– Можешь себе представить? – спросила у него Дебора с ноткой ревности в голосе. Ее самый большой пазл состоял из шести тысяч деталей, и на его сборку ушло больше двух месяцев.
Данн и сам ощутил нечто вроде зависти. До чего же классно было бы иметь подобную картинку в качестве ориентира – чтобы знать общие очертания в ходе расследования. Заранее знать, сколько в этой головоломке частей. Иметь в своем распоряжении их все до единой. Семнадцать тысяч, говорите? Не хотелось бы обидеть этого малого с «Ютьюб» – канала, который вроде бы и вправду славный парень, но семнадцать тысяч деталек – это просто ни о чем. Данн имел дело с головоломкой из десятков тысяч кусочков, причем знал, что целого множества из них точно не хватает.
Ночь празднования Хэллоуина в 2010 году была запечатлена на фото и видео десятками подростков – их телефоны вспыхивали в каждом углу, фотки наскоро обрабатывались фильтрами и выкладывались в интернет. Имелись записи и с дорожных камер с той ночи. Привязки телефонов к вышкам мобильной связи и журналы вызовов. Многочасовые записи допросов и великого множества звонков на горячую линию. Отчеты криминалистов, медэкспертов и токсикологов. Связанные с делом об убийстве дела о пропаже человека и о хранении и распространении наркотиков.
Чего бы только Данн не отдал за фигурный кусочек картона с цветным мазком, который обязательно должен был куда-то привести!
Он опять сидел в своем гараже, погруженный в свои мысли. В окружении распечатанных страниц, исписанных за годы рукописными заметками на полях. Деталек головоломки.
Детектив подобрал первую попавшуюся из них – расшифровку своего допроса одной из девушек, присутствовавших на той вечеринке. Пробежал глазами по тексту, добравшись до той части, которую давным-давно выделил маркером.
МЕЛ: Я видела, как Виктория и Теодора вместе вошли в ту комнату.
ДАНН: Ты узнала Теодору?
МЕЛ: Ну, вообще-то, нет, не совсем. Но я уже видела эту девушку в серебряной полумаске, а потом все сказали, что это была Теодора. Поэтому я заглянула внутрь. Теодора толкнула Викторию на кровать. А Виктория просила ее прекратить.
ДАНН: Все свидетели утверждают, что музыка была очень громкой. Ты уверена, что не ослышалась?
МЕЛ: Да, музыка была громкой, но это была одна из тех песен, которые начинаются тихо, а потом становятся все громче и громче. Знаете? Ну типа, на-на, на-на-на…
ДАНН: Ладно. Так что же именно сказала Виктория, как тебе показалось?
МЕЛ: Не помню, как называется эта песня.
ДАНН: Какими были точные слова Виктории?
МЕЛ: Она сказала… О! Песня называется «Конец собачьих дней»…
ДАНН: Так-так… Значит, в тот момент играла композиция «Конец собачьих дней». Так что сказала Виктория?
МЕЛ: Она умоляла Теодору прекратить то, что та делала.
ДАНН: Прекратить что?
МЕЛ: Не знаю. Начался припев, и я не расслышала. Но я спросила, всё ли у них в порядке, и Виктория ответила, что всё нормально. А потом Теодора закрыла дверь.
ДАНН: Ты не слышала что-нибудь еще?
МЕЛ: Нет. Музыка уж больно громко орала.
Данн вздохнул и отложил расшифровку. Явно уличающий момент. Только вот… другой свидетель видел, как Теодора вошла в совсем другую комнату, а Виктория присоединилась к ней чуть позже. И когда обе выходили оттуда, то вроде чуть ли не обнимались. Сплошь противоречия и пробелы – те самые недостающие детальки.
Он взял другую страницу – с фотографией, которую в свое время распечатал. Одной из многочисленных фотографий, сделанных во время вечеринки. На фото – две девушки, прижавшиеся друг к другу головами тем неестественным образом, который вроде как предписывает селфи, губы у обеих дурашливо поджаты. А на заднем плане Виктория, в костюме ангела и все еще в куртке, которую позже нашли на Теодоре. Разговаривает по телефону. Выражение ее лица определить трудно – лицо не в фокусе. Но если б Данну предложили высказать свое мнение, он сказал бы, что вид у нее на этом фото испуганный.
Он перебирал бумаги, пока не нашел распечатку журнала звонков. Вот оно… Входящий вызов, поступивший в 22:34, продолжительностью двенадцать минут. Довольно долгий разговор, особенно для поколения, относящего телефонные созвоны к утомительным занятиям из прошлого. Номер телефона, с которого звонили Виктории, никогда ранее не использовался, а согласно данным, предоставленным оператором сотовой связи, это неизвестное устройство было выключено сразу после этого звонка и больше никогда не включалось. Одноразовый телефон.
Кто звонил Виктории с одноразового мобильника? И почему разговор был таким долгим? Некоторые свидетели показали, что Виктория вышла из комнаты, чтобы поговорить по телефону. Никто не слышал, о чем шел разговор.
