В одной из аптек, где я часто покупал эту настойку, тайские девушки-фармакологи почему-то кокетливо смеялись, во время очередной покупки, предложив мне не мучиться такими частыми походами к ним, а сразу взять упаковку из двадцати четырех штук. Тем более, что будет со скидкой…
Как потом выяснилось, их смех был связан с тем, что настойка имела интимное назначение – служила благородной цели повышения потенции.
Не знаю, я не ощутил. Да и мне было, честно говоря, совершенно наплевать на потенцию.
***
После «города порока», Бангкока, мы переместились на остров. К тому времени, красный чешуйчатый дракон мне начал сниться, я видел его в отблесках света, в зеркалах, в пятнах перед глазами, силуэт угадывался в одеждах других людей и в кронах многочисленных пальм.
В один из тех дней, которые я потом назвал «дни красного дракона», я увидел сон, о котором в дальнейшем подробно расскажу.
После этого сна, я представил свою жизнь «до» и «после». Я очутился перед выбором – швырнуть свою жизнь, окончательно забыв про то, что когда-то все было по-другому. Или, попробовать осознанно перестать пить. Перестать, первый раз в жизни, сделав это – для себя и ради себя.
Я выбрал второе.
И вот, я неделю не пил. На тридцати пятиградусной жаре, меня трясло и знобило. Яркие краски моря, неба и растений казались тусклыми, как на пленке старого диафильма. Вкус фруктов и острой еды был похож на мыло.
Первый раз, за много лет, я не выпил ни капли этанола, ни в каком виде, в течение целой недели.
Было ощущение, как будто, спустя много лет заточения под землей, меня швырнули в надземную жизнь, которая ранила непривыкшие к солнцу глаза, оглушала тысячами звуков, кружила голову огромным пространством.
Помимо страха перед тем, что теперь будет со мной, я задавал себя вопрос: почему… ну, почему она (моя жена) осталась со мной? Почему женщина, столько раз обжегшись на людях с алкогольной зависимостью, продолжает оставаться с человеком, который не только зависим, но и пьет. Почему она вообще выбрала меня? Почему, зная про мою зависимость, заставила дать ей клятву – не пить, которая, еще глубже втянула меня в алкоголизм? Почему, несмотря на столь явные и многочисленные нарушения этой клятвы, она все еще со мной. Хуже! Делает вид, что не замечает!? Почему, почему…
После многих таких «почему», я стал видеть во всем этом какой-то заговор. Что люди, окружающие меня, специально договорились делать все, чтобы я оказался на самом дне бутылки.
Конечно, заговора никакого не было. Все было проще. Люди, которые остались со мной, когда зависимость развернулась «во всей красе», сами того не замечая, подстроились, их психика адаптировалась. Они не были виноваты. Как жертвы, захваченные террористами, не виноваты в Стокгольмском синдроме, тысячи молодых людей, следующих за диктаторами, не виноваты, что не сомневаются во всем, сказанном с трибуны.
Так и не виноваты люди, окружающие алкоголика в том, что они научаются с этим жить.
Я встречаю много метафор на тему нашей психики. Что это пирамида, сосуд, водоем, облако… но, все больше мне кажется, что это – ручеек, текущий через грунт и камни. Струйка воды, которая всегда находит путь. Извилистый, с точки зрения рационального. Но, правильный с точки зрения воды: она проходит там, где встречает меньше сопротивление. Так же и наша психика. И так же, психика «соучастников» алкоголика.
Буковски говорил, что для того, чтобы быть алкоголикам, нужно упорство и смелость. Конечно, эти слова не стоит понимать буквально. Чарльз Буковски, великий писатель и один из главных «поэтов» выпивки, на самом деле, показал ее страшную изнанку.
В этой фразе, я думаю, под упорством он подразумевал, что алкоголик не останавливается, несмотря ни на что. Ушла жена, лишился работы, попал в аварию, доктор объявил «если вы не прекратите, то…» – алкоголик не останавливается в таких случаях.
Если вы думаете, что наступит такой момент, когда сработает защитный механизм, то, увы, в девяносто девяти процентах, он не срабатывает. Зато срабатывает другое. То, что я называю третьим актом алкогольной «драматургии»: все не так… ну и к черту это ВСЕ!
Поэтому, большинство людей на улице, с сизыми лицами, не понятно, мужчина или женщина, просящие мелочь и, получив ее, первым делом купят не хлеб, а бутылку. Они находятся в апогее «ну и к черту». Хлеб им не нужен, во всяком случае, до того момента, пока они не заглушили свое разочарование. Надо заглушить, смягчить. Только потом, уже можно думать о хлебе. В этом состоит упорство алкоголика. И поэтому, это упорство не синоним упорству, позволяющему человеку делать тяжелую работу, преодолевать новые горизонты, несмотря на трудности.
Ну а про смелость, я думаю, вы уже догадались, что она означает в алкогольной зависимости. Безусловно, алкоголику смелость нужна. Все потерять, остаться на улице, с сильно пошатнувшимся здоровьем, без денег и работы, с одним постоянным желание – «промочить» горло. Да, для этого нужно быть смелым.
