там свяжи, — распорядился он. — А то будут тут друг друга упреками донимать. Не долгая разлука сближает супругов. — Кериму захотелось сделать лично ему ничего не стоящий подарок своему новому телохранителю.
Макаронник, не церемонясь, взял директоршу за руку и повел в соседнюю комнату. Догадался ли муж, что там должно произойти? Так или иначе, он промолчал. Словно ему было все равно, чтобы с нею ни случилось. А может, супруга так достала его за годы совместной жизни, что, не выйди она оттуда живой, директор слова бы не сказал, наоборот, еще и поблагодарил бы Макаронника за услугу, которая тому тоже ничего не стоила.
Но Макаронник и не думал заходить так далеко. Разве что маленько полапать. Директорша ничего не имела против. Когда руки Макаронника легли на ее необъятные бедра, она даже изогнулась, чтобы лучше подчеркнуть их формы.
— Как тебя звать? — шепнула, когда тот склонил к ней голову.
Макаронник скосил глаза на дверь, убедился, что та прикрыта плотно, и ответил тоже шепотом.
— А какая разница?
— Ты прав, — согласилась директорша, — разницы нет. У меня к тебе есть деловое предложение. Если вы свернете моему мужу шею, я добавлю к тем пяти еще две штуки. А сейчас… Ты же хочешь меня, да? Так давай…
Воспользовавшись тем, что Макаронник не успел ее связать, она бесстыже-великодушно задрала свое трикотажное, напоминающее чулок, платье, надетое — по умыслу или из-за спешки? — прямо на голое тело. Тело это было на грани того, чтобы расплыться, но пока еще только на грани, и директорша с полным основанием предлагала его как часть оплаты за то, чтобы ее избавили от мужа.
— Я сейчас, — смутился Макаронник. Он быстро прошел в комнату к Кериму, шепотом пересказал ему предложение директорши.
— Так чего ты ждешь? — откровенно опешил Керим. — Иди и делай свое дело. А насчет двух тысяч потом подумаем.
Макаронник вернулся к директорше. Та по-прежнему полулежала со скатанным под горло платьем, лишь приняв еще более соблазнительную, с ее точки зрения, позу. И Макаронник не выдержал. Женщины редко баловали его вниманием. Разве что проститутки, когда хотели выплатить натурой часть положенной Кериму дани. В последний раз это было две недели тому назад. И он с ходу принялся за дело, да так, что директорша не выдержала и стала в голос выражать свое полное удовольствие.
— Слышите? — с усмешкой обратился Керим к связанному директору.
— Нет. А что?
— Он ее не насилует, все по доброй воле. Он приходил спросить у меня разрешения.
— Не верю.
— С какой стати я стану врать человеку, который сделал для меня столько добра? Скажу больше: ваша жена предложила себя моему парню в обмен на то, что он сломает шею ее мужу.
— Кому-кому?
— Тебе. Как ты на это смотришь? Да, и еще обещала сверху две штуки.
— Сука! — взъярился директор. — Я всегда знал, что она последняя проститутка! Ишь, чего захотела! Наверное, нашла себе кобеля помоложе. Я даю вам три, если сломаете шею не мне, а ей.
— Но она же к тем двум предложила еще и себя. Так что три — маловато, — покачал головой Керим. — Тем более идея-то пришла ей первой. Нет, три мало. Четыре, и мы договорились.
— Согласен, — прохрипел директор.
Керим, конечно же, не собирался убивать его жену. Он просто решил разыграть убийство, чтобы таким способом увеличить свой капитал. Не обязательно демонстрировать директору труп. Он поверит на слово.
Из соседней комнаты показался Макаронник — морда красная, словно из парилки. У него не было времени даже для того, чтобы восстановить дыхание.
— Ты знаешь, муж делает встречное предложение и дает в два раза больше, — сказал Керим.
Макаронник непонимающе уставился на него.
— Нет-нет, он не просит, чтобы ты трахнул его, речь идет о другом. Усек?
— Кажется, усек, — просиял Макаронник.
— Вот и отлично! — Керим поднялся и хлопнул его по плечу. — Присмотри за ним, а я устрою все сам. — Он подмигнул директору. — Самые ответственные дела я делаю сам, никому не доверяю.
Керим вошел в комнату, где возлежала в кресле счастливая и умиротворенная директорша. Отметил про себя, что связана она излишне деликатно. Присел рядом.
— Ну, как вам мой человек? — спросил. — По-моему, он заработал свои две штуки, мужик что надо, но вы хотите за эту цену получить и свободу от мужа. Придется добавить еще две. Уверен, что ваш муж найдет четыре штуки, чтобы избавиться от вас… если узнает, что вы задумали.
Директорша, еще во власти сладостных воспоминаний, связанными руками поправила платье, но в следующую секунду зло взглянула на Керима.
— У меня больше нет.
— Неправда, — возразил Керим. — Короче, или четыре, или… Будем считать, что вы доставили друг другу удовольствие даром. А вашему мужу я сделаю соответствующее предложение. Уверен, он согласится сразу же. Жить с такой стервой, как вы, это, извините…
— Я согласна, — сказала директорша. — Пусть будет четыре!
— Когда деньги? — спросил Керим.
— Сразу же, они у меня с собой, — ответила директорша, и полезла в такое укромное место, где даже Макаронник за время их короткого, но бурного романа не успел побывать.