У Данна имелась на то своя теория. Полиция обнаружила в доме несколько таблеток МДМА[22]. Несколько ребят, присутствовавших на вечеринке, признались, что принимали МДМА и курили травку, которые поставляла не кто иная, как Виктория. Так что угощение на вечеринке явно не ограничивалось чипсами «Доритос» и пивом. Виктория и закупала наркотики? Да, как утверждали некоторые, в том числе дочь самого Данна – Донна. По словам других, за приобретение наркотиков отвечал Зейн, ее парень. Зейн яростно это отрицал, делая вид, будто удивлен тем, что на вечеринке вообще употреблялись наркотики.
И, конечно же, у Данна имелись токсикологические отчеты, которые показывали, что МДМА и травка были не единственными наркотиками, которые использовались во время вечеринки.
Могла ли смерть Виктории быть связана со сделкой по приобретению наркотиков, почему-то пошедшей наперекосяк?
А может, имелась тут и еще какая-то связь – один из свидетелей утверждал, что Теодора зашла в ванную комнату и много раз спускала там воду в унитазе. Пыталась от чего-то избавиться? От тех же наркотиков? Не была ли и она причастна к распространению «дури»?
И если это так, то почему же ей постоянно названивал Стив Барнетт? За две минуты он позвонил ей целых шесть раз – вряд ли это можно назвать поведением человека, которого просто интересует, придет ли она к нему смотреть кино.
Или, может, Данн копал слишком уж глубоко… Не исключено, что на самом деле вся эта история имела куда более простое и незамысловатое объяснение, как все и предполагали, – окончательно доведенная школьной травлей девчонка купила нож и зарезала одну из своих мучительниц…
Да, такое не исключалось. Однако в этом объяснении имелись некоторые пробелы. Да и токсикологический отчет намекал на то, что все могло быть далеко не столь просто.
Глава 22
Отправиться в понедельник утром в «Примадонну» оказалось для Джеммы большим облегчением. Все выходные она провела в смятении, заботы и тревоги придавливали ее к земле. Бенджамин бодрости духа тоже не способствовал, расхаживая по дому, словно насаженный задницей на длинную палку. А Лукас, наверняка реагируя на напряженность в отношениях между родителями, был капризным и плаксивым. Вдобавок в воскресенье утром он умял львиную долю своей добычи на Хэллоуин, в результате чего его вырвало, и он весь день был дерганым. «И почему только люди не раздают на Хэллоуин более полезные угощения? – подумалось Джемме. – Например, шинкованную морковь или капусту…»
Теперь можно было наконец отвлечься – хотя бы на несколько часов.
До первой записи оставалось еще двадцать минут, и она использовала это время, чтобы заняться своими собственными ногтями. В художественном плане тут ничто Джемму не сдерживало, в отличие от ее клиенток, да и не было нужды ограничиваться тем, что будет прилично смотреться неделями. Можно было дать волю фантазии и выпустить пар. Вскоре на девяти ее ногтях красовались сердитые завитки красного и черного цветов. Десятый – ноготь безымянного пальца левой руки – был раскрашен в цвета восходящего солнца, с единственной крошечной белой птичкой, парящей над горизонтом. Каждый ноготь она сделала длинней и острей обычного. Похожим на коготь.
Сейчас Джемма сидела со своей первой клиенткой за день. Вооружившись крошечной кисточкой, осторожно прикасалась ее кончиком к ногтю Далии.
– Классно выглядит, – заметила та. Далия была постоянной клиенткой Джеммы в течение последних двух лет. – Что это будет?
– Вишневое дерево в цвету, – пробормотала Джемма. Когда она рисовала, беспорядочный вихрь мыслей у нее в голове заметно стихал. Все вокруг словно тускнело, и только крошечные цветочки на среднем ногте Далии имели значение.
– Ты такое же на всех ногтях сделаешь?
– Нет. Я не хочу, чтобы этого было слишком много. Я думаю, что на каждой руке будет по два таких ногтя, а остальные – нежно-розовые.
– А по-моему, будет красивей, если ты украсишь такими цветочками все ногти.
– Нет, не будет, – возразила Джемма. Она достаточно давно знала Далию, чтобы заморачиваться всеми этими заклинаниями «клиент всегда прав». Да и Далия достаточно давно ее знала, чтобы доверять ее суждениям. Это было приятное ощущение и само по себе. Одна из многочисленных небольших связей, которые Джемма завязала в своей работе.
– Ты ходила куда-нибудь на Хэллоуин? В гости, на какие-то мероприятия? – спросила Далия. У нее была забавная привычка растягивать слова, когда она говорила, поэтому «гости» в ее устах прозвучало как «гооости».
– Я не очень-то люблю Хэллоуин, – призналась Джемма. Закончив с первым ногтем, она с удовлетворением осмотрела его. Да, все получилось. – Ладно, теперь давайте безымянный палец. А потом сделаем еще два на другой руке.
– Я тоже, – призналась Далия. – Как-то раз, когда я была помоложе, у меня был просто ужасный опыт с домом с привидениями.
«Дооомом с привидееениями» – вот что она фактически произнесла.
– И что с вами произошло? – спросила Джемма.
– Я пошла туда со своим парнем и забыла пописать, прежде чем мы вошли.
– О нет!
– Да. Я хочу сказать, что тот момент мне это просто не пришло в голову. Короче говоря, тут на нас выскакивает этот зомби… Не настоящий зомби, понятное дело.