– Мы не совсем уверены в этом, – сказал О’Доннелл. – Терпин сразу же замолчал, едва только начав говорить. По-моему, он понял, что никакой сделки ему не светит. Но такой человек, как Терпин… Какое-то время последив за женщиной, он может стать одержимым. Поэтому я думаю, что это нападение не обязательно было частью задания.
Так что О’Доннелл вряд ли знает, кто она такая… Но облегчение Джеммы длилось недолго. Из всего этого следовало, что Теневик по-прежнему на свободе. И, похоже, без всяких колебаний готов и дальше посылать по ее душу всяких мерзавцев. И по ее душу, и по души ее близких. Мог пострадать и Лукас.
– Понятно… – наконец выдавила она.
– Вы не представляете, о чем говорит Терпин?
– Нет. Ничего такого в голову не приходит.
– В самом деле? – О’Доннелл опять склонила голову набок. – Вы знаете некую Полу Донахью?
Джемма чуть было не брякнула, что нет, не знает. Но в этом не было смысла. Детектив явно знала гораздо больше, чем показывала.
– Да. Она была воспитательницей моего сына.
– Да, именно что была. Вчера Пола позвонила в полицию и сообщила, что в течение последнего года ее шантажировали. Человек, который шантажировал ее, угрожал разослать ее фотографии в обнаженном виде всем ее знакомым. Она сообщила, что рассказала об этом матери одного из учеников своего класса, некоей Джемме Фостер, и шантажист, по-видимому, узнал об этом, поскольку выложил эти фото в интернет. Пола сказала мне, что некоторые из ее заданий были нацелены непосредственно на вас.
Это очень напоминало тот допрос много лет назад. Сначала детектив Данн был вроде как на ее стороне, постепенно вытягивая из нее ее историю, крупица за крупицей. А затем начал задавать неудобные вопросы. Стали всплывать всякие мелкие детали, которые не соответствовали ее рассказу. Выглядело это не лучшим образом. Джемма припомнила, что допрос продолжался несколько часов. Что ей жутко хотелось пи́сать, но она не осмеливалась попросить разрешения сходить в туалет. В конце концов, когда мочевой пузырь у нее уже был готов лопнуть, Данн резким голосом спросил, что на самом деле произошло той ночью – зачем она пришла на ту вечеринку, что произошло между ней и Викторией…
Сейчас ей тоже жутко хотелось писать. Так, что она уже едва держалась.
– Пола мне что-то рассказывала, – ответила Джемма. – Я особо не вслушивалась. Про какую-то там маску, подаренную Лукасу, какую-то сказку, рассказанную ему… Все это звучало как полный бред.
– А ведь это и вправду звучит как полный бред… Именно это и пришло мне в голову, когда вчера я разговаривала с ней. Этот неизвестный иногда требовал от нее совершения незаконных действий без всякой видимой причины – вроде как чисто для своего собственного развлечения. Вот почему я и заинтересовалась. За все время работы детективом я видела такое лишь однажды. Много лет назад. И в тот раз все закончилось очень плохо. – О’Доннелл подалась вперед. – Погибли несколько женщин, миссис Фостер.
Губы у Джеммы задрожали. Она была на грани того, чтобы разрыдаться. И жутко хотелось в туалет.
– Так что уж поверьте мне: когда я слышу нечто подобное, то воспринимаю это крайне серьезно, – продолжала О’Доннелл через секунду. – Когда мне позвонили и сказали, что есть какой-то парень, который утверждает, будто кто-то неизвестно кто отправил его следить за вами, я сразу же поспешила сюда. Кем-то отправлены уже по меньшей мере два человека, чтобы вторгнуться в вашу жизнь. Кем-то из интернета. Вы не знаете почему?
– Нет, понятия не имею.
– А были еще какие-нибудь такие случаи?
– Н… нет.
– Джемма, – мягко произнесла О’Доннелл. – Этот тип не остановится. Я не знаю, что у вас с ним за история, но если вы не скажете мне правду, то я не смогу вам помочь. Не смогу защитить вас.
В этот момент Джемма чуть не раскололась. Чуть не выложила О’Доннелл всю правду. Что на самом деле ее зовут Теодора Бриггс. Что ее разыскивают за убийство тринадцатилетней давности, а этот тип каким-то образом нашел ее. Эти слова уже были готовы сорваться у нее с языка. О’Доннелл вроде как видела это, но ничего не говорила, выжидающе глядя на нее своими понимающими карими глазами.
– Сожалею, – в конце концов произнесла Джемма, – но я не знаю, что это за человек и какие у него ко мне претензии. И мне срочно нужно в туалет.
Глава 29
Джемма сидела на кровати Лукаса, прислонившись спиной к стене, и медленно водила пальцами взад и вперед по его телу. Она не понимала, заснул он или нет. Дыхание у него замедлилось до ровного ритма, но по собственному опыту Джемма знала, что это ровно ничего не значит. Стоит ей сейчас встать, Лукас может вдруг проснуться. Поэтому пришлось посидеть еще немножко. Как будто она не пряталась в его комнате, чтобы избежать разговора с Бенджамином.