Я до сих пор не знаю, что помогает мне не пить уже много лет. С одной стороны, это конечно, честность с самим собой. Осознанная честность, благодаря которой, я смог увидеть причинно-следственные связи в моей жизни. Сделать переоценку всего, что раньше казалось веселым или героическим. Заново увидеть тех людей, которые окружали меня с детства и их поступки.
Но, я думаю, не последнюю роль сыграла смелость. Точнее, ее отсутствие. Упорства у меня хоть отбавляй, а вот смелости… поэтому, страх все потерять, очутиться на улице, – был сильнее дикой дряни, бесновавшейся внутри.
***
По истечении пяти дней завязки, я начал по-новому ходить, ощущать прикосновения, радоваться вкусу еды без «смазки». Даже один раз смог заняться трезвым сексом. Коротким до неприличности, но все же, это был настоящий секс без алкоголя.
И вот, вечером пятого дня завязки, мы ехали на велосипедах к нашему домику, дочь сидела на багажнике, рассказывала мне о том, что видит. Кажется, она сказала что-то забавное. Я и сам не заметил, как губы раскрылись, глаза сощурились, а из гортани донесся какой-то необычный звук. Кажется, я первый раз, за многие годы, по-настоящему засмеялся.
Серьезно, многим покажется это диким. Но, если человек находится в зависимости, то первое, чего он лишается, – это искреннего смеха. Он может смеяться издевательски, едко-иронично или дьявольски хохотать в периоды «ну и к черту», как бы отмечая своим смехом потерю всех ценностей и смыслов. Но, чего он почти никогда не может делать – смеяться просто так. Просто, потому, что смешно. Искренни, одним словом.
И тут, я услышал, почувствовал у себя такой смех.
Мы ехали по темной дороге, шины приятно шуршали по остывающему асфальту, большие лопухи пальмовых листьев шапками чернели наверху.
За полчаса до этого, прошел дождь. Центральная часть дороги была еще мокрой, вперед, змейкой, петляя серебристым блестящим следом. Мне казалось, что мы едем вдоль раскинувшейся мантии волшебника-великана, который идет впереди нас.
В первый раз, я почувствовал, что начинаю жить по-новому, и что это возможно. Что я могу любить этот мир – и без алкоголя. Доверять ему, не чувствовать себя одиноким, не бегать в беличьей клетке зависимости.
Я замедлился, мне хотелось продлить, проникнуться этим чувством нового. Дочь перестала рассказывать. Видимо, ощутила некую торжественность момента.
Тут я услышал звук шин сзади. Это жена догнала нас. Обогнав, она невзначай бросила через плечо:
– Я тебе твоей настойки купила!
В корзинке велосипеда, сзади, я увидел две четвертушки с красным чешуйчатым драконом.
Мантия волшебника поблекла. Я стал лихорадочно соображать, что мне делать. Делать, делать, делать… через пять минут я окажусь в домике с двумя бутылками настойки. Вечер, после знойного дня, на веранде, свежо и так хорошо бы…
Если бы я писал сюжет к фильму или некое мотивирующее послание, то дальше я бы соврал вам. Красочно описал бы, как я зашвырнул двух «драконов» в самую глубокую бухту на острове, встав на самый край утеса, символизирующего то, что я дошел до черты, но дальше не пойду.
Но, я пишу все это для того, чтобы, быть может, в моих историях вы увидели часть своих, и в следующем шаге работы со своей зависимостью – были честнее с самим собой.
Я выпил те две бутылки. Они не произвели никакого эффекта. Мне не стало лучше, не стало хуже. Спустя пять дней завязки, они оставили только небольшое помутнение в голове. Но, они запустили дальнейшую выпивку. Воспользовавшись универсальным оправданием «а раз так, то ладно», я следующие несколько недель заливался так, что полностью компенсировал пять дней «недостачи».
***
Заливался от боли, ужаса, отчаяния… первый раз увидев отношения с женой, как «трясину», которая меня затягивает.
Что я в этих отношениях иду по болоту, за ней или рядом с ней, а может, она подталкивает меня сзади. Не важно. Главное, что мы, в своей совместной жизни, все глубже оказываемся по ноздри в том, из чего очень сложно выбраться.
Она никогда не покупала мне настойку. То посмеиваясь, то ругая за то, что я слишком много ее выпиваю (знала бы она, сколько я выпивал, на самом деле), она не покупала ее, даже когда я очень просил.
Сам иди за своей настойкой! – говорила она без всяких «но».
И вот! Я не пил пять дней. Я пытался по-настоящему измениться. И вдруг, она сама покупает мне эти две несчастные бутылки. Та, кто пять лет назад, взяла с меня «кровавую» клятву – не пить.
Примерно такой тип отношений я называю – «трясиной». Для обоих, в таких отношениях много двусмысленного, с изнанкой, наполненного скрытыми посланиями. И никто в этом не виноват. Просто так работает совместная «схема». Если конечно, уместно называть «схемой» отношения, в результате которых один оказывается по ноздри в гнилой воде, лишь иногда высовывая рот, чтобы дрожащими губами дотянуться до горлышка бутылки. А другой сидит, посреди этого болота, с трудом примостившись на одинокой кочке, оплакивая и своего партнера, и свою болотную жизнь. Или, оба оказываются в трясине, с трудом дыша, сохранив силы только для того, чтобы передавать друг другу бутылку.