Джемма приподняла бровь.
– Ты не думаешь, что он давно уже должен был рассказать обо всем твоей матери?
– Ему вообще не следовало заводить интрижку, для начала! – Бенджамин опять пришел в ярость. Как его отец мог так поступить? – Хотя знаешь что? Если он все-таки так поступил и молчал об этом двадцать лет, то зачем было поднимать эту тему именно сейчас?
Джемма кивнула, вроде как собираясь что-то сказать, но вдруг плотно сжала губы. Отпила вина и только тогда спросила:
– Мама очень расстроена?
Его мать плакала по телефону. Бенджамин никогда не знал, что делать, когда его мать или Хлоя лили слезы. Сам он почти никогда не плакал. Не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. А когда такое все-таки случалось, потом ему всякий раз было очень стыдно.
– Конечно же расстроена. По-моему, Хлоя сегодня туда ездила. Наверное, завтра мне тоже стоит ее навестить.
– Пожалуй, хорошая мысль, – негромко произнесла Джемма. – Дай знать, если я смогу чем-то помочь, хорошо? К примеру, я могла бы прийти туда с Лукасом. Может, это поднимет ей настроение.
– Спасибо, детка.
При звуке ее голоса, полного заботы и искреннего участия, Бенджамин сразу ощутил облечение. Он не смог бы справиться с этим без Джеммы. Ему нужно было услышать от нее, что все будет хорошо. Бенджамин уже подумывал отставить свой бокал с вином в сторону. Поцеловать ее. Отвести в постель. И…
– Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – прервала его размышления Джемма. – Кое о чем из очень давних времен.
Он ожидал этого. С тех самых пор, как они поссорились. С тех пор, как она упомянула про Хэллоуин. И представлял, о чем пойдет речь. Она никогда не рассказывала ему, что случилось с ее родителями. Бенджамин знал лишь, что они умерли и что она не хотела говорить об этом.
– Про твоих родителей?
– Ну… в общем, да. Пожалуй, это имеет отношение и к моим родителям. Или, по крайней мере, к моей маме.
– Она… умерла на Хэллоуин?
– Она не умерла, – выпалила Джемма.
Бенджамин уставился на нее. Лицо у нее пылало, губы дрожали. Он не ослышался?
– Что?!
Джемма резко выдохнула.
– Моя мама до сих пор жива. Дело в том, что…
– Господи, Джемма, какого черта? Ты сказала мне, что…
– Бенджамин! – Она подняла руку. – Дай мне сказать, ладно? Я хочу рассказать тебе все, а потом можешь орать на меня сколько влезет.
– Хорошо.
Он сделал изрядный глоток вина. У него было предчувствие, что это ему сейчас понадобится.
– Я выросла в Джорджии. В местечке под названием Крамвилл.
– Не думаю, что слышал о таком. – Бенджамин нахмурился.
– Это совсем крошечный городок. И звали меня не Джемма. Меня звали Теодора Бриггс.
– Теодора Бриггс, – тупо повторил он. Бенджамин всегда придерживался определенных догм, которые никогда не подвергал сомнению. Вроде той, что его родители беззаветно верны друг другу. Или же что его жена – исключительно та, за кого себя выдает. Но, может, ничто из того, что он полагал, не было обязательно правдой. Ему показалось, что он падает в глубокую пропасть.
Джемма продолжала говорить – ее слова теперь быстро сыпались одно за другим, как будто ей не терпелось поскорей выдать их наружу.
– Когда мне было семнадцать, в моем классе была эта девушка, Виктория. Она и ее подруги травили меня. – Джемма сжала кулаки. – Постоянно. Над тобой когда-нибудь издевались в школе? Я никогда не спрашивала тебя об этом.
Бенджамин с трудом улавливал смысл ее слов, все еще пытаясь смириться с осознанием того, что раньше его жену звали совсем по-другому. И что ее мать до сих пор жива. Что там она только что сказала? Была девушка, которая травила ее… А его когда-нибудь травили?
– Думаю, что да, конечно же. Все так или иначе это проходили. В моем классе был парнишка, который постоянно плевался в меня жеваной бумагой.
Джемма печально улыбнулась.
– Ладно. Короче говоря, ты и понятия не имеешь… Я говорю не про жеваную бумагу. Я говорю о том, когда тебя постоянно обзывают всякими мерзкими прозвищами – до такой степени, что уже и в самом деле начинаешь чувствовать себя грязью, в буквальном смысле слова. Я говорю о том, когда ищешь в школе какое-нибудь место, в котором тебя точно никто не найдет. Я говорю о том, когда тебя вынуждают… – Она глубоко вздохнула. – Ладно, проехали. Это просто кошмар. Мне хотелось покончить с собой.
Живот у него скрутило от боли. Бенджамин просто не мог представить, чтобы Джемма могла такого захотеть. Она всегда так хорошо владела собой. Всегда казалась такой рассудительной… И счастливой. Он попытался вообразить себе эту девушку – эту Теодору, которая все никак не может найти себе места и хочет покончить с собой. И не смог.
– Короче говоря, – продолжала Джемма, – в один прекрасный день эта девушка, Виктория, устроила у себя дома вечеринку. Вечеринку в честь Хэллоуина. И я пришла туда. Я хотела отомстить ей.
– Каким образом?