Весь вечер с Лукасом было нелегко. Несколько раз он принимался безутешно рыдать, издавая высокие пронзительные завывания, перемежаемые судорожными всхлипываниями, которые вонзались в сердце Джеммы, словно ножи. В другие моменты смотрел куда-то в никуда, напрягшись всем телом, и Джемме оставалось лишь обнимать его и гладить по волосам, нашептывая на ухо всякие пустые банальности. Бенджамин был тут совершенно бесполезен, в типично мужской манере пытаясь заверить Лукаса, что теперь всё в порядке и что ему больше не о чем волноваться. Как будто события этого дня можно было выбросить из головы, словно болезненную царапину на коленке или ссору в детской песочнице… Понимал ли Бенджамин, что это событие навсегда запечатлелось в памяти Лукаса? Во многих отношениях повлияло на его поведение и взгляды на мир?
– Мамочка, – еле слышно, словно откуда-то издалека, пролепетал Лукас, уже почти во власти снов.
– Да, зайчик?
– Этот плохой дядька все еще в тюрьме?
– Да, зайчик. Его там будут держать очень и очень долго.
– Даже до следующего года?
– Еще много-много лет. Мы его больше никогда не увидим.
– Но вдруг, если он выйдет, то начнет нас искать?
– Если он когда-нибудь выйдет, то будет глубоким стариком. Он не сможет причинить нам вреда.
– У тебя все еще болит лицо?
Лицо болело, да еще как. Тупая пульсация, возникавшая всякий раз, стоило чуть порезче двинуться.
– Совсем чуть-чуть. Уже намного лучше.
– Ты сама ведь не можешь поцеловать ее на прощание?
Так они всегда поступали, стоило только Лукасу пораниться на детской площадке или дома. Они целовали боль на прощание, навсегда расставаясь с ней.
– Папа уже поцеловал ее на прощание.
– И это помогло?
– Да, помогло.
– Хорошо.
Через минуту дыхание Лукаса опять стало ровным. Джемма посмотрела на его разгладившееся личико и взъерошенные волосы и с трудом подавила всхлип. Этот мерзкий извращенец, Хэнк Терпин, постоянно ходил за ними по пятам. Она уже погуглила его – прочла статьи о его аресте десятилетней давности, рассказ одной из женщин, на которую он напал… Это был человек, которому она выставила напоказ своего собственного ребенка. И все еще было далеко не кончено. Теневик мог подослать других – таких же, как Терпин. В следующий раз ей может так не повезти. Она может пострадать. Может пострадать Лукас.
Джемма не могла допустить, чтобы это хотя бы еще раз повторилось. Пока она рядом с Лукасом, он в опасности. Ей придется уехать на какое-то время, пока все это не закончится.
Хотя Тельма и детектив О’Доннелл совершенно правы. Такой человек не отвяжется сам по себе. Ей придется самой со всем этим покончить. Она больше не может позволить себе рисковать, пытаясь разыскать его дистанционно. Она знает, откуда он. Придется самой отправиться к нему.
Выждав еще несколько минут, Джемма медленно поднялась с кровати. Остановилась, глядя на Лукаса, чтобы убедиться, что ее уход не разбудит его. А затем тихо, на цыпочках, вышла из комнаты.
Бенджамин был на кухне, помешивая что-то в кастрюльке; комнату наполнял чудесный запах корицы.
– Привет, – сказал он. – Я подумал, что тебе нужно что-нибудь умиротворяющее. Я готовлю горячий яблочный сидр.
– Звучит заманчиво, – улыбнулась ему Джемма. Стоило улыбнуться, как ушиб опять болезненно запульсировал.
Ей нужно было поговорить с ним, рассказать о том, что скоро произойдет. Но для начала требовалось разыграть небольшой спектакль – естественно, не для его ушей. Джемма достала из кармана свой телефон – без батареи, которую вынула ранее. Теперь она вставила ее обратно, включила телефон и стала терпеливо ждать, пока он загрузится.
– Лукас спит? – спросил Бенджамин.
– Думаю, что да.
– Он сегодня натерпелся…
– Да, это был для него очень травмирующий день.
Телефон мигнул, пробуждаясь к жизни. С экранной заставки на нее смотрели она сама, Лукас и Бенджамин, улыбающиеся в объектив. Джемма подумала, не появилось ли сейчас в какой-нибудь темной комнате такое же фото – на экране Теневика, сигнализируя о том, что телефон включен.
– Ну, наконец-то, – сказала Джемма. – Мне все-таки удалось включить свой телефон.
– С ним какие-то проблемы? – спросил Бенджамин.
– По-моему, он повредился, когда тот парень напал на меня, – сказала она. – Он теперь постоянно выключается.
– Хочешь, гляну? – предложил Бенджамин.
– Может, позже, – ответила Джемма. – Это не срочно.
И на середине фразы вытащила батарею. Хотелось надеяться, что Теневик подслушал этот короткий разговор. Если и в самом деле подслушал, то подумал бы, что все дело в испорченном телефоне. У нее появилось хорошее оправдание тому, почему он то включается, то выключается – как будто не по ее воле, а по собственному капризу.
Бенджамин разлил яблочный сидр по двум кружкам и протянул одну из них Джемме. Она обхватила ее ладонями, позволяя блаженному теплу растечься по пальцам. Вдохнула сладкий пар и закрыла глаза, сразу же успокоившись. Яблочный сидр, приготовленный Бенджамином, всегда поднимал ей настроение. Рецепт этого варева якобы передавался в семье Фостер из поколения в поколение. Дже