— Нет-нет, — остановил ее Керим, — сделаем дело, тогда и заплатите. А пока пусть они будут при вас. Разве что я должен убедиться, что у вас есть достаточная сумма. Знаете, женщины такой ненадежный народ.
Директорша все же вытащила, деньги, скатанные в трубочку:
— Здесь ровно четыре.
— Спасибо! — Керим вырвал у нее деньги в безошибочном расчете на то, что она вскрикнет от неожиданности. Потом выверенным ударом отправил ее в нокаут. Крик директорши явно дошел до мужа.
Убедившись, что очнется она не скоро, Керим спрятал деньги и вышел, чтобы продолжить переговоры с директором.
— Все, — сказал, вытирал руки. — Готово. Чего не сделаешь ради хорошего человека. Должен сказать, вы меня еще дешево купили. А теперь вперед, за деньгами!
Макаронник с испугом и уважением смотрел на Керима:
«Ничего себе, для него убить, что плюнуть. Страшный человек!».
Директор гостиницы был на седьмом небе от радости: он свободен! И всего-то за девять штук! Заказное убийство жены богатого человека, он узнавал, стоит не менее десяти.
Волка кормят ноги, умного человека — голова. Когда директор гостиницы привел их к себе домой, Керим проследил, куда тот пойдет, а потом, когда деньги лежали перед ним на столе, подскочил, заломил ему руку за спину, рявкнул Макароннику:
— Быстро! Бери простынь с кровати и покрепче его вяжи!
Когда директор попытался крикнуть, Керим сунул ему в рот первое, что попалось под руку, салфетку, смяв ее в комок. Макаронник спеленал директора, превратив его в мумию.
— Итак. Говоришь, где остальные бабки, — оставляем тебя в покое. Нет — начинаем поджаривать. — Керим посмотрел в сторону Макаронника. — Найди утюг, быстро!
Макаронник бросился на поиски. Чем дольше он пребывал рядом с боссом, тем больше тот вырастал в его глазах. Ему, Макароннику, никогда не научиться так лихо себя вести. Керим, добывая бабки, вдохновенно импровизировал, голова у него работала.
Утюг не понадобился: Керим придумал другой способ. Вырвал из ночника провод, воткнул вилку в розетку и пригрозил, что присоединит оголенные провода к члену директора, если тот в течение минуты не признается, где хранит бабки.
Тот не выдержал, расплакался и раскололся. В тайнике оказалось еще пятнадцать тысяч. Итого, у Керима было уже почти в пять раз больше бабок, чем утром. И еще сознание, что он сам виноват в том, что с ним произошло. Разжирел! Малыш, которого Керим не знал лично, здорово его наказал, но зато заставил вспомнить известное правило: толстых всегда бьют!
Они ехали в такси на вокзал, когда вдруг Макаронник схватил его за локоть и ткнул пальцем в иномарку, остановившуюся перед светофором.
— «Форд», девяносто второго года, — сразу же определил Керим.
Он хорошо разбирался в машинах: когда-то начинал свое дело именно с кражи автомобилей.
— Это он, — возбужденно шептал Макаронник. — Тот самый, что на рынке наших сделал, а потом сейф грабанул. Точно, он! Я его сразу засек. И баба та самая, что в гостинице ему помогала. Вот сука, иномарку сразу купил! На наши бабки!
— Слушай, друг, хочешь хорошо заработать? — спросил таксиста Керим.
— Смотря, что надо делать, — ответил тот.
— Надо так проехать за тем фраером в иномарке, чтобы он нас не засек.
— Сколько дашь?
— Сотни хватит?
— Если не весь день, а пару часов придется у него на хвосте сидеть, то согласен. Каждый час сверху — двадцатник.
— Идет, поехали, — сказал Керим, наблюдая за удаляющимся «фордом». — Ну, чего застрял, гони, уйдет ведь!
— Задаток, — сказал таксист. — Не уйдет, если ты поторопишься.
Керим чертыхнулся, вытащил сотку, бросил ему на колени, таксист схватил ее и тронулся вслед за «фордом».
— Ему некуда уйти: прямо — тупик, направо поворот запрещен, может ехать только налево. Видно, новенький, не знает еще. Такого не упустим, — пообещал таксист.
Действительно, скоро они догнали «форд» и сели ему на хвост. Таксист попался толковый, ехал не впритык за «фордом», а так, чтобы между ними была одна — две машины.
— Все, приехали, — сказал он, прижимаясь к бордюру. «Форд» метрах в ста впереди них парковался на стоянке, какие обычно устраивают перед жилыми домами. Из него вышел невысокий паренек, за ним — красивая молодая девушка. Керим узнал в них молодую пару, которая жила в гостинице под видом молодоженов.
«Жаль, я вас раньше не раскусил, — подумал он. — Я бы вам устроил медовый месяц! Бабу отдал бы моим парням, а этот гаденыш пошел бы у меня за «поганку».
Роль «поганки» заключалась в следующем. Когда кто-нибудь из «новых» отказывался делиться, его брали и везли в лес. Там заранее готовили рабочую площадку. Находили какого-нибудь бомжа из тех, о ком ни одна живая душа не вспомнит, если он пропадет, ни одно отделение милиции розыск не объявит. Предлагали бомжу хороший заработок. Тот с радостью хватался за предложение, был готов на все. Его везли в лес, на ту самую площадку, где в дальнейшем, уже в присутствии богатенького Буратино, должно было разыграться действо, и зарывали по шею в землю. Если бомж начинал сопротивляться, ему вежливо объясняли, что именно за это он и получает плату.