– Я… – Она нахмурилась. – Знаешь что? Я точно не помню. Это неважно. Да, у меня был какой-то дурацкий план, но ничего из него не вышло. Думаю, я немного перебрала, поскольку почти ничего не помню из того вечера. Но на той вечеринке произошло кое-что плохое. Кто-то ударил Викторию ножом. И она умерла.
Бенджамин напрягся, перед глазами все поплыло.
– Кто?
– Того, кто это сделал, так и не поймали. – Джемма судорожно вздохнула. – Все думали, что это я.
Он заморгал.
– Но… это же просто смешно!
Глаза у Джеммы расширились. А потом она словно… развалилась на части. С губ ее сорвался судорожный всхлип, рука метнулась ко рту. Джемма закрыла глаза, содрогаясь всем телом, за первым всхлипом последовали еще и еще. Бенджамин поспешно придвинулся ближе, заключил ее в объятия, и она уткнулась лицом ему в грудь. Он чувствовал, как каждый ее всхлип отдается у него в груди, в сердце. Бенджамин прошептал ей на ухо, что всё в порядке, что она с ним, что все будет хорошо. Хотя и не был уверен, что это так. Вообще ни в чем не был уверен.
Через некоторое время Джемма успокоилась и высвободилась из его объятий. Вытерла глаза и шмыгнула носом.
– О господи, ну и видок наверняка у меня, совсем расклеилась!
Нос у нее покраснел, глаза опухли, волосы спутались.
– Нормальный видок, – сказал он.
Джемма коротко хохотнула над его жалкой попыткой подбодрить ее.
– Спасибо. А еще… Спасибо за то, что сказал, что было просто смешно думать на меня тогда. – Голос у нее на секунду прервался. – Гм… Как я уже сказала, было следствие. Но все в городе уже решили, что это моих рук дело. Имелись кое-какие улики, указывающие на меня. Так что я даже не могла выйти из дома. Люди присылали мне эти ужасные сообщения на телефон, а некоторые кричали всякие гадости прямо с улицы. Моя мама в конце концов тоже пришла к мысли, что это сделала я. И я осталась совсем одна.
– А как же твой отец?
Она вздохнула.
– Отец ушел от нас задолго до того, как это случилось, и я больше ничего о нем не слышала. Новый муж моей матери, Ричард, тоже мне не поверил.
– У тебя был адвокат или что-то в этом роде? – в отчаянии спросил Бенджамин, как будто мог исправить то, что случилось так много лет назад.
Джемма пожала плечами.
– Ну да, адвокат был. Какой-то бесполезный старик, который постоянно твердил мне, что должен знать правду, чтобы защитить меня. Я рассказала ему все, что смогла вспомнить, но он решил, что я лгу. В общем, однажды я села на велосипед, доехала до автобусной станции и сбежала. Сменила имя на Джемма – которое гораздо лучше, чем Теодора, позволь мне тебе заметить. И в конце концов осела в Чикаго.
Это звучало просто невероятно.
– А что полиция?
– Они не смогли меня найти. Я была очень осторожна.
Бенджамин уставился на нее.
– Так вот почему ты никогда не говоришь о своем детстве, о родителях или о чем-то еще…
– Да. Именно по этой причине.
– О…
Бенджамин даже не знал, что чувствовал по этому поводу. Что бы он сказал, если б она рассказала ему эту историю, еще только когда они познакомились? Или перед тем, как поженились? Остались бы они вместе? Может быть.
А может, и нет.
Он вдруг обрадовался, что Джемма никогда не рассказывала ему об этом.
– Есть и кое-что еще, – медленно и неуверенно произнесла она. – Какой-то деятель догадался, кто я такая. Не знаю, кто это, но думаю, что он из Крамвилла. Кто-то из тех, кто знал меня и Викторию в те времена. И он… Ну, я не знаю… Постоянно изводит меня. Пакостит мне. Присылает мне сообщения и все такое. Он даже пытался заставить Тельму уволить меня – сказал ей, что я преступница.
– Кто это? – Бенджамин выпрямился, сжав кулаки. Наконец-то он мог хоть как-то вмешаться. Появился какой-то тип, с которым он мог подраться, которого мог забить до смерти, если понадобится. Было приятно чувствовать, что можешь что-то исправить. Побыть настоящим мужчиной, рыцарем в сияющих доспехах.
– Я не знаю, кто он такой. – Джемма покачала головой. – Я уже пыталась его вычислить.
– Ты сказала, что он разговаривал с Тельмой…
– Он отправлял ей анонимные сообщения. Ничего, что могло бы вывести на него. Но я этим озаботилась.
– Хорошо.
Бенджамин мог и сам этим заняться. Провести собственное расследование. Помочь ей все исправить. Потому что Джемма не должна расплачиваться за чужое преступление.
Даже в свете этих новых открытий, одно он знал наверняка: его жена – не убийца.
Глава 24
Он сидел перед своим компьютером, уставившись на экраны и неспособный хоть что-то воспринимать. Был час ночи, и, как обычно бывало в это время, вдруг накатили чувства горечи и потери.
Тринадцать лет назад Теодора Бриггс убила Викторию Хауэлл и таким образом лишила его любви всей его жизни.
Он пытался жить дальше. У него были и другие женщины, но правда заключалась в том, что ни одна из них даже близко не была такой, как Виктория. Шли годы, и он все больше тосковал по Виктории, и ненависть к Теодоре отравляла его дни.